Земли Чингисхана - Константин Пензев

Все маньские воины, волосатые и босые, были вооружены длинными копьями и луками, мечами, секирами и щитами; во главе их стоял князь племени мань по имени Шамока. Лицо Шамоки цветом своим напоминало кровь, голубые навыкате глаза его сверкали. Он был вооружен булавой из дикого терновника, окованной железом, у пояса висело два лука. Вид у него был необычайно воинственный и грозный.

Гань Нин не осмелился ввязаться с ним в бой и отступил. Шамока выпустил стрелу и попал беглецу в голову. Гань Нин так и бежал со стрелой. У него едва хватило сил добраться до Фучикоу, но тут он опустился под деревом на землю и умер. А на дереве сидели вороны и сразу же с карканьем слетели на труп».[165]

Здесь я прошу читателя оценить внешний вид князя Шамоки и факт присутствия европеоидной расы в Китае в начале I тысячелетия.

Итак. Срединное государство после 220 года оказалось расколото на три царства — У, Вэй и Шу, началась эпоха войн, все воевали против всех, и в Поднебесной воцарился неслыханный для нее дух военного романтизма. Почему неслыханный?

«Дело в том, что в традиционном китайском обществе статус военного не был почетен — „из хорошего металла не делают гвоздей, хороший человек не идет в солдаты“. Конечно, временами без войн и военных не обойтись. Но это не основание для того, чтобы считать военное дело престижным занятием. В отличие от других восточных обществ, от Турции до Японии, включая арабов, индийцев и многих других с их иктадарами, джагирдарами, тимариотами, самураями и т. п., китайцы никогда не ценили воинов-профессионалов. Их армия обычно набиралась из деклассированных элементов (откуда и приведенная выше поговорка) и возглавлялась малообразованными в конфуцианском смысле и потому не очень уважаемыми обществом военачальниками. Только в те годы, когда военная функция оказалась ведущей, ситуация менялась. Но и тогда статус военного не становился слишком почетным, а как только нужда в большой армии исчезала, уходили в прошлое военные дворы и военные поселения».[166]

Безусловно, можно попытаться оспорить мнение уважаемого ученого, но факт остается фактом, любой, кто хотя бы поверхностно знаком с историей Китая, может сказать: «Китайское общество далеко от идей милитаризма», подтверждением чему служат многократные его завоевания иноземцами, причем заканчивались все иноземные династии точно так же, как и родные, национальные — в результате очередного и традиционного всплеска недовольства народных масс в конце, так называемого, «династийного цикла». Бывали, конечно, и некоторые исключения.

Эпоха Троецарствия длилась с 220 по 280 гг. и далее история Китая приобретает весьма запутанный вид вплоть до установления в 618 году династии Тан. Дело в том, что с начала IV века, по неясным до конца причинам, Китай подвергся целому ряду нашествий «северных варваров», которые в некотором смысле шли волнами, и каждая волна оставляла в Северном Китае какое-нибудь царство, всего числом до 16, что и породило название «Ши-лю-го» (16 царств). Здесь происходило смешение «варварской» и китайской, конфуцианской, культур и в конечном итоге инородцы неизбежно «окитаивались». Любопытно, что энциклопедия Брокгауза и Эфрона в статье «Китай, государство в Азии» отмечает (а речь идет уже о XIX веке), что «население северного Китая (к северу от Ян-цзы-цзяна) ростом не уступает европейцам; население южного Китая гораздо ниже».

Таким образом, начиная с IV века пути Северного и Южного Китая несколько расходятся, но любопытно следующее. Несмотря на свою политическую власть над побежденными ханьцами (кстати, это имя закрепилось за ними со времен династии Хань, пожалуй, самой «китайской» из всех китайских династий) северные племена активно подражали ханьцам, стремясь перенять у них все самое лучшее. Дело доходило до парадоксов. Так, Тоба Хун, один из правителей сяньбийской династии Тоба, которая властвовала в царстве Северная Вэй (386–534 гг.), мечтая подчинить себе весь Китай и желая заставить ханьцев позабыть об его иностранном происхождении, в частности, и об иностранном происхождении правящего слоя в целом, провел реформы, по которым запрещалось говорить по-сяньбийски и носить сяньбийское платье при дворе.

На Юге так же было неспокойно, и династии здесь сменяли друг друга весьма быстро (Сун, 420–479 гг.; Ци, 479–502 гг.; Лян, 502–557 гг.; Чэнь, 557–589 гг. и сосуществовавшая с ней Поздняя Лян, 555–587 гг.). Ханьцы из северных областей бежали под напором «северных варваров» в южные районы страны, которые до этого были весьма чужды китайской культуре, да и вообще китайское влияние здесь было еще незначительным. Однако уже с V в., мигрировавшие на юг ханьцы в корне изменили хозяйственную жизнь южных территорий. Так, на полях южного рисового пояса стали собирать по два урожая в год, начался быстрый рост городов, получили развитие старые и возникли новые виды ремесел, расцвела торговля и денежная система.

Столетия Нестабильности, которые продолжались с 220 по 581 г., практически закончились с утверждением династии Суй (581–618 гг.), которая просуществовала недолго и пала под напором ряда народных восстаний. Тем не менее в годы ее правления закончилось разделение на Северный и Южный Китай. В этот период были осуществлены грандиозные проекты вроде постройки гигантского Императорского, или Великого, канала, который соединил реки Хайхэ, Хуанхэ, Хуайхэ и Чанцзян (Янцзы), что позволило преобразовать хозяйственные системы Севера и Юга страны в единое торговое пространство. Вследствие этого Южный Китай стал постепенно превращаться в центр сельскохозяйственного производства.

Наконец, в 618 году началась одна из самых блестящих эпох в жизни Срединного государства — период династии Тан. Танские императоры проявили весьма высокую внешнеполитическую активность и установили властный контроль над значительной частью Центральной Азии, Кореей и Северным Вьетнамом, овладели Синьцзяном и вели ожесточенные войны с Тибетом.

В танский период получила широкое развитие трехступенчатая система сдачи экзаменов (причем на конкурсной основе) на право занимать какие-либо государственные должности, которая впоследствии стала основополагающей для пополнения административных структур императорского Китая. Конфуцианцы, а они всегда являлись основой китайской бюрократии, уделяли мало внимания знатности происхождения и считали, что путь во власть должен быть открыт самым умным и способным. Таким образом, к сдаче экзаменов на чин допускалось и множество людей из простонародья. Безусловно, в большинстве случаев претенденты на государственные должности происходили из обеспеченных слоев, хотя бы потому, что материальное положение позволяло знатным семействам давать качественное образование своим отпрыскам, но в то же время, с ростом престижа экзаменов, все слои общества получили стимул к учебе. Любопытно, что появление умного и способного мальчика в китайской деревне всегда обращало на себя внимание окружающих. Далее дело происходило следующим образом: или находился богатый покровитель, или крестьяне в складчину брали на себя расходы, связанные с обучением юного дарования, поскольку это сулило как материальные выгоды, так и соответствующий престиж. Безусловно, успех не являлся гарантированым, но это был какой-никакой, но шанс, и в том случае, когда дело заканчивалось успешно, покровители оказывались многократно отблагодарены. Дело в том, что для человека, сдавшего все три ступени конкурсных экзаменов, минимальной должностью являлась должность начальника уезда, а его власть в уезде была практически неограниченной, поскольку он являлся и судьей, и налоговым инспектором, и вообще всякой иной властью.

Династия Тан прекратила свое существование в полном соответствии с законами так называемого «династийного цикла». То, что в конце танского периода большую власть получили военные наместники (цзедуши), поставленные для укрепления окраинных земель, только лишь некоторым образом изменило баланс власти, но не явилось причиной крушения государства. Причиной крушения очередной династии явились, в который раз, аграрные проблемы, а именно — обезземеливание крестьян.

Здесь «уместно сказать несколько слов об особенностях китайского династийного цикла, наиболее наглядно проявивших себя именно в годы существования империи, начиная с Хань. Как правило, каждая династия сменяла предшествующую в обстановке тяжелого экономического кризиса, социальных неурядиц и ослабления политической централизованной власти, что проявлялось в форме мощных народных движений, подчас в виде вторжений с севера и иностранных завоеваний (это следует особо отметить и запомнить. — К. П.). Механизм цикла, в ходе которого возникал очередной кризис, достаточно сложен; здесь играли свою роль и экономические причины, подчас и демографическое давление, и экологические, и иные объективные факторы. В самом общем виде дело обычно было связано со следующими процессами.