Невеста. Шлюха - София Блейк

— Марш в машину, — скомандовал Толик, проходя мимо меня.

Джозеф заходил с другой стороны, отсекая Толгуева от телефона-автомата, к которому он направлялся. Я запрыгнула на заднее сидение, тут же услышав грубый голос Хохла:

— Вперед садись, дура! Они ж его запаковать должны.

Я снова открыла дверь, чтобы пересесть, и увидела, как метрах в тридцати от меня Джозеф стоит перед Толгуевым, обращаясь к нему. В руках у бритоголового я разглядела сигарету — видимо бандит просил огонька. Толик пружинисто подошел к Толгуеву сзади и ткнул ему в поясницу огромный кулак, в котором что–то блестело. Я опустилась на переднее сидение и закрыла глаза.

— Ведут лоха, — удовлетворенно сообщил Хохол. Из его голоса — странное дело — исчезла тревога.

Я заметила, что двигатель он не выключал, готовый сразу тронуться. Сейчас, как и в отделении милиции, когда я общалась с операми, мне подумалось, что все дела, хорошие и плохие, лучше, когда проводят профессионалы. Похоже, люди делятся на них, и на бесполезных болтунов. Сзади послышалась возня, раздался звук закрываемой двери, и в тот же миг Хохол сорвал с места машину.

Теперь важно было не нарваться на проверку ГИБДД, поэтому мы ехали, соблюдая все правила. К тому же был день, и потоки машин запруживали выезд на МКАД.

— Почему бы не разрулить вопросы на месте? — голос Толгуева я слышала впервые и сразу напряглась, чтобы не пропустить чего–нибудь важного. — Кто вы такие, пацаны?

— Нам сказано доставить вас к шефу, — степенно произнес Толик.

В его голосе не слышалось и признака волнения, а вот его собеседник заметно нервничал, хотя и старался не проявить этого.

— Я думаю, произошла ошибка, — продолжал Толгуев. — У меня нет никаких проблем с крышей. Может, было бы лучше, если бы вы с ними пообщались напрямую?

— А кто у вас крыша? — поинтересовался Толик.

— ОБОП, — сказал Толгуев. — Давайте сделаем звоночек, если не верите.

— Чего нам лишнее на себя брать, уважаемый, — отозвался Толик. — Вот приедем к шефу в гости, там и позвоните.

— В гости обычно по-другому приглашают, — сказал Толгуев. — Я бы не отказал, ей-богу. А вы, точно дикие, навалились, везете незнамо куда. Если речь пойдет о бизнесе, то так дела не делают.

Я подумала, что попытки Толгуева прощупать цель его захвата выглядят довольно–таки жалко. Видимо, Толик был того же мнения, продолжая изображать туповатого исполнителя.

— О бизнесе, о бизнесе, — сказал он миролюбиво. — Хочет вам шеф предложить кое–что, вот нам и сказал, доставить в целости и сохранности.

— И что именно хочет шеф от меня?

— Ну, этого нам в точности не докладывали. Не нашего уровня дело–то. Но я бы вас попросил передать шефу, когда вы вдвоем говорить будете, что мы с вами хорошо обращались, без обид. Согласны?

— Да, конечно, — я услышала, что Толгуев говорит уже немного бодрее, и мне стало смешно, как такой серьезный человек ведется на простейшую разводку, которую не проглотил бы и школьник.

А у меня самой хватило бы духу попробовать вырваться из лап двух здоровенных бугаев, броситься бежать, звать на помощь? Да, я уже делала это в Брянске, но тогда все–таки было расстояние между мной и подонками, и сейчас я не могла бы сказать наверняка, что бежала бы, если бы они были совсем рядом. Угроза жизни ломает людей, но до этого дня я понимала истину скорее умом, а на даче Толика осознала ее всеми своими чувствами.

Позитивно мыслящий Толгуев до последнего момента ожидал, что его привезут в какой–нибудь роскошный особняк, но по мере того, как мы въезжали в скромный дачный поселок, дурные предчувствия его одолели, и он принялся расспрашивать с возрастающей тревогой:

— Куда мы все–таки едем?

Толику уже надоела его недалекая роль, и он молчал.

— Вы сказали, что будут переговоры по бизнесу, — не унимался Толгуев. — Что происходит?

— Заткнись, козел, — не выдержал Джозеф, до тех пор молчавший, и я услышала звук удара и сдавленный всхлип.

Мы остановились у железных ворот, выкрашенных в темно-зеленый цвет. Ворота располагались в сплошном прямоугольнике бетонного забора. Здания внутри периметра почти не было видно, только черепичная крыша указывала на то, что мы заехали не на военную базу. Хохол, оставив водительскую дверь открытой, побежал к воротам и долго ковырялся в замке. Цепочка его следов нарушила снежную целину у забора. Здесь, за городом, снег и не думал таять, и я отстраненно подумала, что труп смогут найти разве что весной. Или трупы — жуть волной нахлынула мне в душу. Хохол наконец–то справился с замком и распахнул ворота.

— Всего–то один этаж, — сказала я Толику, когда он выбрался из машины, и мы оказались рядом.

— Да, зато какой глубокий здесь подвал! — он с гордостью посмотрел на меня, а я поцеловала его с открытыми глазами, стараясь лицом к лицу проникнуть в его мысли.

Но Толик отодвинул меня, из другой задней двери Джозеф вытягивал Толгуева, жалко озиравшегося по сторонам, с разбитыми губами. Спуск в подвал находился внутри самой дачи, налево от входа. Толгуева подволокли к открытым загодя дверям, ведущим вниз. Он остановился на верхней ступеньке. Джозеф придержал бизнесмена.

— Не будем нарушать традицию, — загадочно улыбнулся он.

— Ага, — отозвался Толик, отступил на шаг и вдруг впечатал в спину бизнесмена подошву своего здоровенного ботинка. Толгуев кубарем скатился вниз и тоненько завыл оттуда.

— Это путь всех наши врагов, которые попадают сюда, — объяснил мне Толик с нескрываемой детской радостью. — Первый этап пройден чисто и в нормативный срок. — Он подмигнул мне, и я вымученно улыбнулась в ответ. Потом Толик повернулся к своим помощникам: — Займись им там, Джозеф, пусть дозревает, ты, Хохол, дуй за жратвой, я растоплю печку, а Сонечка уберет и накроет на стол. Вперед, господа и дамы!

Чудненькая поляна у нас получилась: водка, пиво, мартини, красная рыбка, колбаса, огурчики. Я нажарила большую сковороду картошки с луком — и мы расселись в теплой зале, от которой отходил маленький коридорчик, наверное, в спальни. Выпивали мы и закусывали, не скупясь на тосты, а в подвале рядом с нами дрожал от страха и холода вчерашний уважаемый бизнесмен, а теперь всего лишь пойманный предатель и убийца, ожидающий свой приговор.

Меня в этой ситуации волновало слишком многое, и выпитый мартини почти не повлиял на мои мыслительные способности. Во всяком случае, мне самой так казалось. А вот Хохол заметно расслабился, и с каждым новым стаканом его взгляды на меня становились все красноречивее.

— Ну, хорош, — сказал Толик, выхватывая из–под руки Хохла непочатую бутылку с еще завинченной крышкой и целой акцизной маркой. — Клиенту самое время дозреть, а нам рано отрываться по-полной. Допьем, когда делюгу сдвинем конкретно.