Земля Тре - Александр Рыжов

- Э-эй! Сюда!

Получилось сипло и слабо. Закричал опять, а внутри все сжалось при мысли, что упряжка проедет мимо.

Коста, багровея, приподнялся на локте и выдавил из себя хриплый горловой звук. Глеб сдернул с плеч меховую накидку, поднял ее над головой на вытянутых руках, и она заполоскалась на ветру, как стяг. Есть! Погонщик заметил их и круто развернул упряжку. Она стремительно приближалась, Глеб и Коста завороженно глядели на нее. Погонщик, держась за узду, привстал, над оленьими рогами показалась его голова, и Глеб радостно вскрикнул. Это был Пяйвий.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

В тупе - бревенчатой избушке с плоской крышей - жарко пылал огонь. Глеб лежал на мягкой подстилке и маленькими глотками пил из деревянной чашки горячий морошковый настой. Пяйвий сидел рядом и костяной иглой штопал дырявые каньги. Смуглая девушка лет шестнадцати, озабоченно прикусив губу, растирала снегом обмороженные ноги Косты. Глеб загляделся на нее: спрятанные под низкой челкой брови, голубые глаза с лукавинкой, маленький рот с ямочками по краям губ, острый подбородок с ложбинкой...

- Как ее зовут? - спросил у Пяйвия.

- Айна. Это моя сестра.

- Айна... - Язык земли Тре нравился Глебу, и он повторял каждое новое слово. - Красиво...

Прихлебывая обжигающий напиток, он смотрел на девушку, а она, понимая, что разговор идет о ней, краснела и опускала глаза.

- Чья это изба? - спросил Коста.

- Здесь живет Ляйне. Эрвь погоста Истертой Скалы.

- Кто такой эрвь?

- Главный... Руши называть таких людей князь.

- Где же он сам?

- На охоте. Он скоро придет. Он сказать мне, чтобы вы отдыхать.

- Успеем. Лучше расскажи, как ты спасся. В тупе было душно, пахло вяленой рыбой и сохнущей одеждой, но ощущение тепла, обволакивающего тело и проникающего в застуженные легкие, было ни с чем не сравнимым блаженством. Глеб допил настой и с наслаждением растянулся на подстилке, приготовившись слушать рассказ Пяйвия.

Пяйвий пожал плечами, не зная, с чего начать.

- Тебя смыло за борт, - напомнил Коста. - Мы думали, ты погиб.

- Нет... Меня нести вдоль берега, очень долго. Волны были крутые, я чуть не захлебнулся... Потом меня выбросить на берег. Там есть небольшой залив, и я уйти от волн.

- А дальше?

- Дальше мне помогать чахкли.

- Чахкли? - встрепенулся Глеб.

- Норманы называть их гномы. Они очень маленькие. Жить под землей, но иногда выходить на поверхность.

- Вот как... - Глебу вспомнилось поле, где они с Костой слышали голоса, похожие на звон серебряных бубенцов. - Значит, это не нечисть?

- Нет. Чахкли хороший. Они как дети - все повторять за людьми. Наши охотники иногда ловить их. Это очень просто - надо взять веревку и наматывать на себя. Чахкли будет повторять и сам себя свяжет. Они знать дорогу к подземным кладам, но никому об этом не говорить... Ты видеть их?

- Мы их слышали, - сказал Глеб. - Они повторяли наши слова, а перед этим кричали еще что-то... кажется, "ара-ра-ра".

- Это значит "постой, подумай".

- Так просто?

-Да.

Айна бережно прикрыла Косту шерстяным покрывалом и, украдкой бросив взгляд на Глеба, повернулась к выходу. В ее руке громыхнуло ведерко, мелькнули острые лопатки, выпиравшие из-под тесного печка, и она вышла, затворив за собою дверь.

- А вы? - спросил Пяйвий, сочтя рассказ о своих приключениях оконченным. - Как вы здесь оказаться?

Глеб поведал ему о пещере, о встрече с Элльмом, о путешествии на оленьей упряжке. Пяйвий слушал не перебивая, но когда Глеб упомянул о битве с Талой, он не выдержал:

- Ты убил Талу? Это правда?

Глеб смущенно кивнул. В глазах Пяйвия засветился восторг. Для него эта победа затмила все прочие подвиги Глеба, которыми он не уставал восхищаться.

- Ты великий богатырь!

Коста закряхтел, переворачиваясь на бок. Глеб поспешил сменить тему рассказал об Адзи, о росомахах, о гибели оленей. Глаза Пяйвия становились все шире и шире, в них то и дело вспыхивали фейерверки. Каньги вместе с воткнутой в них иглой были брошены в угол.

Глеб дошел до эпизода с замерзшим лопином, возле которого они видели гигантские следы. Услышав об этом, Пяйвий вздрогнул, и его голова ушла в плечи.

- Что это было? - спросил Глеб, но ответа не получил. У Пяйвия был такой вид, словно он собирался повторить свою любимую фразу: "Нельзя сказать".

- Закругляйся, - буркнул Коста. - Утомил парня. Дорассказать осталось совсем немного: переход через снежную целину, появление оленя с человеческой головой, позолоченные следы...

- Человек-олень?

- Да. Ты его знаешь?

Пяйвий задумался, потом осторожно ответил:

- Это Мяндаш. Я никогда его не видеть, но это мог быть только Мяндаш.

- Кто такой Мяндаш?

- Трудно объяснить. Одни называть его Духом Срединного Мира, но он сделан из плоти и крови, поэтому не может быть Духом. Другие говорить, что это Великий Гирвас - вожак всех оленьих стад, но он больше, чем гирвас... Говорят, что пока жив Мяндаш, жива и земля Тре.

- Зачем он явился мне?

- Я не знать. Он появляется редко, очень редко, и никто не может сказать, зачем он это делать. Из тех, кто жить в нашем погосте, его видеть только Ляйне. Это было один раз... давно...

Повествование Глеба подошло к концу. Он утомленно вздохнул и, положив под голову руку, стал разглядывать низкий потолок. Установившуюся тишину нарушил Коста:

- Элльм говорил о каком-то дне, когда эта ведьма... как ее?.. Аццы будет где-то поблизости. Мы не опоздали?

- До этого дня осталась неделя. Аццы будет на Безымянном Острове.

- Далеко до него?

- Это совсем рядом. Когда вы отдохнуть, я вам его покажу.

- Старик так и не сказал, что нам делать дальше...

- Я получить от него письмо.

- Письмо? С кем?

- Его принести Муччесь, моя чайка.

- Где же оно?

- Сейчас...

Пяйвий порылся за пазухой и вынул овальный кусок березовой коры. На его гладкой стороне были крупно начертаны какие-то слова.

- Я не понимать, - сказал Пяйвий и протянул кору Глебу. - Элльм писать на вашем языке, я не знать эти буквы.

Глеб поднес послание нойда к глазам и в скачущем свете пламени вслух прочел две коротких строки, написанные коричневой краской, глубоко въевшейся в древесные волокна:

- "Аццы погибнет от стрелы с серебряным наконечником".

- Это все? - спросил Коста. Глеб взглянул на Пяйвия.

- Больше ничего?

- Ничего...

Коста громко кашлянул и, сбросив с себя покрывало, которым его заботливо накрыла Айна, сел.

- Дайте воды.

Пяйвий торопливо подал ему чашку с горячим настоем. Коста, обжигаясь и морщась, в три глотка осушил ее и, переведя дух, проговорил:

- Я мыслю так: старик понадеялся на нашу сообразительность. Раз в письме больше ничего нет, значит, до Аццы мы доберемся сами. Один вопрос - где достать эту самую стрелу?