Возвращение из Трапезунда - Кир Булычев

Сегодня, разглядывая календарь памятных событий начала века, видишь в них последовательное движение к войне. Тогда же эти события были настолько не связаны между собой, что не сочетались в общую угрозу. Ну что может быть общего между устремлением России к Дальнему Востоку, ее активными действиями в Маньчжурии и попытками утверждения в Корее, что привело к конфликту с резвой, воинственной Японией, также претендовавшей на главенство в тех краях, с отчаянной сварой между французскими и германскими коммерсантами и генералами за город Фец и господство в Марокко? А что общего между аннексией Австро-Венгрией формально принадлежавшей дряхлой Турецкой империи Боснии и Герцеговины и, скажем, переговорами между Россией и Англией о разделе Ирана на зоны влияния? Да и что объединяет внезапное нападение Болгарии 29 июня 1913 года на своих недавних союзников по антитурецкой коалиции Сербию, Черногорию и Грецию и, скажем, провозглашение Албании королевством, во главе которого был поставлен один из мелких немецких князей?

Но все эти события и конфликты, вместившиеся в десятилетие перед началом Первой мировой войны, были предупредительными вспышками молний или шквалами, доказывавшими тому, кто хотел видеть, что ливень не за горами. Именно об этом и предупреждал Андрея Сергей Серафимович, один из немногих людей в России, убежденных в том, что война начнется не позже осени 1914 года.

К тому времени завязалось несколько неразрешимых узлов противоречий: спор Австро-Венгрии и Сербии за гегемонию на Балканах, в котором Австро-Венгрию поддерживала Германия, а Сербию — Россия. Борьба Германии и Франции за Эльзас и Лотарингию, а также за господство в Северной Африке. На стороне Франции выступала Англия, обеспокоенная попытками Германии сравниться с Альбионом на морях, то есть поставить под угрозу раскинувшуюся на полмира Британскую империю.

В последние сто лет европейские державы делили между собой остальной мир и создавали колониальные империи. Они могли сосуществовать до тех пор, пока сохранялись возможности дальнейших завоеваний. Пока было куда направлять свои броненосцы и дивизии. Но к началу XX века спор между старыми колониальными державами, которые успели захватить самые сочные куски мира, и теми, новыми, которые опоздали к дележу, между Британской империей и Францией с одной стороны и Германией и Японией — с другой, стал неразрешим — пришла пора отнимать награбленное. Между этими двумя лагерями существовали и «промежуточные» державы, такие, как Австро-Венгрия, Россия и США. Австро-Венгрия, хоть и считалась дряхлой и беззубой, тоже спешила участвовать в переделе мира в первую очередь за счет умирающей Турции, Россия свои колонии в отличие от иных держав имела под боком и расширяла империю за счет слабых соседей. Очередным слабым соседом оказался Китай. Соединенные Штаты укреплялись в Латинской Америке и на Тихом океане, но там они столкнулись с Германией, которая все же успела захватить чуть ли не половину тамошних архипелагов, а также тихой сапой забраться в Китай.

Все были неудовлетворены своим положением, все надеялись приумножить свои богатства и ограбить соперников. Все ждали первого неверного движения этого соперника. Притом соперничающие группировки все время изменяли свой состав, и порой вчерашние лучшие друзья готовы были вцепиться друг другу в глотки.

К лету 1914 года германскому правительству казалось, что наступил выгодный момент. Успешно проходили переговоры с Англией о переделе между ней и Германией португальских колоний в Африке. Создалось впечатление, что англичане не ввяжутся в конфликт на континенте, если Австро-Венгрия нападет на Сербию, а затем Германия втянет в войну Россию и Францию. В таком случае перевес будет на стороне Тройственного союза (то есть Германии, Австро-Венгрии и Италии). Рассуждая так, кайзер Вильгельм стал подталкивать Австро-Венгрию к тому, чтобы та ударила первой — и решительно — по Сербии.

Главным проводником идей Германии в Австро-Венгрии был наследник престола Франц-Фердинанд, хотя формально на престоле восседал его дряхлый дядя Франц-Иосиф.

В середине июня Франц-Фердинанд встретился с кайзером Германии в Конопиште. На этой встрече была решена война. Франц-Фердинанд заявил во время переговоров, что сейчас можно не опасаться России — слишком велики ее внутренние затруднения. Германский император благословил австрийцев на быстрый и энергичный удар по Сербии. Если Франция или Россия все же будут реально возражать, Германия с помощью Австро-Венгрии их быстро разгромит, тогда наступит очередь главного врага — Великобритании.

Далее Франц-Фердинанд отправился в главный город недавно захваченной Австро-Венгрией Боснии — Сараево. Там он решил провести большие маневры, буквально вызывая на конфликт Сербию.

В Сербии маневры были расценены однозначно — как провокация. По всей стране прокатились демонстрации. Но патриотическое общество «Черная рука» полагало, что одними демонстрациями с австрийской угрозой не справиться. Был замыслен террористический акт. 28 июня 1914 года гимназист Гаврила Принцип совершил покушение на Франца-Фердинанда. Эрцгерцог был убит.

Узнав о гибели своего союзника и друга, кайзер Вильгельм решил, что мертвый наследник австро-венгерского престола должен выполнить свой долг — довершить то, что не успел довершить при жизни. Именно его смерть стала формальной причиной согласованного с Германией австрийского ультиматума Сербии.

Правда, этот ультиматум последовал далеко не сразу. Гаврила Принцип убил Франца-Фердинанда в тот день, когда экспедиция профессора Авдеева покинула Вологду. В день начала раскопок завершились экстренные переговоры между Германией и Австро-Венгрией о том, как вести будущую войну. В те дни начала июля можно было себя тешить тем, что все еще раз обойдется и ливень не выльется. Последней гирькой на весах войны стал разговор германского посла в Лондоне с министром иностранных дел Великобритании сэром Греем. Посол намекнул Грею, что Германия полагает необходимым проучить Сербию, пользуясь тем, что Россия столь слаба, что ее можно не принимать в расчет. Английский министр сокрушенно покачал головой и согласился с тем, что Россия очень слаба. Немецкий посол счел этот жест индульгенцией и признанием того, что Англия вмешиваться не станет. Этот разговор произошел 6 июля… В тот день на раскопках была теплая погода и потому много комаров.

20 июля президент Франции Пуанкаре срочно прибыл в Петербург. В течение трех дней он вел переговоры с русским императором и правительством. Посол Англии сообщил в Лондон, что Франция и Россия решили поднять перчатку, брошенную тевтонами.