Бронзовая Жница - Ирина Орлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он схватился за ступню, наклонился вперёд и со щелчком оттянул её от себя за пальцы и пятку. Эйру передёрнуло, и она зажала уши от его вскрика. Но через мгновение лодыжка щёлкнула вновь и встала, видимо, как надо.
Маргот, дрожа, чуть выпрямился; все его мышцы свело. Он стал беспорядочно рвать траву вокруг себя, осыпая всё на свете такими безбожными ругательствами, что затих весь лес. Он корчился, глядя на свою ногу, и его лицо было красным, как раскалённое железо. Это длилось несколько мучительных минут. Но вскоре пик боли чуть спал, и он, закрыв лицо рукой, повалился набок.
Эйра подхватила его за плечи и положила к себе на колени. У неё почему-то дрожали руки.
«Поклонники маргота всегда говорили о его сильной воле; о том, как он не боится драконов и стойко выносит свои раны. Но я впервые увидела, чтобы человек, который любое лечение предоставляет придворным врачам, сам врачует свои суставы. Не знаю… может, то ему аукнется, и он останется навеки хромым — но вряд ли он будет сожалеть».
Она пригладила его взъерошенные лунные волосы, всё ещё недоумевая.
«Мне даже не хочется презирать его, как я привыкла. Он будто выкован из стали».
— Маргот, возьмите время отдохнуть, — промолвила она, гладя его по замусоренной сухими иголками голове. — Если чужой дракон погнал Скару до Брезара, городские орудия наверняка отвадили его.
— Да-а, но… — простонал маргот и зарылся носом в её подол. — Скара ранен… я ему нужен…
Влажные пятна расплылись по рясе от невольно пролитых слёз.
«Правду глаголят — это маргот питает Скару своей внутренней пылкостью? Разумеется, это больше похоже на сказку; но если он сам в это верит, то эта сказка для него — реальность».
Морай дал себе время — но лишь пару минут. После чего он приподнялся на вытянутых руках. Пошатнувшись, он ткнулся носом в плечо чёрной жрицы и шепнул:
— Спасибо, дорогуша.
Она недоумевающе улыбнулась в ответ и поспешила встать, когда маргот и сам, опираясь на ствол ближайшего дерева, медленно поднялся. Он попробовал наступить на ногу — напрасно. Он тут же одёрнул стопу от земли, будто от горячей сковороды, и зашипел.
— Да как же… ох, ладно, — и он, сунув Судьболом в ножны, со вздохом посмотрел на Эйру. — Помоги. Пойдём к тракту. Там кого-нибудь перехватим.
«А он думал, что сразу сможет ходить как новенький?» — про себя усмехнулась девушка.
Она подставила ему своё широкое плечо и взяла его руку, которую он перекинул ей через шею. Затем подхватила свою сумку и упрямо взяла также и лопату. Оглянулась и мысленно провела линию меж собой и могилами.
«Ухожу, отгоняя протянутые ваши руки, разрывая с вами всякую связь и оставляя вас позади», — произнесла она мысленно.
Теперь они были готовы.
Она потащила маргота через тисовую рощу как раненого. Он частенько шипел и плевался. И она догадывалась, что, вероятно, у него по всей спине горит полученный при падении ушиб. Но, вопреки слухам о том, что раненый маргот превращается в бешеного зверя, он ни разу не выругался на Эйру как таковую.
Час был слишком оптимистичным сроком. Им с таким трудом давался каждый шаг, что Эйра не знала, доберутся ли они до тракта хотя бы до заката. Под кронами уже начала разливаться вечерняя прохлада, а над ухом занудели комары.
Но она привыкла сдерживать внутренние жалобы и продолжала тянуть на себе Морая, думая лишь о том, как бы не сбиться с направления. Пока мох на стволах указывал на север, она забирала восточнее и надеялась, что не ошибается.
— Какая ж ты сильная лошадь, — прохрипел Морай ей в ухо. — Никогда бы не подумал, что шлюха может тащить мужчину в доспехах, пускай и лёгких, уже который час.
— Вы недооцениваете шлюх, — буркнула Эйра.
«Хотя вообще-то я уже сменила профессию, но мне всегда казалось глупым, что куртизанок считают изнеженными дурочками. Каждая из нас за день трудится не меньше бурлаков на великой реке Тиванде».
Она нервно косилась в пространство меж темнеющими стволами деревьев. За ними следовал крупный гьенал. Тихий падальщик был практически незаметен. Но, когда под его лапой щёлкала ветка, воображение рисовало Эйре его поистине ужасающие размеры.
— Что там? — просопел Морай, когда она в очередной раз подняла голову на неприятный звук.
— Надеюсь, кабарга, — пробормотала Эйра в ответ.
— Зря надеешься. Какой-нибудь жирный гьенал. Местные носят их шкуры, чтобы отпугивать их.
Эйра покосилась на раскрасневшееся от усилий лицо маргота.
«Хочет поболтать, чтобы скрасить тягость дороги. Этому Грация меня учила».
— Я не слышала о таком, — кротко молвила она. Ведь она и вправду провела большую часть жизни в больших городах — сперва в Морских Вратах, потом в Хараане, затем в Арау на острове Аратинга, после чего — в Лонсе во владениях семьи Д’Алонсо. И, наконец, в Благонте. Перед тем, как Грация купила её, она работала в городке Астра неподалёку от Таффеита. Дикая природа была ей не слишком близка.
Морай, с трудом делая каждый новый шаг, разъяснил:
— Гьеналы боятся тех, кто демонстрирует их убитых сородичей. В отличие от драконов. Помнится, первый муж Моргемоны подарил ей крамольное одеяние из синей чешуи павшего в бою Рокота. Её лётный супруг, Мордепал, и сам мечтал разорвать Рокота — он был рад его смерти. И всегда считался драконом странного нрава. Он ничуть не смутился её чешуйчатой одёже. Но когда оно досталось в наследство её сыну, диатрину Леонарду, и он единожды облачился в него… Его сжёг собственный дракон.
Эйра широко распахнула глаза.
— Для них это, должно быть, что-то наподобие…
— Да, тому, как если б мы напялили на себя людскую кожу, — фыркнул Морай. — Это поистине идиотский способ умереть — оскорбив собственного лётного супруга. Продемонстрировав вопиющее неуважение всему драконьему роду. Жалким земным букашкам носить шкуру высших хищников…
— Но почему они ничего не сделали Моргемоне?
— О, её Мордепал был на редкость отбитым даже среди своих… а другим ей хватало ума не показываться в таком одеянии. Они наделены нам неизвестной мудростью, но они же не всевидящие.
«Чего только не бывает на свете», — подумала Эйра, которая любила истории — что скрашивали досуг всем простым людям, которым суждено было на драконов смотреть лишь издалека. И надеяться, что
