Резервный космодром - Андрей Ливадный

Несколькими секундами позже сотни тысяч микроскопических плазменных сгустков, словно косой ливень хлестнули по площади Пятого Резервного.

Такого не придумаешь, не увидишь в самом жутком сне.

Проливным дождем, сбиваемые с курса шквалистым ветром, капли плазмы хлестали по зданиям, стартовым полям, взлетно-посадочным полосам…

Сеть ветвистых молний мгновенно соткала замысловатое, смертельное кружево, озаряя хмурое облачное небо, по земле стлался жидкий огонь; призрачно-голубое сияние, словно тончайшая пленка, обволакивало контуры предметов, воздух горел, исполинские смерчи возникали в секундных порывах пламени и тут же рассыпались, опадая хлопьями сажи.

Бронескафандр едва держал защиту.

Галакткапитан Рощин в момент начала атаки находился на КПП.

На его глазах первые сгустки плазмы ударили по уцелевшим зданиям космодрома, взрываясь причудливыми сплетениями молний, электрические разряды, ветвящиеся меж рушащимися стенами, мгновенно вызвали глобальный сбой в кибернетической сети, не выдерживала никакая защита, не спасала экранировка, глухие толчки и подземные взрывы болезненно возвестили, что электростатические пробои достигли отдельных узлов бункерной зоны.

Рядом с контрольно-пропускным пунктом полыхали два эндоостова андроидов технической поддержки.

— К ангарам! — Машинально отдал Вадим мнемонический приказ всем находящимся вне укрытий сервомеханизмам, затем ударом ноги выбил заклинившую дверь, рядом не выдержав разлившегося по нему жидкого пламени, брызнуло осколками тройное бронестекло, и в помещение ворвался нестерпимый жар.

Микрогенераторы электромагнитного щита, способные отклонить и рассеять как сгустки плазмы, так и порожденные их ударами электростатические разряды, работали на пределе мощности, так что энергии едва хватало для усилителей сервомускулатуры, он выскочил из проема выбитых дверей и побежал через стартовое поле, мимо полыхающих машин, остановившихся, объятых пламенем сервомеханизмов, чувствуя, что прорывается через ад…

Плазменный шквал продолжал бесноваться.

Под ногами коварно проминался размягчившийся от температуры стеклобетон, пульсом крови билась единственная надежда, не дающая сойти с ума при неработающих имплантах, — Вадим сознательно не включался в мнемоническое восприятие, понимая, что ничего не сумеет различить среди буйства всеуничтожающей энергии.

Удар нанесен не с орбиты.

Плазменные сгустки слишком малы, чтобы преодолеть толщу атмосферы.

Он подбежал к плотно сомкнутым наклонным воротам подземного ангара, — их механизм заклинило, изнутри сочился дым, Вадим, не теряя драгоценных секунд, воспользовался аварийным люком, рассчитанным под габарит человека в бронескафандре.

Оказавшись в дымном сумраке первого уровня бункерной зоны, он с облегчением понял, что перекрытие выдержало, и защита в основном не подвела, кое-где из смежных помещений выталкивало дым, часть дверей, ведущих в тоннели, перекрывали герметичные аварийные переборки, но главное: «Стилетто» с бортовым номером «07» возвышался темной обтекаемой массой, — полностью готовый к старту он ждал лишь пилота.

Пережитое минуту назад не поддавалось осмыслению.

Рощин и не раздумывал над этим. Рассудок навсегда запечатлел, как энергетический ливень, обрушившийся на космодром вмиг сжег все находившиеся вне ангаров и укрытий механизмы, исказил контуры зданий, превратив остатки наземной инфраструктуры Пятого Резервного в остекленевшую от адских температур пустошь.

Выжил ли кто-то еще?

Вадим уже находился в рубке. Мнемонический контакт с кибернетической системой «Стилетто» возник мгновенно, как только закрылся внешний люк шлюзовой камеры, словно лепестки раскрылись оболочки противоперегрузочной камеры, два механических манипулятора подняли тело в бронескафандре, филигранно поместив человека в захват пилот-ложемента, сегменты обшивки начали вставать на места, и в ту же секунду разума коснулся сначала сигнал, переданный личным логром Вадима, а затем по мгновенно сформировавшейся мнемонической сети пришли еще два доклада:

— Борт «02» на связи.

— Борт «17» — идет предстартовая подготовка.

Рощин едва ли сумел бы сейчас выдавить хоть слово.

Лишь благодаря мнемонической связи он отдал короткий приказ:

— Парни, взлетаем. Носитель где-то над нами. Атакуем его…

Напряжение моральных сил сжимало горло.

Рассудок работал на пределе возможного. Ни один автопилот в таких условиях даже не вывел бы «Стилетто» из ангара.

Человеческий фактор сейчас, по справедливости, решал все.

Защитные системы заработали одновременно с включением кибернетических компонентов машины.

Логр, притаившийся на груди, сейчас моделировал не только матрицу рассудка пилота, ткал невероятно сложную сеть взаимодействия между разумом Вадима и исполнительными подсистемами, кроме прочего он служил надежным резервным хранилищем множества программ.

По мышцам ударила короткая дрожь.

Боевые метаболические стимуляторы на мгновенье помутили рассудок, чтобы через секунду даровать ему кристальную ясность мышления.

— Ноль седьмой, начинаю старт. При отсутствии связи, делать как я.

Пытаться открыть ворота дистанционной командой бессмысленно.

«Стилетто» озарился серией лазерных разрядов, многотонные ворота ангара, размягченные адской температурой бушующих снаружи энергетических вихрей, в которые трансформировались потоки микроплазмоидов, рухнули, открывая взгляду разлившееся над космодромом холодное бледное пламя, рассеченное изломанными, нестерпимо-яркими вспышками молний.

Еще десять-пятнадцать минут такого прессинга, и вся структура бункерной зоны, будет уничтожена на всю глубину.

Мощь, брошенная на уничтожение Пятого Резервного, ужасала.

Ни одна машина не сумела бы в таких условиях стартовать с поверхности планеты, и должно быть модуль инопланетного корабля работал по цели совершенно спокойно.

Впрочем, какие эмоции способна испытывать исполнительная машина?

«Стилетто» вздрогнул: первая порция активного вещества аннигилировала в зоне реактора, мгновенно дав слабую, пока сдерживаемую тормозной системой тягу в резервных планетарных двигателях[53].

Как будто истребитель напряг мускулы, словно зверь, подобравшийся перед рывком.

Вадим ощущал его каждым нервом каждой клеточкой своего мозга.

Полное абсолютное слияние. Все подсистемы работают под мнемоническим управлением, потоки данных текут через логр, лишь сила воли галакткапитана сдерживала сейчас «Стилетто» в недрах ангара на отрезке короткого пандуса.

Рощин мысленно представил предстоящий маневр, пока все давалось достаточно легко, но как только истребитель вырвется из подземного укрытия, на осмысление ситуации и принятие решений будут отводиться миллисекунды…

Плавный нарастающий рывок ускорения.

Защитное поле неистово запульсировало, отражая, рассеивая беснующиеся потоки энергии, Вадим на миг как будто ослеп, но истребитель, подчиняясь четко сформулированной мысли, уже на срезе короткой наклонной дорожки резко увеличил тягу двигателей, слепящим росчерком пронесся над расславленными озерами стеклобетона и, набирая высоту, почти вертикально пошел вверх, пробив клубящиеся мятущиеся под порывами неистового, ураганного ветра облака.

Двигатели планетарной тяги, казавшиеся избыточно мощными, сейчас показали все, на что способны поднимая машину по траектории, сравнимой с ракетным запуском. Четыре секунды понадобилось «Стилетто» на преодоление энергетического ада, но даже за эти краткие мгновенья, часть освобожденных разрушением микроплазмоидов энергий сумела пробить защиту, вызвав не критический, но предельный нагрев обшивки.

Иной разум, пославший модуль своего корабля на уничтожение инфраструктуры космодрома, кем или чем бы он не оказался в действительности, не рассчитывал на противодействие — внизу клокотал ад, и появление трех истребителей, внезапно вырвавшихся из него, фактически противоречило теории вероятности.

— Ноль второй, вижу цель. Даю координаты.

«Стилетто» Рощина уже шел в конусе атаки.

Оказавшись над сегментом инопланетного корабля, который Вадим мысленно окрестил «Сеятелем», он совершил боевой разворот, устремившись на вражеский модуль, с верхней полусферы.

Все произошло быстро, настолько быстро, что разум боевого мнемоника не успел вкусить торжества победы: с трех разных направлений к похожему на дольку апельсина «Сеятелю», низвергающему расходящийся широким конусом поток микроплазмоидов, ударили ракетные залпы, подкрепленные лазерными разрядами и зримыми трассами снарядов курсовых электромагнитных орудий.