Прутский Декамерон - Алекс Савчук

Сначала мы выпили шампанского, – Сашка каждый тост сопровождал анекдотом, – затем попарились все вместе, после чего окунулись в холодный, почти ледяной бассейн, а уж после бассейна наши дамы перестали заворачиваться в простыни и предстали перед нами нагишом. Таким образом, мне представилась возможность досконально их разглядеть, что я с удовольствием и сделал.

Татьяна была роста невысокого, но собой хороша и привлекательна: яркая, интересная брюнетка, очень женственная, чувственная, гибкая, с мягкой очаровательной улыбкой и ленивыми кошачьими движениями, податливо-нежная и эротичная с небольшими, словно детскими ручками и ножками – грудь и бедра ее при этом были развиты вполне нормально. Внешне она как будто не очень подходила своему мужу – высокому, атлетичному мужчине, но меня, признаться, всегда удивляют эти парадоксы: живут же люди вместе внешне будто несовместимые – и все у них хорошо, все замечательно. Дело, тут, наверное, все в том, что природа женщины – приспосабливаться, подстраиваться и подчиняться – и если это им удается, вот вам и разгадка секрета.

Виктория внешне чем-то походила на Татьяну – такого же роста, и тоже брюнетка, она, правда, не отличается броской внешностью первой, черты ее лица не столь выразительны, зато у нее раскосые, как у японки глаза, а своей застенчивой, милой улыбкой и негромким, мелодичным голосом она просто покоряет, завораживает окружающих. Ей всего 17, и формы ее тела еще не вполне развиты, как например у Татьяны, которой 23, но имеют уже ту приятную округлость, которая так хороша в молоденьких женщинах. Мы с Викторией знакомы около полугода – она вместе с другими 17-летними официантами, поварами и кондитерами сразу после окончания училища приехала в наш город, и уже в день открытия ресторана (вернее в ночь после него) мы с ней стали близки, и до сих пор иногда, не часто, раз или два в месяц, встречаемся на почве романтических отношений (в тех случаях, когда не имеем других партнеров).

Передохнув, я вновь направился в парную, причем уже в третий раз за сегодняшний вечер, и в голове мелькнула мысль, что таким способом – клин клином вышибая – я или окончательно избавлюсь от простуды, или же загнусь к чертовой матери. На этот раз мы с Викой оказались в парной вдвоем, она то и дело в истоме будто невзначай касалась меня своим влажным чувственным телом, и я, не выдержав, поставил ее в позу прямо на раскаленном полке и при температуре больше 100* С полюбил ее, думая с восторгом, что если уж мне суждено сегодня «отбросить коньки», то скажут хоть, что умер как мужчина, если и жил как дурень.

После парной мы с ней выскочили в предбанник и наперегонки бросились под душ – нам с Викой даже пришлось потолкаться, шутливо побороться за место под спасительными струями прохладной воды. Сашка с Татьяной сидели за столом и пили шампанское; я же, конечно, напиваться не собирался, но сто грамм водки, присоединившись к ним, хватанул, после чего опорожнил пару бутылок холодного польского пива «Окоцым», которое мы шуточно перевели на русский как «окосеем», – настолько оно было крепким по сравнению с другими – нашими и прочими импортными сортами пива.

2

С тихой грустью художник ропщет,

что при точно таком же харче

у коллеги не только толще

но еще и гораздо ярче.

И.Губерман

Девчонки после очередного захода в парную кокетливо продефилировав мимо нас, проследовали наружу – в открытый внутренний дворик, который располагался сразу за комнатой отдыха; минутой позже мы с Сашкой отправились следом за ними – на этот раз мой напарник оставил свою простыню на стуле, хотя до сих пор ходил завернутым в нее.

Однако лучше бы он этого не делал, не оголялся. В отличие от меня – я хоть в одежде, хоть нагишом никогда и никого не шокирую, – Сашка, будучи голым, мог поразить кого угодно. У Виктории, например, при виде Сашкиного детородного органа глаза полезли на лоб – толщиной и размером он был с ее руку, если сжать кисть в кулачок, и, может, он уступал ей по длине – если считать от локтя до кулака – то совсем немного. Татьяна же, наоборот, казалась внешне вполне спокойной – замужняя все же женщина, но думаю, разглядев Сашкины «прелести», она могла лишь сожалеть о том, что ее муж не может встать, подняться и помешать Сашке, который – а это уже явно бросалось нам с Викой в глаза, – был готов поиметь Татьяну, невзирая ни на какие препоны и трудности.

Не желая становиться очевидцем этого события, я увел Викторию вглубь спортшколы, где в полутьме помещений нас встретили отливающие холодным блеском металлические грифы штанг, стоящие в пирамидах «блины» и специфический запах спортзала. Обнимая девушку за плечи, я водил ее из помещения в помещение – из зала тяжелой атлетики в борцовский зал, оттуда – в зал гимнастики и т. д., рассказывая сколько пота было пролито мной в этих помещениях – наверняка тонны, потом, остановившись, прижал ее к себе и зашептал, что хочу столько же пота пролить ней в постели. Вика при этих словах подняла на меня свои японистые глаза-щелочки, хитро улыбнулась и сказала:

– В таком случае ты должен на мне жениться, Савва. А все остальное доверь мне – пота будет много.

Я улыбнулся в ответ и поцеловал ее нежно в висок: эта юная женщина знала толк в любви и была классной сексуальной партнершей – любвеобильной, чувственной, – и это в ее-то семнадцать!

– Скажи мне, – спросила Вика, зябко передернув плечами, – а как у них, я имею в виду Сашку и Таню, получится… ну… это… У него же… о боже!.. Он же ей там все наизнанку вывернет.

– Не знаю, – честно ответил я. – Я еще могу представить себе, как бы было, если бы я с Танькой этим занялся: думаю, никто бы из нас двоих не разочаровался…

Еще не закончив фразу, я получил чувствительный тычок в бок – вот не предполагал, что Вика будет меня к кому-либо ревновать.

– Было как-то раз, – продолжал я, – когда вот такая, как ты, молоденькая нерожавшая дамочка 17 лет, трахалась с ним при мне, нам, кстати, пришлось той ночью находиться в одной комнате, и ничего. А в другом случае с ним была женщина, мать двоих детей, так она потом жаловалась, что ей не было так больно даже во время родов, и вся кровать наутро была у них в крови, так что даже смотреть было страшно.

– А тебе обязательно было смотреть на это? – приподняв бровки спросила Вика.

– В том-то и дело, что происходило это у меня дома, в моей собственной постели, – усмехнулся я.

– А-а… тогда понятно, – протянула она.

Еще несколько минут мы постояли, смеясь и кривляясь у зеркальной стены, наблюдая за своими отражениями. Прошло уже около получаса, как мы отправились гулять; Вика и я сам уже совсем озябли в своих простынях, поэтому, развернувшись, мы решительно направились в парную – греться.