Чернокнижник (сборник) - Сергей Минцлов

— Рассказы о стремлении сербов использовать культурные русские силы, очутившиеся на их территории, правильны лишь отчасти, — говорит С. Р., — труд русских эксплуатируется в Сербии, и квалифицированные работники, которые могли бы быть действительно использованы в полной мере, вынуждены влачить жалкое существование. Сербы как будто нарочно уклоняются от представившегося им случая использовать русские силы.

И в подтверждение своих слов С. Р. Минцлов рассказывает действительно характерную историю. Выдающийся археолог, он обратил внимание сербских властей на богатые возможности, имеющиеся в Нише, где находятся развалины Никейского собора и гробница византийского императора Константина Великого.

— Я предложил свои услуги по организации археологических раскопок в Нише. У вас, сказал я сербам, своя Помпея. Но правительство отказалось отпустить мне средства. Тогда, увлеченный счастливым случаем, представившимся мне, как археологу, я заявил, что готов произвести раскопки на собственный счет.

— Пожалуйста, — ответили мне сербы, — но с тем условием, чтобы все, что вы извлечете, стало собственностью государства.

Я не имел ни средств, ни желания выступать в роли благотворителя сербского королевства и вынужден был, поэтому, от идеи заняться раскопками в Нише отказаться и посвятить себя педагогической работе.

Следующий этап беженского пути С. Р. Минцлова — этап трагический.

Он вынужден продать свою известную всей России историко-этнографическую и археологическую библиотеку. 15.000 томов, собранных на протяжении многих лет с исключительным трудом и любовью, были увезены С. Р. Минцловым в Гельсингфорс для того, чтобы, в конце концов, стать собственностью прусской государственной библиотеки.

— Прежде, чем продать свою книжную сокровищницу, я пытался снестись с русскими заграничными литературно-историческими учреждениями. Отклика не было. Я вынужден был продать свою библиотеку одной лейпцигской антикварной фирме, которая немедленно за вдвое большую цену перепродала ее прусской государственной библиотеке. Я, впрочем, не могу жаловаться на такой исход: в берлинском книгохранилище устроена специальная зала моего имени, где собраны эти книги. Туда же передал я и наш семейный архив, содержащий документы за два века.

Последние полтора года С. Р. Минцлов прожил в Париже.

— Не имея возможности заниматься археологией, я посвятил себя литературе. Но усидеть в Париже не мог. Меня неудержимо потянуло назад, на Восток, ближе к России. И я с особым удовольствием переехал теперь в Ригу, с которой у меня связано много теплых воспоминаний далекого прошлого.

Петр Пильский. Жизнь С. Р. Минцлова (1870–1933)

Почитание вечного. — Страсть деда и отца. — Путешествия. — Годы в Александровском училище. — Интерес к Литве. — Редкостная библиотека и книжная старина. — Литературная работа

У каждого человека есть две биографии: фактическая и духовная. В большинстве случаев они не совпадают, расходятся, часто оказываются в непримиримой ссоре. Биография Минцлова цельна. Вся она может быть формулирована в двух словах: почитание вечного. Отсюда все: его любовь к старине, его преданность археологии, благоговейная влюбленность в книгу, — неумирающее свидетельство прошлого. Отсюда же и его тайная мистика.

На Минцлове очень ярко сказалась наследственность. Дед его, Рудольф Иванович, или иначе, — Карл Рудольф Минцлов остается незабываемым, как старший хранитель иностранного отдела императорской публичной библиотеки. Там он создал прекрасную по замыслу и силе «Книжную средневековую келью». После него остался ряд научных трудов, работы над историей Смутного времени, перевод летописи Исаака Массы, труды по изучению эпохи Петра Великого.

Страсть деда стала страстью отца. И он тоже копил, сберегал, выискивал и покупал книги, — составил под конец своей жизни огромную библиотеку, — свыше, чем 15 000 томов.

И все эти черты и привязанности перешли к Сергею Рудольфовичу. Примечательно: отец был женат на Анне Яковлевне Бодиско, и сын, Сергей Рудольфович, женился на Ксении Дмитриевне, тоже Бодиско. Жизнерадостность матери перешла к сыну. Она подмечалась у Минцлова уже на школьной скамье. Кадеты Аракчеевского (Нижегородского) корпуса знали Сережу Минцлова, как веселого товарища, еще больше как страстного читателя.

С этим увлечением у мальчика могла соперничать только другая страсть — путешествия. Вместе с первым таянием снегов кадет Минцлов становился настоящим бродягой, скитаясь по Волге, Оке, в лесах, набираясь впечатлений. Здоровый и сильный, он не знал утомления. Уж тогда вырастала неудержимая страсть к книгам, их собиранию и лелеянию, — лучшего слова не подобрать для обозначения этой ласковой, благоговейной и умилительно-трогательной любви к книге, ее лицу, ее душе, ее костюму, — не только к теме книги, но к ее шрифту, бумаге и переплету.

Окончен кадетский корпус, покинут Нижний Новгород, и Минцлов переходит в московское Александровское училище, — начинается новый период жизни. Преподавали в Александровском училище лучшие профессора Московского университета, — между прочим, историю русской литературы читал Ф. И. Буслаев. Но, по-прежнему, и здесь в Минцлове ширились привязанность и любовь ко всему непосредственному, простому, ко всему перекликающемуся с природой. Душа юноши отвращалась от поз, чуждалась искусственности, надуманности и теоретичности. Отец Минцлова, известный московский адвокат, устраивал у себя «субботники», шли горячие прения, шумные беседы, произносились речи. По субботам в отпуск к отцу приходил и «юнкер роты Его Величества», Сергей Минцлов.

Из кабинета, сплошь заставленного книгами, доносились громкие голоса профессоров, — Веселовского, Янжула, Кареева, адв. Урусова, слышались возбужденные, яростные либеральные призывы. Сергей Минцлов равнодушно внимал, молчал, потом брал своих гостей — александровцев — под руку и уводил к себе в комнату, а там хмурился и, поплотней прикрыв дверь, говорил:

— Все фразы, фразы и фразы.

Офицерскую вакансию Минцлов взял в скромный Уфимский полк, стоящий в Вильне. И тут он остался верен самому себе, своим мечтам и влечениям. Уже тогда его манила Литва, — ее старина, памятники, природа, легенды, ее история и быт. Литва для него была родиной, — там надо искать корни его генеалогического дерева, и Минцлов, в сущности, всю жизнь изучал ее, исколесив край пешком вдоль и поперек.

Потом захотелось поскитаться, увидеть новые места, в он перевелся на Кавказ. Это было в 1892 г. В это же время Минцлов стал понемногу скупать, собирать, составлять свою библиотеку, главным образом, старинные книги, приводить в порядок разрозненные, разбитые, изорванные фолианты. Так началась закладка фундамента будущей обширной и редкостной библиотеки Минцлова. Впоследствии, уже за рубежом, это книгохранилище приобрела государственная прусская библиотека, и отвела целый отдельный зал. Вся дальнейшая жизнь Минцлова есть история библиофильства, — книжного накопления. Чтоб настоящим образом ознакомиться с заслугами Минцлова в этой области, нужно заглянуть в одну редкую книгу, — она напечатана всего только в 50 экземплярах на красном и зеленом картоне, — «Книгохранилище Сергея Рудольфовича Минцлова (СПБ., 1913)». На собирание книжной старины Минцловым были потрачены десятилетия, и он имел право сказать о себе:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});