Просто неотразим - Рэйчел Гибсон

Джорджина протянула ему портрет, сделанный в одной из популярных фотостудий в торговом центре.

Джон внимательно разглядывал свою маленькую девочку. С толстым слоем грима на лице, с длинными серьгами из горного хрусталя в ушах и с пушистым пурпурным боа на шее она напоминала фруктовое пирожное. Он нахмурился и небрежно бросил снимок на столик.

– Не подойдет.

– Это ее любимая!

– Тогда я подумаю. Что еще?

Джорджина помрачнела и, наклонившись, снова полезла в свой портфель. Разрез на ее юбке разошелся, и Джон удостоился чести увидеть полоску обнаженного бедра над чулком цвета загара и серовато-синюю подвязку. Господь Всемогущий!

– Куда ты собралась в таком виде?

Джорджина выпрямилась. Разрез закрылся, и прекрасное видение исчезло.

– Я встречаюсь с клиенткой у нее дома на Мерсер-стрит. – Она протянула Джону еще одну фотографию, но он не взял ее.

– Ты правда не идешь на свидание со своим приятелем?

– С Чарлзом?

– А у тебя еще кто-то есть?

– Нет, больше никого у меня нет, и я действительно сейчас не иду на свидание с Чарлзом.

Джон не поверил ей. Женщины надевают такое белье только тогда, когда собираются продемонстрировать его кому-нибудь.

– Хочешь кофе?

Джон поспешил встать, пока его воображением не завладели фантазии насчет мягких бедер и синего кружева.

– С удовольствием.

Джорджина прошла вслед за ним на кухню.

– Знаешь, а Чарлзу я не понравился, – сказал Джон, разливая кофе по кружкам.

– Знаю. Но у меня создалось впечатление, что и он тебе не понравился.

– Верно, не понравился, – признался Джон.

Его неприязнь не была направлена на Чарлза как такового. Да, этот парень был самым настоящим козлом, но основная причина заключалась не в этом. Джону просто претила сама мысль, что в жизни Лекси появится какой-то мужчина.

– У вас все серьезно?

– Это никого не касается.

Может, и так, но он все равно выяснит.

– Сливки, сахар? – спросил Джон, протягивая Джорджине кружку.

– А у тебя есть сахарозаменитель?

– Да. – Порывшись в шкафу, он достал маленький синий пакетик и протянул ей ложку. – Все, что относится к твоему приятелю, меня касается, если он проводит время с моей дочерью.

Джорджина высыпала содержимое пакетика в кофе и принялась медленно помешивать его ложкой. Ее длинные, идеальной формы ногти были покрашены розовато-лиловым лаком. Солнечный свет, лившийся из окна, освещал ее волосы и играл в сережках.

– Лекси виделась с Чарлзом два раза, и он, кажется, ей понравился. У него есть дочь десяти лет, и они с Лекси хорошо ладят. – Она положила ложку в раковину и посмотрела на Джона. – Думаю, это все, что тебе нужно знать.

– Если Лекси виделась с Чарлзом всего два раза, значит, ты знакома с ним не так давно.

– Да, не очень давно. – Джорджина поднесла кружку ко рту и сделала небольшой глоток.

Джон стоял, прислонившись бедром к стойке, и наблюдал, как она пьет кофе. Он готов был спорить на что угодно, что она еще не спала с Чарлзом. И тогда становится понятно, почему этот придурок воспринял его так враждебно.

– Что он скажет, когда узнает, что вы с Лекси едете со мной в Кэннон-Бич?

– Ничего. Потому что мы не едем.

Всю ночь Джон придумывал, как бы заставить Джорджину принять его предложение. И решил воззвать к ее эмоциям – Господь свидетель, они у нее бурные. Все, что она чувствует, тут же отражается в ее зеленых глазах, даже если она пытается прятать свою реакцию за фальшивыми улыбками. Джону всю жизнь приходилось читать по лицам крутых невозмутимых мужчин. Мужчин, которые держали в узде свои эмоции, готовя точные и тщательно рассчитанные удары. Поэтому у Джорджины нет шансов противостоять ему. Он будет взывать к ее материнской любви. А если это не сработает, он будет импровизировать.

– Лекси нужно провести со мной какое-то время, ведь я должен начать выстраивать с ней отношения. А я совсем не умею общаться с маленькими девочками, – объяснил он. – Я даже купил книжку, написанную женщиной-врачом. Она считает, что отношения девочки с отцом определяют ее отношения с мужчинами во взрослой жизни. Например, если у девочки нет отца или если ее отец полный козел, велика вероятность, что ее могут… гм, испортить.

Джорджина несколько мгновений внимательно смотрела на него, затем осторожно поставила кружку на стол. Она по собственному опыту знала, что Джон прав. Ее портили много лет. Но его правота не убеждала ее в необходимости провести с ним отпуск.

– Лекси может общаться с тобой здесь. А если мы втроем окажемся вместе, это будет самым настоящим кошмаром.

– Для тебя главная проблема не в нас троих. А в нас с тобой. Мне кажется, ты боишься, что наши отношения могут наладиться. Боишься, что можешь оказаться в моей постели.

– Не говори ерунды, – отмахнулась от него Джорджина. – Ты мне даже не нравишься, меня ни капельки не тянет к тебе.

– Я тебе не верю.

– А мне плевать, веришь ты или нет.

– Ты боишься, что у нас наладятся отношения и ты уже не сможешь сопротивляться желанию прыгнуть ко мне в постель.

Джорджина рассмеялась. Джон богат и знаменит. Он известный спортсмен, у него натренированное тело истинного воина. Но она не боялась, что прыгнет к нему в постель. Этого не произойдет, даже если он окажется последним мужчиной на земле или станет угрожать ей оружием.

– У тебя завышенная самооценка.

– И все же, думаю, я прав.

– Нет. – Джорджина покачала головой и направилась к выходу из кухни. – Ты заблуждаешься.

– Но ты можешь не беспокоиться, – продолжил Джон, последовав за ней. – У меня стойкий иммунитет на тебя.

Джорджина подняла с пола портфель и поставила его на диван.

– Ты красива, и у тебя такое тело, что может свести с ума священника. Но на меня оно не действует.

Его слова неожиданно больно укололи Джорджину. У нее возникло дикое желание ответить ему тем же. Она указала на кофейный столик:

– Так какую фотографию ты берешь?

– Оставь все.

– Ладно. У меня есть копии. Только отдай снимок, который ты украл из кабинета.

– Сейчас отдам. – Джон взял ее за руку и заглянул в глаза. – Ты должна знать, что в моем доме тебе ничего не грозит. Даже если ты вздумаешь раздеться и ходить голышом, я все равно не посмотрю на тебя.

Джорджина почувствовала, как в помощь ей пробуждается ее былое «я», та прежняя Джорджина, которая не сомневалась в своем воздействии на мужчин.

– Да если бы я разделась, у тебя полопались бы сосуды в глазах, а сердце затрепыхало бы, как бабочка. И мне пришлось бы реанимировать тебя, делая искусственное дыхание рот в рот.

– Ты очень ошибаешься, Джорджи. Сожалею, что вынужден оскорбить твои чувства, но ты совсем на меня не действуешь, – заявил Джон, выпуская ее руку и еще сильнее жаля ее гордость. – Даже если бы ты повалила меня на спину и сунула мне язык в рот, я бы все равно не отреагировал.