Миссия России. В поисках русской идеи - Борис Вячеславович Корчевников

кампания (в доступных тогда масштабах) против «кровавого диктатора», но быстро сошла на нет, а революционное крушение страны было отложено еще почти на век.

По решению нового государя началось следствие, в результате которого к ответственности были привлечены 579 офицеров и 2500 солдат. Специально созданному Верховному уголовному суду был предан 121 человек. Пятерых заговорщиков, которых теперь стали именовать «декабристами», приговорили к смертной казни и казнили 13 июля 1826 года в Петропавловской крепости.

Грибоедов как-то высказался о декабристах: «Я говорил им, что они дураки».

Тем не менее почти два столетия – и особенно в советскую пору – их было принято изображать людьми, опередившими свое время, первыми ласточками, возвестившими будущие перемены. Это, конечно, миф о декабристах, во многом рожденный Лениным, который искренне считал себя их последователем: «…декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию»[44] и т. д.

На самом деле декабристы были людьми вчерашнего дня, прожектерами, отставшими от реалий, с сектантским мировоззрением масонов и подражателей Западу – у них все свое, кажется, было выветрено и заменено идеями секты. Они, видимо, полагали, что все еще живут в эпоху «дворцовых переворотов», когда можно взять и запросто скинуть императора с трона. Не заметили, как «сфинкс, не разгаданный до гроба», потрясенный зверским убийством своего отца и затаившийся после этого ото всех, незаметно, но накрепко построил другую страну: превратил ее из вотчины дворянской верхушки в легитимное государство, где господствует не воля отдельных лиц, а право. Госсовет, реформы административного управления, народное просвещение, университеты, сеть церковно-приходских школ…

Кто-то сказал, что именно с Александра I наши правители, продолжая официально именоваться императорами, снова стали по существу русскими царями – не холодными отстраненными от народа функциями, а отцами нации.

И хоть молодой Пушкин пел декабристам оду о том, что «не пропадет ваш скорбный труд и дум высокое стремленье», но святой Серафим Саровский однажды не принял у себя в келье будущего декабриста. Должно быть, видел эту искореженную ненавистью и злобой душу.

Только сила человеконенавистнического духа могла заставить ничтожного Каховского подъехать на плацу к Милорадовичу, воспетому в «Медном всаднике» за спасение тонущего в бурных водах поднявшейся Невы народа, и хладнокровно застрелить его.

Вполне объяснимо, почему советская пропаганда романтизировала этих жалких людей, но лишь в том, что ей было выгодно, – о «неудобных» фактах в биографии некоторых декабристов она молчала.

Покаяние Рылеева

Имение Батово под Петербургом принадлежало матери Кондратия Рылеева. Он сам здесь рос, про это место он написал свои строки «Страшно воет лес дремучий, ветр в ущелиях свистит», сюда к нему приезжали товарищи, будущие заговорщики.

С точки зрения судьбы Рылеева интересно изучить воспоминания его матери, Анастасии Матвеевны, – по уверениям историков, она сама написала рассказ, который впоследствии даже был напечатан под названием «Сон матери Рылеева».

Ко́ня – так называли ласково Рылеева дома – был третьим ребенком Анастасии Матвеевны, но предыдущие дети не выжили. И вот, когда трехлетний Кондратий сильно заболел и метался в горячке, мать молилась о его здоровье день и ночь. Пребывая то ли во сне, то ли в полуобмороке, она услышала голос: «Опомнись, не моли Господа о выздоровлении… Он, Всеведущий, знает, зачем нужна теперь смерть ребенка… Из благости, из милосердия Своего хочет Он избавить его и тебя от будущих страданий… Что, если я тебе покажу их… Неужели и тогда будешь ты все-таки молить о выздоровлении!» – «Да… да… буду… буду… все отдам, приму сама какие угодно страдания, лишь бы он, счастье моей жизни, остался жив!»

И тогда говорящий провел Анастасию по нескольким комнатам, в каждой из которых была словно сцена из будущей жизни ее сына: вот он учится, вот – уже взрослый – на службе. В предпоследней комнате Кондратий что-то говорил множеству людей, они шумели… и снова прозвучал голос: «Смотри: одумайся, безумная! Когда ты увидишь то, что скрывается за этим занавесом, отделяющим последнюю комнату от других, будет уже поздно! Лучше покорись, не проси жизни ребенку, теперь еще такому ангелу, не знающему житейского зла». Но Анастасия Матвеевна с криком: «Нет, нет, хочу, чтобы жил он!» бросилась к занавесу – и за ним была… виселица.

Очнувшись, она первым делом побежала к сыну – малыш спокойно спал, жар ушел, и видно было, что он выздоравливает.

В этом сне матери Рылеева каждый сможет увидеть ответы на мучающие его вопросы: почему невинные дети так часто умирают, не пожив, почему дети вовсе не рождаются у тех, кто их очень хочет? Промысл всегда благ и знает, когда ребенок может стать не счастьем, а невыносимым горем и ужасом для родителей и для себя самого.

Карьеру Рылеева можно назвать блестящей: выпустившись из кадетского училища, в 1812 году он дошел с русской армией до столицы Франции; после отставки (уже вступив в масонскую ложу) он был избран заседателем уголовной палаты; служил в Российско-американской компании правителем канцелярии. Его считали неподкупным, справедливым человеком. В 1824 году он стал главой Северного общества декабристов, но планов цареубийства не поддерживал и даже сложил с себя полномочия перед 14 декабря. На Сенатскую он все-таки пришел.

Следующий рассвет Рылеев встретил уже как узник каземата № 17 Алексеевского равелина Петропавловской крепости. Император разрешил арестованному переписку с женой, и в строках этих писем можно увидеть настоящее преображение – перед лицом предстоящей смертной казни не осталось ни следа от прежней сектантской идеологии, а только искреннее перевернувшее его покаяние:

«Святым даром Спасителя мира я примирился с Творцом моим. Чем же возблагодарю я Его за это благодеяние, как не отречением от моих заблуждений и политических правил?»

Кондратий Рылеев просил царя освободить его товарищей, а казнить его одного. Ведь только себя считает виновным в том, что пролилась кровь, – говорит, что соблазнил своих друзей своим словами. А вот последнее письмо, написанное за минуты до казни:

«Бог и Государь решили участь мою: я должен умереть и умереть смертию позорною. Да будет Его святая воля! Мой милый друг, предайся и ты воле Всемогущего, и он утешит тебя. За душу мою молись Богу. Он услышит твои молитвы. Не ропщи ни на Него, ни на Государя: это будет и безрассудно и грешно. Нам ли постигнуть неисповедимые суды Непостижимого? Я ни разу не взроптал во все время моего заключения, и за то Дух Святый дивно утешал меня… О, милый друг, как спасительно быть христианином. Благодарю моего Создателя, что Он меня просветил и что я умираю во Христе… Прощай! Велят одеваться. Да будет Его святая воля».

Казнь декабристов была шоком для страны – со времен