Квинт Серторий. Политическая биография - Антон Викторович Короленков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По-видимому, в том же году состоялся поход Перперны в западную Испанию, как то следует из фрагментов «Истории» Саллюстия о захвате этим полководцем города Калы в Галлекии и некоем топониме, «которому дали название забвения (cui nomen oblivionis condiderunt)». Под последним обычно подразумевается р. Лета в тех же краях (совр. Лима) (III, 43–44). Независимо от трактовки второго фрагмента не вызывает сомнений, что Перперна являлся с войском в Галлекию. По мнению одних ученых, эта экспедиция состоялась еще до смерти Сертория[641], другие же считают, что Перперна двинулся в западную Испанию уже после его гибели, где и был разгромлен Помпеем[642]. Хотя бесспорных доказательств в пользу ни одной из этих датировок нет, первая датировка представляется более обоснованной. Как известно, после смерти Сертория Метелл направился в свою провинцию (Арр. ВС, 1,115)[643], на территории которой и находилась Галлекия. Поэтому более вероятно, что именно он, а не Помпей, имел бы дело с Перперной, если бы тот появился в западной Испании в 73 г. Вполне возможно, что лидеры движения намеревались отступить сюда в случае вытеснения их из долины Ибера. Неизвестно, какими методами действовал Перперна. Характерно, однако, что в Галлекии и в эпоху Империи жили люди, получившие от него гражданство (CIL, II, 1709).
Результаты кампании 74 г. неясны. По мнению Шультена, в 74 г. полководцы сената в ходе ее захватили Ближнюю Кельтиберию[644]. Основанием для этого служит сообщение Страбона о боях вокруг Бильбилиса и Сегобриги (III, 4, 13). Однако эти сведения датируются лишь гипотетически, да и не доказано, что оба города были взяты или, напротив, не были взяты раньше, а Серторий лишь пытался их вернуть. И. Г. Гурин же считает, что операции 74 г. вообще не принесли успеха полководцам сената[645]. Но это уже другая крайность: Аппиан определенно сообщает о занятии Метеллом некоторых городов, контролировавшихся Серторием, и переселении их жителей. Другое дело, что успехи эти были явно не так уж велики, но скромный результат не равен нулевому.
Метелл тем временем праздновал свои победы. Войско провозгласило его императором — очевидно, уже во второй раз, ибо первый имел место еще в Союзническую войну (CIL, I2, 737)[646]. Проконсула встречали толпы ликующих провинциалов. Квестор Гай Урбин и другие лица по желанию полководца устроили пышное застолье, уподобив пиршественную залу храму: землю посыпали шафраном, хоры мальчиков и женщин распевали гимны в честь Метелла, местные поэты читали хвалебные стихи, а затем под раскаты грома над ним спустилось изображение Виктории, возложившее на его голову венок. В честь проконсула воздвигались жертвенники[647]. Сам же Метелл возлежал за столом в одеянии триумфатора (Sall. Hist., II, 70; Plut. Sert., 22, 2; Val. Max., IX, 1, 5; Cic. Pro Arch., 26).
Чем стало причиной такого поклонения? Несомненно, провинциалам было за что благодарить Метелла — он отвел войну от Бетики. Но в то же время нельзя исключить, что многие общины — а торжества происходили в нескольких городах — боялись наказания за то, что в свое время поддержали Сертория, пусть и из страха перед его силой, и теперь стремились задобрить сулланского проконсула. Опасения оказались не напрасными, ибо Метелл все же наложил на них контрибуцию (Ps.-Caes. Hisp., 42, 2).
И еще один момент. Саллюстий отмечает, что «люди старинного уклада и строгой жизни считали эту тяжеловесную пышность недостойной римской державы» (Sall. Hist., II, 70, 4). Но это еще мягко сказано — ведь Метелл, по сути, отпраздновал триумф в миниатюре, не имея на то санкции сената. Сообщение Саллюстия показывает, что в Риме это вызвало некоторое недовольство, но ворчанием «ортодоксов» все, очевидно, и ограничилось. Удивляться не приходится — для сенатской верхушки Метелл был «своим», а описанные торжества можно было легко изобразить как почести провинциалов. К тому же после войны он, выражаясь современным языком, ушел в отставку[648], и необходимости напоминать ему о нескромном поведении в Испании не возникло. И все же мы видим, что даже «твердые» сулланцы были склонны пренебрегать традицией.
Весной 73 г. Метелл и Помпей развернули еще более активное, чем в прошлом году, наступление на верные Серторию города, чьи названия опять-таки неизвестны. Многие из них сами перешли на сторону полководцев сената (Арр. ВС, I, 113). Другими сведениями об операциях 73 г. мы не располагаем. Правда, Страбон пишет, что после изгнания из Кельтиберии[649] Серторий дал врагу свои последние сражения под Калагуррисом, Оской, Илердой и Тарраконом (III, 4, 10). Первая из этих битв может быть идентифицирована с нападением повстанцев на вражеский лагерь под Калагуррисом в 74 г. (Арр. ВС, I, 112), с остальными же ясности нет. П. Р. Беньковский считает, что Серторий в это время захватил Тарракон, но вскоре потерял его. Тогда же, по мнению ученого, восставшие возвратили себе Валентию, т. к. Флор упоминает ее в числе городов, взятых римлянами лишь в конце войны (III, 22, 9)[650].
Но Страбон пишет лишь о боях вокруг Тарракона и не более, ни о каком взятии города речи нет. Что же касается Валентии, то сведения Флора также крайне неопределенны. Г. Альфёльди считает, что близ Тарракона Помпей одержал победу над восставшими, и тарраконцы, до того времени поддерживавшие Сертория, теперь перешли на сторону Помпея и даже воздвигли в честь него надпись (НАЕ, 487)[651]. Выше уже отмечалось, что нет оснований предполагать участие тарраконцев в восстании. Более вероятна иная реконструкция: Серторий, сохранявший на побережье только Дианий (Гемероскопейон)[652], попытался захватить такой крупный порт, как Тарракон, что облегчило бы ему контакты с Митридатом, но из-за противодействия Помпея успеха не добился. В благодарность за избавление от серторианской угрозы жители города, видимо, и воздвигли упомянутую надпись. Однако эти
