Китайская цивилизация - Марсель Гране

Вместе с тем стрельба в представленное бурдюком Небо, во всяком случае, как она описана в легенде о самом зловещем из погубленных царей, Чжоусине, похоже, связана с зимним обрядом. Его называют Выпивкой долгой ночи. Молнии пронзают семь отверстий Бурдюка-Хаоса. Прославленный тем, что вспорол тело своего дяди Биганя для того, чтобы проверить, имеет ли сердце мудреца семь отверстий, царь Чжоусинь выстрелил в наполненный кровью бурдюк. Готовясь к стрельбе, он убивал людей и домашних животных «шести пород». Первые шесть дней года были посвящены шести домашним животным. Седьмой – человеку. Рассказывают, что Чжоусинь продолжал пить семь дней и семь ночей. Один автор сообщает, что Чжоусинь растянул на сто двадцать дней праздник Выпивки долгой ночи, но это было, по его словам, преувеличением. Допустим, что молва десятикратно раздула деяние. Последние двенадцать дней года образовывали религиозный отрезок времени, и даже еще в классические времена год завершался Танцем двенадцати животных. Тянулась ли зимняя выпивка семь или двенадцать дней, в любом случае ясно, что занимала она промежуточный отрезок времени между двумя годами. У китайцев религиозный год насчитывает триста шестьдесят дней и двенадцать лунных месяцев. Если первоначально в лунных месяцах было по двадцать девять дней, то в конце года оставалось двенадцать дней, которые посвящали Двенадцати животным. Если же лунные месяцы, чередуясь, были длинными – по тридцать дней и короткими – по двадцать девять дней, то в конце оставалось шесть дней, необходимых для совершенства года. Их можно было посвятить шести домашним животным. Год открывал седьмой день, день человека. Он должен был быть днем высшего жертвоприношения. И действительно, слава каннибальских пиров Чжоу-синя сохранилась надолго. Кстати, представляющий Небо бурдюк был определенно наполнен кровью человека, который перед стрельбой из лука играл с царем в шахматы, ведя партию за Небо.

Семи– или двенадцатидневная пьянка, параллели которой обнаруживаются в европейском фольклоре в ведических обрядах, связана со старыми обычаями китайских крестьян. Во время долгих зимних ночей они также пили не переставая, они также пытали тогда счастье в шахматной игре. Еще они играли «в горлышко». В этой игре применяют изогнутые или змеевидные стрелы, вроде тех, которые царь выпускал в Солнце или Сову. Надо было попасть этими стрелами в горлышко кувшина. Китайцы и представляли себе Небо в виде разбитого горшка, откуда через трещины выскользают молнии. Подобно кувшинам, бурдюки из бычьей кожи в форме совы, будучи наполнены кровью, представляли небо, но, кроме того, они служили для хранения вина. Крестьяне сохраняли вино еще и в глиняных кувшинах, тогда как знать – в бронзовых колоколах. Ими производился словно раскат грома, который так радовал фазанов, что, несмотря на ночь, они принимались петь. Так пробуждалась энергия Грома, Огня, мужского начала Ян. Зимний гром настолько слаб, что его не слышно. Да и Солнце едва видно. Китайцы верили, что во время зимнего времени года знак мужского начала Ян оказывался обойден и пленен враждебными женскими силами Инь. Разве это не время для обреченных на безделье землепашцев уединиться в общем доме в центре принадлежащей женщинам деревни? Во время этого уединения они собирают свою энергию воедино и могут, наконец, помочь мужским силам природы. Их зимние праздники заканчивались оргией, где собравшиеся по группам мужчины и женщины сталкивались и боролись, срывая друг с друга одежду. Эта схватка происходила ночью, при погашенных факелах. В равной мере и на царском празднике мужчины и женщины совершенно обнаженными гонялись друг за другом. Распевая песню про кончину Солнца, водили хороводы. [Как известно, конец затмения небесных сил отмечался пляской обнаженного кружившегося юноши.] В конце церемонии факелы зажигались вновь. На оргии у царя противопоставляющее мужчин и женщин танцевальное состязание вроде бы заканчивалось ритуальным убийством царицы, тело которой совместно поедалось; обряд приносил победу и омоложение мужским началам Огня. Как только загоралась заря, к небу парами поднимались горящие факелы. Одновременно выносился мальчик с телом кроваво-красного цвета; его показывали совершенно голым. Этот мальчуган представлял только что родившееся Солнце. Его называли богом Неба. В легендах пропащих царей вынос красного ребенка символизировал прибытие нового вождя на замену старого, не сумевшего обновить свою угасающую добродетель властелина. Действительно, зимние пиршества и выпивки служили обновлению жизненных сил у стариков. Главным образом оргии общего дома заключались в выпивках. Тогда опробовалось приготовленное зимой и хранившееся в бурдюках, кувшинах или колоколах молодое вино. Эта оргия завершалась здравицами и пожеланиями бесконечного долголетия: «Десять тысяч лет!» Она дополняла игру в горлышко и сопровождалась состязаниями в бахвальстве. Еду складывали грудами выше любого холма! Никакая река не принесла бы столько напитков! Отмечая зимний праздник, Чжоусинь воздвигает горы жратвы. Он выкапывает пруд и заполняет его вином. Над подобной бездной выпивки можно, как рассказывают, запускать корабли. По грудам еды можно устраивать скачки и гонки колесниц. В братствах все присутствовавшие должны пить вино до утоления жажды, хлебая его, подобно быкам. Проверяющий свои качества в различнейших испытаниях царь должен продемонстрировать свою способность, должен прежде всего ее доказать, заливаясь, будто бурдюк. С этого момента, натянув на себя кирасу из бычьей кожи, он может стрелять в Бурдюк из бычьей кожи. Если ему удастся сделать так, что на него хлынет божественной благодатью кровь Неба, это будет означать его чудесное возрождение. Преуспев в своей предтронной стрельбе, он услышит, как вассалы возгласят ему славу: «Он победил Небо! Никто не превосходит его талантами!» Звучат приветствия и пожелания: «Десять тысяч лет! Десять тысяч лет!» И каждый раз, когда царь выпивает, восторженные возгласы разносятся кругами, отдаваясь вдали.

Этот царский праздник долгой ночи выступает как развитие празднеств общего дома. Он насыщен драматическими, если не ужасающими, обрядами, поскольку отмечает кульминационный пункт зимнего моления, когда при помощи состязаний, испытаний, жертвоприношений и таинств устанавливаются достоинства и основывается иерархия. Некоторые из этих состязаний, божьих судов, любопытны. Происходили испытание качелями, на которых взвешивались таланты, и испытание шестом с призом, когда неудачники бросались в пламя костра. Зловещий правитель Чжоусинь, понуждавший своих подданных пить на манер быков (и Навуходоносора), умер на костре (словно Сарданапал). Будучи хорошим кузнецом, он мог своими могучими, как у Самсона, руками вытягивать железо или удерживать верхнюю перемычку двери, чтобы заменить в ней столб. Для испытания на качелях и в лазании он вырубил из камня и выточил высокие колонны. Еще он выстроил башню, которую на манер Вавилонской хотел возвести до небес. На вершине подобной башни и должен был быть подвешен заполненный кровью Бурдюк, изображавший Небо, в который, подобно Нимроду. Чжоусинь стрелял. А как известно, Небесный порядок – это барабан. В ту же эпоху по соседству с Китаем жил народ, ежегодно приносивший в жертву человека, называемого «Небесным государем». Существовал обычай по случаю этого праздника подвешивать на закопанном в землю столбе («цзяньму») барабан. Со своей стороны китайцы знали божественное дерево, называвшееся Цзяньму или Прямостоящее. Оно возвышается в самом центре мироздания и отмечает полдень, тот момент, когда все, что стоит совершенно прямо, не отбрасывает тени. Дерево Цзяньму – это солнечные часы. Оно же служит и призовым шестом. По этому дереву взбирается на небеса Государь, то есть Солнце. Поэтому оно прямое, словно колонна, но у его подножия и у его вершины есть девять корней и девять ветвей: это означает, как я предполагаю, что касается оно в высях Девяти небес и в глубях – Девяти источников. Девять источников расположены под землей, это обитель умерших, Желтые источники, Великая бездна. Именно в Великую бездну погружаются, напиваясь до полусмерти на пьянке долгой ночи. Она происходит в подземном общем доме. Солнце поднимается на Небо, лишь вынырнув из Великой бездны. Плененный Инь на зиму Ян находится в уединении у Девяти источников. Прежде чем появиться в утреннее время года наподобие восходящего победоносного Солнца, вождь также должен подвергнуться уединению. Его заточают в темной и глубокой подземной камере, вроде Девяти источников. Затем он сможет торжествующе вознестись до Девятых небес. Предназначенные для испытания восхождением скульптурный столб или высокая башня Чжоусиня отмечают место, где вождь может достичь своего апофеоза. Они отмечают столицу, претендующую на право быть центром мироздания.