Крым в период немецкой оккупации. Национальные отношения, коллаборационизм и партизанское движение. 1941-1944 - Олег Романько

Именно этому открытому письму, в котором он рассказывал «о своей жизни и своем опыте в СССР», объяснял причины, «побудившие его начать войну против сталинского режима», Власов был обязан своей популярностью в некоторых слоях населения[380].

В Крыму первым на это письмо публично отреагировал бургомистр Ялты В. Мальцев, человек трагической и вместе с тем интересной судьбы. Кадровый военный и полковник ВВС, он в 1937 году был назначен начальником Главного управления Гражданского воздушного флота Средней Азии и Закавказья. Менее чем за год гражданский флот Туркменской ССР вышел на первое место во всесоюзном масштабе. По этой причине, а также за выдающиеся заслуги в области гражданского воздухоплавания Мальцев бы представлен к высокой награде – ордену Ленина. Однако получить орден он не успел. Уже 11 марта 1938 года полковник Мальцев и некоторые другие руководители этой советской республики были арестованы органами НКВД и посажены в тюрьму по обвинению в антисоветской деятельности. После 18-месячного заключения в ашхабадской тюрьме его освободили, реабилитировали и затем назначили начальником санатория «Аэрофлот» в Ялте. На этой должности Мальцев находился с 1 декабря 1939 года и вплоть до вступления в город немецких войск[381].

«По занятии германскими войсками города, – писал позднее Мальцев в своих воспоминаниях «Конвейер ГПУ», – я в полной военной форме явился к германскому командованию и объяснил причины, побудившие меня остаться»[382].

После небольшого допроса он предложил немцам свои услуги по организации отряда для борьбы с большевиками. Однако немецкий комендант немедленно отдал приказ о назначении Мальцева бургомистром Ялты. Находясь на этом посту, он старался вернуть город к нормальной жизни, чем заслужил к себе уважение как немцев, так и местного населения.

Тем не менее полковник Мальцев был прежде всего военным, и его деятельность не ограничивалась только работой в органах самоуправления. Так, обладая незаурядным ораторским талантом, Мальцев выступал с речами в различных городах Крыма, призывая население объединиться для борьбы со Сталиным и большевизмом. Особенно большой успех имели его выступления в городских театрах Симферополя и Евпатории.

Продолжая работать на ниве пропаганды, Мальцев, по заказу штаба 11-й немецкой армии, написал свои воспоминания, отрывок из которых был процитирован выше. По сути, его «Конвейер ГПУ», в котором он делился «опытом» пребывания в ашхабадской тюрьме, являлся первой на территории СССР книгой, посвященной сталинским репрессиям. Воспоминания были написаны в первой половине 1942 года, а уже в июле этого же года они были опубликованы отделом пропаганды штаба 11-й армии. За свою работу Мальцев даже получил гонорар – 500 марок. Книга оказалась настолько удачной, что немецкие пропагандисты широко использовали ее не только в Крыму, но и на других оккупированных территориях[383].

В декабре 1942 года Мальцев был вызван в штаб Восточных добровольческих частей, который находился в Симферополе. Здесь ему было поручено приступить к созданию коллаборационистских частей из местного населения. За очень короткий период Мальцев организовал шесть формирований, которые предназначались для борьбы с партизанами[384].

В марте 1943 года Мальцев прочитал «Открытое письмо» генерала Власова, которое произвело на него огромное впечатление. Ему показалось, что немцы наконец поменяли свою «восточную политику» и дают антисталинским силам возможность создать свой политический центр и собственные вооруженные силы для борьбы с коммунистами. Как и многие другие в то время, Мальцев ошибался и не знал, что немцы использовали имя бывшего советского генерала исключительно в пропагандистских целях. Тем не менее он начал действовать[385].

Весной 1943 года полковник Мальцев решил присоединиться к власовскому движению и подал рапорт о своем переводе в распоряжение Русского комитета. Позднее, 4 июня, в органе Симферопольского городского управления газете «Голос Крыма» был опубликован его ответ на письмо Власова. Ответ был написан также в форме открытого письма и озаглавлен «Борьба с большевизмом – наш долг». В этом письме Мальцев рассказывал, как он прошел путь от «коммунизма к борьбе с ним», и призывал всех коммунистов последовать его примеру, отдав все силы на благо русского народа, то есть поддержать Власова и РОА. «Я, не колеблясь ни одной минуты, с радостью присоединяюсь к Вашему призыву… – писал Мальцев в своем открытом письме. – Надо положить конец чудовищному преступлению Сталина, продолжающему гнать на смерть миллионы людей… Будем драться за свободную счастливую обновленную Россию без эксплуататоров и палачей. За тесное содружество двух великих наций! За нашу совместную победу с Германским народом!»[386]

Не прошло и двух недель после опубликования этого письма Мальцева, как уже 18 июня «Голос Крыма» сообщил об открытии при его содействии первого вербовочного пункта РОА на полуострове. Этот пункт был открыт в Евпатории[387]. А уже 30 июня 1943 года в Симферополе состоялось освящение помещения центрального вербовочного пункта РОА в Крыму, по случаю чего в 6 часов вечера был отслужен торжественный молебен. Как писала газета «Голос Крыма», «он был открыт для проведения систематической разъяснительной работы, консультации, записи добровольцев и оформления их в ряды РОА, так как сотни лучших людей нашей Родины уже подали заявления о вступлении в ее ряды»[388].

Следует сказать, что газета «Голос Крыма» проявляла большой интерес к теме РОА и немало способствовала ее популяризации среди всех слоев населения Крыма. Так, с этого же времени на ее третьей странице появилась рубрика «Уголок добровольца», в которой помещалась информация, посвященная формированию частей этой армии в Крыму, записи добровольцев, их боевым действиям. Публиковалась также информация не только крымского, но и общероссийского характера. Например, 29 марта 1943 года была опубликована статья «Русская Освободительная Армия», которая должна была доказать, что «служение народу и Родине в рядах РОА есть высший долг каждого боеспособного гражданина России и его почетная обязанность. Чистота знамени и идеи, нерушимость присяги Родине – таков лозунг РОА». В номере от 23 мая 1943 года раскрывались «Задачи Русского Освободительного Движения»: «Русский народ обязан прежде всего напрячь свои силы к уничтожению советской власти. Он должен сделать это во имя счастья грядущих поколений, во имя своего будущего. Это сейчас главная цель и в этом пока единственный прямой путь, сворачивать с которого преступно». А в статье «РОА и народы России» от 9 июля 1943 года определялось ее место среди уже существующих национальных добровольческих формирований: «РОА – это цемент, добровольно связывающий все национальные вооруженные силы Новой России. РОА – это основной союзник Германской Армии, ведущей всю тяжесть борьбы с большевизмом»[389].

Создание частей РОА на территории Крыма свидетельствовало о том, что русский вопрос занял качественно иной уровень в немецкой оккупационной политике. И, как следствие, это привело к значительным изменениям в сфере межнациональных отношений на полуострове. Особенно это касается русско-татарских взаимоотношений, которые с 1941 по 1943 год претерпели значительную эволюцию.

Американский историк А. Даллин писал, что в свете переселенческих планов нацистов их национальная политика по отношению к населению Крыма была долго не совсем ясна. Однако она явно была направлена на «дискриминацию русского населения». «Оно, – пишет этот исследователь, – вытеснялось со всех позиций в местном самоуправлении и экономике, особенно в сельской местности, и заменялось татарскими коллаборационистами»[390].

Естественно, менталитет русского населения за 20 лет советской власти очень изменился. Интернационалистское же воспитание привело к тому, что обычный русский человек вряд ли воспринимал крымского татарина как своего этнического или религиозного врага. На это в целом и рассчитывали немцы, когда планировали сделать татар опорой своего оккупационного режима. Выше уже говорилось, что началось все с заурядных подачек и экономических привилегий, которые, однако, распределялись по национальному признаку. Далее было создание национальных комитетов и помощь в религиозно-культурном возрождении. И наконец, в январе – феврале 1942 года крымские татары получили возможность иметь свои национальные воинские части. Ничего этого, за редким исключением, русские не имели. Какова же была их реакция? В одном из отчетов оперативной группы «Д» можно прочесть такие строки: «Русское население вследствие татарской активности чувствует себя несколько подавленным, и это совершенно нормальная реакция»[391].