Случай необходимости - Майкл Крайтон

— И какова конкретная область вашего исследования?

— Метаболизм кальция, и в частности зависимость его от паратиреоидного гормона и от гипокальциемического фактора. Я хочу узнать, каким образом под воздействием этих гормонов из костного вещества выделяется кальций.

Паратиреоидный гормон был малоизученным веществом, выделяемым четырьмя маленькими железами, расположенными на поверхности щитовидной железы. Эти железы были еще недостаточно изучены, и о них было известно лишь то, что они, видимо, контролируют выход кальция из костей в кровь, а также то, что содержание кальция в крови строго поддерживается на определенном уровне — и этот показатель гораздо устойчивее, чем, скажем, уровень содержания сахара. Поддержание уровня кальция в крови необходимо для обеспечения нормальной нервной деятельности и сокращения мышц, в связи с чем была выдвинута теория, что кальций может накапливаться и по мере необходимости вымываться из костей. Если в крови у человека оказывается слишком много кальция, то он откладывается в костях скелета. При недостатке же кальция в крови организм пополняет этот запас за счет кальция, содержащегося в костных тканях. Но никому еще не удалось точно установить, каким образом это достигается.

— Здесь все зависит от времени, — продолжал Питер. — Однажды я проделал один очень интересный опыт. Я взял собаку и поместил ее под аппарат искусственного кровообращения. Я мог отводить кровь пса, обрабатывать ее веществами, устраняющими кальций и вновь возвращать ее в организм. Я проделывал это на протяжении нескольких часов к ряду, и, надо думать, вывел из собачьего организма сколько-то фунтов кальция. И все же пробы крови показывали, что уровень кальция в крови оставался совершенно нормальным, мгновенно восстанавливаясь. Дело в том, что большое количество кальция переходило в кровь из костей, и происходило это очень быстро.

Тесак снова тяжело опустился на колоду. Крыса затрепыхалась и затихла. Питер отдал ее второй из девушек.

— Меня это очень заинтересовало, — говорил Питер. — Вся эта проблема накопления и вымывания кальция. Легко говорить, что можно откладывать кальций в костях, а затем извлекать его оттуда; но ведь кость это твердая ткань, имеющая жесткую, неподатливую структуру. А наш организм, очевидно, может всего за какие-то доли секунды создавать эту структуру или же разрушать ее. И я хочу узнать, как это происходит.

Он достал из клетки очередную крысу с фиолетовой меткой на хвосте.

— Поэтому я решил разработать систему in vitro, которая позволяла бы исследовать костную ткань. Поначалу никто не верил в то, что у меня что-либо выйдет из этой затеи. Костный метаболизм происходит слишком медленно, говорили мне. Его невозможно измерить. Но мне это все же удалось, правда, для достижения этой цели пришлось загубить не одну сотню крыс. — Он вздохнул. — Если вдруг крысы захватили бы власть во всем мире, то меня осудили бы как военного преступника.

Он посадил крысу на колоду.

— Знаете, я всегда хотел найти себе лаборантку, которая согласилась бы делать это вместо меня. Какую-нибудь хладнокровную немку или же просто девицу с садисткими наклонностями. Все впустую. Все они — он кивнул в сторону троицы, расположившейся за столом — согласились работать здесь только после того, как я пообещал, что им самим никогда не придется убивать животных.

— И как давно уже вы занимаетесь этой работой?

— Вот уже семь лет. Я начинал очень медленно, посвящая этому всего полдня в неделю. Потом полдня стали целым вторником. Немного погодя это стали вторник и четверг. А вскоре сюда добавились и выходные. Я даже свернул свою практику, сведя ее к минимуму. Эта работа как наркотик, к ней быстро привыкаешь.

— И она вам нравится?

— Я просто без ума от нее. Это игра, большая, занимательная игра. Головоломка, разгадка которой не известна никому. И при несоблюдении должной осторожности погоня за ответом может стать манией, навязчивой идеей. Здесь на кафедре биохимии есть такие уникумы, которые по времени работают больше, чем любой практикующий врач. Они просто-таки изводят себя. Но мне это не грозит.

— Откуда у вас такая уверенность?

— Потому что, когда я чувствую соответствующие симптомы — как то, труднопреодолимое желание работать круглые сутки, задержаться в лаборатории до полуночи, или же прийти сюда в пять утра — то я напоминаю себе, что это всего лишь игра. Я повторяю это снова и снова. И это действует: я успокаюваюсь.

Тесак отсек голову третьей крысе.

— Ну вот, — проговорил Питер, — полдела сделано. — Он непроизвольно почесал живот. — Но хватит обо мне. А вы что мне расскажете?

— Меня просто интересует все, что связано с Карено.

— Гм… Вы, кажется, спрашивали об аварии? А ведь, насколько мне известно, никакой аварии или несчастного случая не было.

— А зачем же тогда летом нужно было делать снимки черепа?

— Ах, вот оно что. — Он успокаивающе погладил четвертую жертву и усадил крысу на колоду. — Это просто типичный случай для Карен.

— Что вы имеете в виду?

— Она пришла ко мне в кабинет и с порога заявила: «Я слепну». Она была весьма обеспокоена. Вы, наверное, можете себе представить, что это для шестнадцатилетней девчонки: у нее портится зрение, и от этого она стала хуже играть в теннис. Она хотела, чтобы я сделал хоть что-нибудь. Тогда я взял у нее кровь на анализ. Почему-то анализ крови всегда производит на пациентов благоприятное впечатление. Я измерил ей давление, выслушал ее, и вообще всем своим видом давал понять, что я очень тщателен.

— И тогда же вы назначили сделать эти снимки?

— Да. Это было одной из составных частей лечения.

— Боюсь, что я вас не совсем понял.

— Проблемы со здоровьем у Карен были исключительно психосоматического плана, — пояснил он. — Она ничем не отличается от тех девяноста процентов женщин, с которыми мне приходилось иметь дело. Где-то происходят небольшой сбой, что-то не так — взять хотя бы ту же самую игру в теннис — и раз! у вас проблема со здоровьем. Вы идете к врачу. Врач, как ни странно, не находит у вас никаких отклонений. Но разве вы удовлетворены таким результатом? Нет, конечно: вы пойдете к другому врачу, а потом к третьему, и будете ходить по врачам до тех пор, пока в конце концов не найдется такой, кто похлопает вас по руке и согласится: «Да, вы очень больная женщина». — Он рассмеялся.

— Так значит направление на снимки черепа были нужны лишь для отвода глаз?

— По большей части, — согласился он. — Но не совсем. Во всем нужна предусмотрительность, и поэтому когда больной обращается с такой серьезной жалобой, как потеря зрения, во всем необходимо тщательно разобраться. Я проверил ее глазное дно. В норме. Поля зрения. В норме, но она сказала, что это то появляется, то пропадает. Тогда я взял на анализ для исследования функции щитовидной железы и уровня гормонов. Тоже все в норме. А потом еще и снимки черепа. Они тоже оказались совершенно нормальными, или может быть вы их уже видели?