Отражения одиночества (СИ) - Залата Светлана

Но в вагон все-таки поднимается. А Саша улыбается про себя, сама не зная почему.

Глава 3

— Чего не спишь?

Саша ответ на вопрос видела. Но пользоваться тем, что дает Отражение о других было как-то не слишком вежливо. Впрочем, Миклош хмыкает в ответ, прекрасно все понимая.

— Ты и сама знаешь.

— Нет, не знаю, — Саша отвечает искренне. Догадывается — пожалуй. Ощущает тревогу — да. Но она может только предполагать, как именно все видит человек, воспитанный совершенно в другое время. — Я понимаю, что все вокруг, наверное, сбивает с толку. Но Отражение не дает увидеть мир чужими глазами.

Миклош только криво улыбается.

— Раньше иногда я видел дурные сны. Этот никак не заканчивается.

Саша чуть склоняет голову. У нее не слишком много идей о том, что делать в такой ситуации. Самое простое — оставить парня наедине со своими мыслями. В конце концов ее не просили лезть в душу и вообще куда-то лезть. Лежала себе на верхней полке, и лежала бы дальше. Возможно, Миклошу просто нужно свое пространство. Но это простой выход. Отмахнуться, проигнорировать. Сама бы она не хотела, пожалуй, остаться в одиночестве в такой момент.

— Хочешь чая?

Брови парня взлетели вверх.

— Где ты его возьмешь в этой гусенице?

Саша выругалась про себя. Она как-то даже и не подумала рассказать про титан, сели же вечером — и не до того было. Свет выключили буквально через час после посадки. Миклош ничего не спрашивал про воду. Уборную-то она показала, а остальное..

— Здесь есть нечто вроде самовара, вон там, в начале вагона. Сейчас принесу кипяток. Черный, зеленый?

— Все равно.

Сонная проводница без вопросов продала и вафли, и конфеты, и пару сникерсов. Не похоже, что все это раньше пользовалось спросом, так что небольшой опт перевесил неудобства. По крайней мере, раздражение от прерванного сна из Отражения улетучилось быстро.

Саша притащила и кружки, и сладости, завалив ими почти весь стол. Все равно часть стипендии она давно не тратила.

— Чай без сахара, угощайся.

Миклош несколько секунд лишь разглядывал яркие упаковки. Потом вздохнул.

— Никак не привыкну к этому. Спасибо.

— Да не за что. Говорят, на ночь есть вредно, но вроде как для нас глюкоза лишней не будет. Сладкое, то бишь. Печенья, шоколад, этот с кокосом, этот с орехом, этот с нугой, этот молочный…

— Так, подожди. Не все сразу, ладно?

Парень казался еще больше сбитым с толку. И заинтересованным одновременно.

— Шоколад — это?.. Когда я, — Миклош оглядывается по сторонам, и Саша подхватывая его взгляд, вешает купол невнимания. Парень кивает и продолжает: — В общем пока я висел на дереве, был гостем в твоем разуме, я ощущал… Много разных вещей. Это не как смотреть чужими глазами, в уме ведь хранятся образы с самых ранних лет жизни, не всегда поймешь даже что реальное в них, а что нет. Я могу в этом ориентироваться, да и вообще о разуме знаю довольно много, хоть и не менталист. И знаю что некоторые вещи я словно… заимствовал у тебя. Воспоминания. Это не то, что я стремился сделать, побочный эффект, как я думаю, от этого странного первичного слияние разумов, произошедшего в момент твоего прикосновения к амулету. Михаил не слишком прояснил это все, только показал, как опираться на эти чувства для того чтобы я говорил как все и вел себя не как… гость из прошлого. В большинстве своем. Но я сам не знаю многого, образы эти неполны. И я не знаю точно, что такое шоколад.

— Так попробуй. Мне нравится. Это сладость такая, из какао бобов делается.

— Какао-бобы?

— Растение. Вроде как. Но тут какая разница? Просто ешь, я уверенна, тебе понравится.

— Почему ты так считаешь? — Миклош щуриться.

— Потому что это шоколад. С орехами.

Саша не может не улыбаться.

— Я смешон?

— Вовсе нет. Ты серьезен. Смертельно серьезен.

Миклош только качает головой.

— Возможно, позже, если все удастся, я смогу показать, как было раньше. Но никто не ездил в железных гусеницах со скоростью, от которой едва не тошнит в битком набитом сарае на колесах неизвестно куда в шуме и криках, естественных для места, где простолюдины, разночинцы, мещане и прочий люд закрыты на дни, как сардины в бочке.

Саша чуть склоняет голову. Миклош же продолжает.

— Здесь у всех на виду происходит то, чему место за закрытыми дверями. Но я понял, так и везде, когда ты показала мне эти… «фото» и «видео», все эти мгновенные обмены сообщениями, даже среди незамужних девиц и юнцов, да что там — среди людей даже не знакомых друг с другом. Все говорят и говорят, без толка и смысла, слова словно витают в воздухе. Даже сейчас витают — разве ты не видишь?

Саша видела. Разумеется, видела. Вот в Отражении последствия недавней ссоры молодой пары, вот обида ребенка на не купившую у вечерней разносчицы всякого разного сладость, вот следы недавней утраты, вот зависть… Но видела она и другое. Детский восторг от проплывающего за окном города в короне ночных огней. Предчувствия скорой встречи старых друзей. Переживания за пожилых родителей — как они одни на хозяйства? Справятся? Радость общения вне работы с ребенком и женой… И многое, многое, многое…

Она говорит осторожно, стараясь подобрать слова.

— Я думаю, мир за прошлые века стал быстрее. Говорят, что технический прогресс за последние годы идет как спираль, сходящаяся к центру, и каждый следующий виток короче предыдущего. И это правда — когда я была ребенком, сотовых телефонов еще ни у кого не было. Вообще ни у кого. Их, кажется, уже изобрели, но не производили так много. Когда мне было семь и я пошла учится в школу — телефоны были у наших родителей. Когда я закончила пятый класс, телефоны были у всех. А когда закончился одиннадцатый, телефоны могли не только просто звонить, но и имели почти все те функции, которые ты видел, хотя и многое делали тогда не слишком хорошо. Интернет и вовсе появился на постоянной основе, а не в кафе па пару часов в моей жизни в четырнадцать, а теперь сложно представить себе время, когда его не было. И когда я смотрю на нынешних детей и подростков, растущих в окружении социальных сетей, виртуального общения, мне кажется, что я сама застала иной мир, где всего этого еще не было. Но к добру или к худу — мир моего детства канул в лету, как и мир юности. Все изменилось, и остается только стараться воспользоваться новыми возможностями, ведь от того, что ты от них откажется, понятное и привычное прошлое не вернется вновь и не заслонит собой стремительно меняющееся и порой пугающее настоящее и мало контролируемое будущее. Много информации, знаний обо всем на свете без цели и смысла — просто потому, что ты можешь все это узнать. Много шума, много эмоций, много событий. Таков нынешний мир, и в нем действительно много недостатков. Но есть и достоинства, правда. Помимо возможности связываться с кем угодно без всякой магии, помимо возможности для людей не умирать детстве десятками, помимо возможностей для женщин самим решать, чем заниматься в жизни без всяких брачных договоров, помимо медицинской помощи для каждого, тепла без дров, воды в доме без похода к колодцу, почти полного отсутствия голода, по крайней мере, в нашей стране… Знаешь, помимо всего этого, есть еще и шоколадки. С орехами.

И в доказательства этого Саша сама взяла один сникерс. Да и просто исчерпав аргументы. Она никогда не умела красиво говорить, теряла мысли, путалась в них, не понимая, что и как воспримет собеседник. Вот и сейчас она хотела просто показать Миклошу, что хоть нынешний мир и странный, но в нем есть свои плюсы, и они хороши, но…

Но на деле утешать людей ей никуда не удавалось. По правде говоря — и не приходилось. Только мать после пьяных ссор, но это все равно не помогало. С друзьями близости у нее никогда не было настолько плотной, чтобы говорить на подобные темы. Из тех вариантов, когда на «как дела?» принято отвечать просто «нормально», а сочувствие передают привычные всем слова, тривиальные и заезженные.