Может быть - Алла Шильман

– Деточек у вас родиться не может, – сообщила бабка. – Оттого я и лечить начинать не стала. Не в моей воле судьбу человеческую менять. Ребята вы хорошие, хоть и не верите во все это.

Тут Иван почувствовал, как начинает краснеть.

– Но бабку все-таки послушайте, – продолжала старуха, не обращая на него внимания. – Родить ты, деточка, сама не сможешь. Но детей вам Господь пошлет, нужно только ждать. Да и не долго осталось ждать-то, карты показывают.

Иван и Софья непонимающе переглянулись.

– Ты, милок, – продолжала старуха, обращаясь к Ивану, – можешь уже приданное детям готовить. А ты, деточка, сама готовься.

Старуха немного подумала, пристально вглядываясь в разложенные на столе карты.

– О именах можете не думать, – продолжала бабка. – Они сами вам подскажут. Все будет хорошо.

Больше, несмотря на расспросы ребят, она ничего не сказала. Решительно потушила свечи. Собрала карты. Не слушая протестов Ивана и Софьи, повела их спать, сообщив напоследок только, что «утро вечера мудренее».

Ну и ладно, подумали ребята, да и в самом деле отправились спать.

Их сон, напитанный свежим воздухом и парным молоком, был крепок. Проснулись они рано, от крика петухов. Никакой усталости при этом не чувствовалось, тела были отдохнувшими, а головы ясными. Уезжать домой, в пыльный удушливый город не хотелось категорически. Вздохнув, Иван пошел осмотреться по окрестностям. Софья, одевшись, пошла помогать бабке готовить завтрак. Пока жарились оладьи, и закипал огромный самовар, нашла старый таз, вымыла крыльцо. Помогла накрыть на стол. Иван, тем временем, найденным в маленьком сарайчике молотком пытался починить покосившийся забор.

Это был, наверное, самый лучший завтрак в их жизни. Тихий и спокойный. Без забот и хлопот. В воздухе плыл тягучий аромат свежих оладий и малинового варенья. Самовар пыхтел вишневыми веточками. Из заварника доносился едва уловимый аромат лесных трав.

– Ешьте, ешьте – подливала чай бабка. – Не стесняйтесь. Все свое, домашнее. У вас, в городе, поди, такого и нет. Малину-то я сама собирала. По прошлому году еще, по осени. Осенью-то она, малина, самая сладкая. Для варенья сахара-то почти и не надо. Я тогда в лесу хотела грибов набрать, а ежели грибов нет, то ежевики в овраге, возле речки. Ежевика там знатная растет. Крупная, сладкая. Грибов-то я тогда не нашла. Дай, думаю, в овраг тогда загляну. Смотрю, а там малины полно. Ежевика, она, конечно, тоже была. Я ее потом набрала. Если хотите, могу из погреба баночку достать, попробуете. Это просто у меня малиновое варенье было открытое. Вот я его и достала.

Старушка суетливо подавала ребятам то одно кушанье, то другое.

– У нас-то ведь тута места какие хорошие! – продолжала она. – К нам только отдыхать нужно ездить, а не во всякие Турции и Испании. Тут и лес, и речка. Все тут. А чисто как!

– Хорошо вам тут живется, бабушка, – улыбнулся Иван.

– Не жалуемся, – ответила старуха. – А по молодости, когда силы были, так и еще лучше. Теперь-то мне тяжело одной. По хозяйству помочь некому.

– А дети как же, – поинтересовалась Софья.

– Так ведь одна я на этом свете, совсем одна, – вздохнула старуха. – Детки-то были, да господь прибрал их уже. Сперва мужа не стало, а потом и деток.

Бабка посмотрела куда-то вдаль, вспоминая. Вытерла краем платка глаза. Тяжело вздохнула.

– Так что хорошо мне тут живется, только скучно. Вам ежели в город еще ехать не нужно, может останетесь погостить? Платы я с вас не возьму. Может только поможете мне чем – забор там починить, или огород прополоть.

В город ребятам было не нужно. У них как раз наступил отпуск. В принципе, они собирались провести его на море, куда планировали добраться на своей собственной машине. Но, вспомнив про удушающую жару, пыль на дорогах, вредных гаишников и необходимость еще искать место для отдыха, планы решили поменять.

Единогласно.

Глава 20. Лай судьбы

К сожалению, отпуск, как и все хорошее в этой жизни, имеет свойство заканчиваться. Наступил день, когда нужно было прощаться с гостеприимной бабкой, пообещав, впрочем, приезжать к ней просто так, на выходные. Сердобольная старушка насовала им целую кучу разнокалиберных банок и баночек с вареньями и соленьями, и даже один бочонок с малосольными огурцами. Взамен Софья оставила старушке свой мобильный телефон, чтобы с ней вообще можно было связаться в случае необходимости: в деревне никакой другой связи не было и в этом тысячелетии, похоже, не предвиделось. В следующий раз ребята пообещали приехать недельки через три – помочь копать картошку. С тем и уехали, научив бабку пользоваться телефоном, крупными буквами записав на бумажке номер мобильного Ивана и домашний телефон.

– Если кто мне позвонит, – сказала Софья, просто прочитайте номер мобильного Ивана, а он уже разберется, кто это и нужен ли он нам. А я себе новый куплю, он не так уж и дорого стоит. А номер так вообще проще простого получить.

– А чтобы нам позвонить, – учил бабку Иван, нужно просто два раза подряд нажать на цифру один. Я уставил автоматический набор номера.

Бабка, впрочем, продолжала сопротивляться, ссылаясь на дороговизну подарка. Ребята, не слушая возражений, телефон все же вручили.

Город встретил их плотной пеленой смога, раскаленным асфальтом и толпами спешащих людей. Жизнь снова входила в свое привычное русло, лишь чуть-чуть изменив свое направление.

Утро воскресного дня, когда Иван, набросив на плечи легкую куртку и вышел гулять с собакой, практически ничем не отличалось от множества других летних утр. Ну, разве что тумана было чуть больше, да птицы, может быть, пели чуть громче, но, скорее всего, это просто Ивану показалось. Точно так же, как и множество предыдущих утр до того, он вышел в пустой двор, посмотрел на чуть розоватые от первых лучей восходящего солнца застекленные балконы многоэтажек, свистнул спаниелю Марксу и трусцой побежал в сторону близлежащего леса. Чем особенно нравился Ивану этот район, так это тем, что он граничил с настоящим сосновым лесом, пусть и искусственного происхождения (лес здесь был насажен после войны, поэтому в нем до сих пор можно было проследить некогда ровные очертания рядов сосен). Но, с другой стороны, он был большим и каким-то диким своими извилистыми тропинками, изящными деревцами рябин, выросшими по собственной воле и там, где захотелось им, нахальными шляпками грибов, пробивающимися сквозь плотный покров прошлогодней травы и опавших листьев. Там можно было увидеть лесных птиц и даже диких зверей. Правда, если из первых Иван встречал дятла и еще каких-то (по виду – явно лесных) пичуг, то из славного племени вторых лично он был знаком только с зайцем. Да и то, знаком – это слишком громко сказано. Так, видел, как вдали пару раз мелькали чьи-то серые уши, да и все. С другой стороны, надежда все-таки оставалась: сосед по гаражу уверял Ивана, что встречал в лесу небольшую лисичку. Кто-то потом упоминал волка. Но то ли Ивану не везло – ничего подобного он, как не старался, встретить не мог. С другой стороны, люди вообще очень часто врут непонятно с какими целями, возможно даже из любви к искусству.

Этим утром никаких ушей вдали не мелькало. Вблизи, впрочем, не мелькало тоже. Дятлы, похоже, спали, как спали и многочисленные собачники. Последнее, в общем-то, было неудивительно, учитывая рань воскресного утра, когда одна половина города отсыпалась после тяжелой рабочей недели, а вторая не могла проснуться после бурно проведенной субботней ночи. Но, согласитесь, в данном случае, это было не так уж и плохо.

Когда собака вдруг бросилась в кусты и призывно залаяла, Иван, честно говоря, не обратил на это особого внимания, посочувствовав несчастному зверьку, которого угораздило уснуть как раз в том месте, где будут гулять они с Марксом. Зверька было жаль, ибо не он один хотел поспать в это прекрасное утро. Иван свистнул Марксу, но тот продолжал лаять и на настойчивые предложения хозяина вылезти из кустов и продолжить пробежку с хозяином не реагировал. Пришлось хозяину, наплевав на гордость (субординация, етит ее!), стиснув зубы и молясь о том, чтобы какая-нибудь особо настырная ветка не проткнула его насквозь или не порвала куртку, согнувшись в три погибели, полезть в кусты, проклиная и Маркса, которому не бежится по ровной дорожке, и зайцев, которые ложатся спать, где попало. Зайца, впрочем, не было. «Смылся, зараза» – подумал Иван, которому еще предстояло выбраться обратно на дорогу. Небольшой овражек, наваленные на дне сосновые ветки. Под ними – несколько камней. Пучки растущей травы. Нахально выглядывающий из-под шляпки гриб. Собака, громко лая на всю округу, зубами пыталась растащить ветки.

– Маркс, – пытался усовестить Иван собаку. – Ну чего ты орешь? Тебе захотелось поиграть с палочкой? Ну давай я ее вытащу, вылезем обратно на дорогу и поиграем там. Неужели обязательно нужно было тащить хозяина через эти чертовы кусты, чтобы показать мне какую-то дурацкую палку, которых в лесу, кстати сказать, полно.