Первая вокруг света - Кристина Хойновская-Лискевич

Вечером я отправилась в клуб. Здесь было много яхтсменов, которые знали Большой Барьерный риф и просторы Кораллового моря, как собственный карман. Каждую пятницу в клубе происходили встречи. Обычно все собирались в баре, где пили пиво, а я, как особый гость, — пепси, причем даром. Затем, уже за столами, хозяйки подавали блюда, вероятно, национальные, главными компонентами которых были мясо в огромных количествах и картофель в разных видах. У меня они вызывали грустное недоумение: как можно так портить продукты при таких безграничных возможностях? После ужина приступали к своеобразному обмену опытом. Кто-то рассказывал о своем путешествии и показывал диапозитивы. Обычно рассказ прерывали, дополняли и комментировали те, кто тоже бывал в этих местах на яхте. Я узнала, что во время рейса многие собирали материалы и передавали их в Департамент транспорта для корректировки либо создания карт территории Рифа и Кораллового моря. Делалось это с целью увеличения степени безопасности плавания в данных акваториях.

Клуб в Маккае также позаботился о росте моей популярности. Местное телевидение сделало о «Мазурке» передачу, а потом мы все вместе посмотрели ее в клубе.

Приятное пребывание здесь закончилось новой встречей с Дикси. «Паган Ли» вошел в порт и незамедлительно пришвартовался к борту «Мазурки». Я выслушала необыкновенные, как всегда, приключения Дикси, о которых он рассказывал очень забавно. Еще мы посплетничали насчет системы навигационных знаков в Квинсленде, которую Дикси оценил весьма посредственно. Впрочем, у него могли быть затруднения со входом в гавань: в тот день был на редкость сильный туман. Дикси зашел сюда в надежде отремонтировать подруливающее устройство. А я на следующий день уходила. Утром оттолкнулась ногой от «Паган Ли» и поплыла в сторону острова Кесвик. Сознательно пропускала, говорят, волшебные острова Линдеман. На этот раз предусмотрительно выбирала фарватер для крупных судов. Плавание между островами Камберленд предполагало ночные стоянки. Я знала, что с какого-то момента это потребуется соблюдать в Рифе обязательно, а пока нагоняла расстояние за счет сна. Рекламные буклеты расписывали необыкновенные красоты пятидесяти двух островов Камберленд, после посещения которых у путешественников якобы исчезает желание видеть другие острова и они возвращаются на юг. Поскольку я хотела обратного, оставила их слева по борту.

Ночью наступил полный штиль, а зимой в этой зоне штили бывают как будто крайне редко. Течение несло меня по своей воле. Это была кошмарная ночь, меня утешало то, что я не нахожусь среди хваленых островов. Утром миновала острова Линдеман, подул свежий западный ветер, повернувший затем на юг. До наступления темноты обошла остров Хук и тем самым прошла мимо всех островов Камберленд.

Движение судов на главном фарватере было умеренным. С юго-востока шли большие волны, довольно крутые и неприятные. Мористая сторона кораллового Рифа серьезного препятствия пока не представляла, но северо-западное течение становилось уже активным, вызывая повышенную нервозность моря и вынуждая меня часто корректировать курс. К утру была на широте Боуэна, но сюда входить я не собиралась.

После спокойного дня и довольно ветреной ночи я оказалась у мыса Кливленд. В глубине залива виднелся Таунсвилл. Мне стало радостно — миновала уже 20° южной широты. Фарватер к Таунсвиллу был очень длинным. Ветер почти стих, и я шла по нему около двух часов. Последнюю сотню метров и вход в узкие воротца решила одолеть на двигателе. Не очень спортивно, но быстрее. Спустила паруса, включила мотор. Через несколько минут заметила, что на шкале измерителя температуры охлаждающей воды стрелка перешла с зеленого поля на красное и замерла на краю. Руководствуясь здравым смыслом, я выключила двигатель. Поставила грот, геную и начала маневрирование в миниатюрном заливе, а затем в речке Росс шириной 50 м, разумеется, при встречном течении, достигавшем местами двух узлов. Опасаясь, что это будет продолжаться бесконечно долго, в бассейне порта снова включила двигатель — под личную ответственность.

Порт был забит яхтами и катамаранами. О том, чтобы пришвартоваться к палу, не могло быть и речи — якорное место было перенаселено сверх нормы. Вдоль всего неприглядного причала выстроились многорядные «плоты» из яхт. Таунсвилл — самый крупный после Брисбена город на северо-восточном побережье. У него имелись честолюбивые замыслы превратиться в будущем в развитый промышленный центр. Но пока гавань никак не соответствовала этим планам, особенно та ее часть, которая предназначалась для малых судов.

Мне не хотелось перетруждать двигатель — неизвестно, что с охлаждением, и я прикорнула возле новозеландской яхты «Челленджер». Иного выхода у меня и так не было: этот «плот» состоял всего из двух яхт. Экипаж моего плавучего причала вышел из Окленда в кругосветное плавание. «Челленджера» строили сами. Первую длительную стоянку устроили в Сиднее — зарабатывали на следующий этап. Непременно хотели добраться до Европы, особенно привлекала их Норвегия.

Нора охотно взяла на себя роль экскурсовода. Мы укрепили веревочную лестницу на набережной, и выход на берег по трехметровой стенке был обеспечен. Потом Нора повела меня в помещение, которое служило городской баней. Здесь мылись все, но, кажется, не убирал никто. Сверкая чистотой, мы отправились осматривать город. По австралийским меркам Таунсвилл был средневековым городом — ему уже исполнилось сто лет. Тем не менее, вторым Римом он не был, и мы начали и закончили осмотр магазинами. Я узнала, где можно пополнить запасы продовольствия.

Лишь одного я не смогла здесь сделать — отправить морскую почту с «Мазурки». На главпочтамте категорически отказались принять к отправке письма с польскими марками, хотя на них стояли все нужные печати. Почтовая дама намекнула, что я намереваюсь обмануть ее и тем самым нанести ущерб казне Ее Королевского Величества. Напрасно я объясняла, что морскую почту придумали сами англичане, дама стояла на том, что такие письма можно отправлять только с иностранного судна, подписанные капитаном и им лично представленные. Убедить ее, что в моем случае все так и есть, не удалось: смотрела на меня с подозрением и оставалась при своем мнении.

У меня было еще одно важное дело — проверка системы охлаждения двигателя. Сервисную службу искала два дня. Механик явился, сияя улыбкой, выслушал с умным видом мои жалобы, велел завести двигатель и… беспомощно развел руками. С его точки зрения двигатель был в идеальном состоянии. Я тоже так считала, но хотела бы знать, что означает такая высокая температура охлаждающей воды. К сожалению, механик также хотел бы знать, но смог лишь утешить меня заверением, что эти двигатели очень надежные, кроме того, на яхте, где главным движителем являются паруса, мотор используется редко. Поэтому, если он даже и выйдет из строя, то, очевидно, не скоро, так что я успею доплыть до Африки, а возможно, и до самой Польши. После этого выписал чек на 20 долларов и с улыбкой распрощался. Я еще должна была везти этого прохвоста на плоту к причалу.