Еще один шанс - Ерофей Трофимов

выходу. Достав из ларя в сенях плотные шерстяные штаны, унты и короткий полушубок, он задумчиво покрутил в руках старую простыню из беленой холстины.

– Маскхалат, твою дивизию, – проворчал он, рассматривая грубо пришитые завязки.

Малахай, сшитый из кожи и отороченный лисьим хвостом, завершал костюм. К его удивлению, шапка оказалась удобной. Не закрывала уши, в то же время согревая их пушистым мехом. Разобравшись с одеждой, Мишка перешел в избу и, откинув крышку сундука, задумался. Какое оружие с собой брать? Старое ружье? Возникнет вопрос, почему так мало, если его предупредили о возможной засаде. Винтовку? Так он проводник, а не солдат. Да и перестрелка на дальних дистанциях в тайге, даже зимней, невозможна.

Достав подаренное ружье, Мишка собрал его, и, погладив вороненые стволы, отложил на лежанку. Набив в патронташ три десятка патронов, он опять задумался. Двадцать патронов с картечью и десяток пулевых. Плюс к тому два десятка мелкокалиберных. Для охотника в самый раз. Для того, кто готовится отбивать засаду, маловато. Уложив в сумку еще десяток патронов с крупной дробью, он выбрал пару подходящих ножей и, достав из-за спины револьвер, принялся вертеть его в руках.

Если урядник раскололся и приехавшие знают, что у него есть такой ствол, то его отберут раньше, чем они доберутся до края поселка. С другой стороны, раскрывать их маленький секрет толстяку нет никакого резона. За это можно и по ушам получить. Зачем вооружать не очень законопослушного охотника, да еще и подростка? Что задумал? Ладно. Будем исходить из того, что про револьвер они не знают. Пусть маленький, но шанс. Мишка не питал никаких иллюзий. Против этой троицы у него шансов не было.

Эти волки слепят его, как щенка. Возможность выкрутиться у него была только одна. Быть ко всему готовым в любой момент и действовать на опережение. Главное, не упустить момент. Так что револьвер берем. С этой мыслью он положил его рядом с ружьем и присовокупил небольшой патронташ с револьверными патронами.

Взяв полушубок, Мишка накинул его и, застегнув, сунул руку за отворот. «Нормально, дотягиваюсь, – усмехнулся он своим мыслям. – Теперь пришить изнутри пару петель, в которых револьвер и будет храниться».

Полчаса работы иглой, и дело сделано. Сунув в них оружие, Мишка снова надел полушубок и принялся махать руками, нагибаться и подпрыгивать. К его удивлению, револьвер не выпадал, даже если полушубок был полностью расстегнут.

Подумав, он выбрал из трофейных ножей тот, что покороче, и принялся пришивать его ножны сзади, на уровне пояса, поперек спины.

Правильнее было бы пришить его вдоль позвоночника, но в этом случае, нагнувшись, он сразу покажет, что там что-то есть. А так, даже если руки будут связаны за спиной, до ножа можно дотянуться.

Еще один нож он сунул за голенище унта, выбрав тот, у которого рукоять потоньше, попутно ругая себя за то, что не подготовился раньше. Подобные нововведения следовало сделать давно. Сразу после нападения беглых каторжников.

Разобравшись с оружием, он оделся и, сходив в сарай, принес в избу свои охотничьи лыжи. Внимательно осмотрев лосиную шкуру, которой те были подбиты, Мишка подумал, что подбивку пора менять, и, вынеся их на крыльцо, вернулся в дом. Вроде все. Сухари, соль, чай, вяленину, ложку, котелок, флягу с водкой и моток крепкой веревки собрать было делом пяти минут.

Дверь в сени хлопнула, и Мишка, увидев в руках у тетки корзину с пряжей, с усмешкой подумал: «Кумушки языками чесали. Заодно и пряли».

– Сынок, ты никак опять собрался куда? – запричитала Глафира, едва увидев его сборы.

– Начальство велит с приезжими проводником сходить, – вздохнул Мишка.

– Чего это? У них и свои проводники есть. Чего тебя-то дергают?

– Сам не хочу, но те лучшего захотели, – отмахнулся Мишка. – Мама Глаша, собери поесть. Со светом уйду.

– Так поел бы. У меня готово все, – ответила тетка, быстро собирая на стол.

– Ты хозяйка в доме. Чего я без тебя полезу, – пожал Мишка плечами.

– Ох, Мишенька, не нравится мне это, – вдруг вздохнула Глафира. – осторожен будь. Тем приезжим до нас и дела нет. А если сгинет кто в тайге, то их не касаемо.

– Знаю, мама Глаша, – кивнул Мишка. – Не бойся. Я тоже тот еще подарочек. Начнут наседать, там и останутся. Уж что-что, а тайгу я лучше них всех знаю. Прыгнул в кусты, и ищи ветра в поле. Ты лучше вот что… Если кто будет про меня спрашивать – ничего не знаешь. Пришли, велели сопровождать, и все. Куда, зачем, кого – знать не знаешь, ведать не ведаешь. А про меня так вообще ничего не понимаешь. Молча собрался и ушел. Сказал только, что урядник приказал.

– И этот бес толстый тут, – зашипела Глафира.

– Не шуми. Он хоть и хитер, но помогал нам хорошо. Сам видела, без него у нас и половины нужного не было бы. Даже работу мне подходящую нашел. Так что скажешь, что ничего не знаешь. Урядник власть. Он приказал, ты и спрашивать ничего не стала. На том и стой.

– А кто спрашивать-то станет? – подумав, уточнила женщина.

– Да кто б ни спрашивал. Плачь, вой, на сиротство напирай, а про дело ни словечка. Тогда от тебя быстро отстанут. Поняла?

– Сделаю, сынок, – помолчав, решительно кивнула Глафира. – Что с глупой бабы взять? Я крестьянка неграмотная. Людей не видела, начальства боюсь.

Произнося этот монолог, Глафира ехидно усмехалась, а в глазах ее плясали бесенята. Заметив это, Мишка только удивленно головой покачал.

* * *

Первый пушистый снег с едва слышным хрустом проминался под широкими лыжами. Двигаясь неспешной рысью, Мишка внимательно вслушивался в окружающую тайгу, отслеживая любое несоответствие. Это только кажется, что в лесу или тайге тихо. На самом деле они живут своей, только им понятной жизнью, полной суеты, движения и звуков. Вот снегирь вспорхнул с ветки, решив не рисковать и не оставаться рядом со странным двуногим.

Вот сорока с треском перелетела с дерева на дерево, а где-то в кроне старого кедра выдал свою барабанную дробь дятел.

Рассмотрев на карте главного контрразведчика (контрразведчиками Мишка решил называть про себя несвятую троицу приезжих) нужное место, он надел лыжи и решительно заскользил в нужную сторону. С ходу отставшие от него спутники двигались по проложенной лыжне, даже не пытаясь нагнать его. Выбрав место для ночевки, Мишка скинул лыжи и, воткнув их в снег, принялся собирать хворост. Потом, нарубив лапника на всех, парень развел костер и отправился к ручью.

Негромкий выстрел малокалиберной винтовки утих, едва добравшись до противоположного берега. Молодой самец кабарги вздрогнул и медленно завалился в снег. Пуля вошла ему в точку между ухом и глазом. Подойдя к тушке, парень одним движением перерезал животному горло, спуская кровь. Вода, моментально порозовев, быстро очистилась. Подвесив добычу