Библиотека современной фантастики. Том 11. Карел Чапек - Карел Чапек

Сигелиус (лекторским тоном). Да как сказать… Возбудитель болезни не найден. Известно только, что она распространяется с необычной быстротой. Далее, что ей не подвержено ни одно животное и что ее невозможно привить даже человеку… во всяком случае, молодому человеческому организму. Этот прекрасный опыт произвел над собой доктор Хирота в Токио. Да, мы воюем, друг мой, воюем, но с неизвестным противником. Можете написать, что моя клиника уже третий год изучает это заболевание. Мы опубликовали о нем изрядное количество научных статей, которые обильно и сочувственно цитируются в специальной литературе. (Звонит.) Пока что удалось с несомненностью установить… К сожалению, в моем распоряжении всего три минуты…

Сестра (входит). Что угодно, господин советник?

Сигелиус. Подберите для господина журналиста печатные труды нашей клиники.

Сестра. Слушаю.

Сигелиус. Можете упомянуть о них в своей статье, мой юный друг. На публику успокоительно подействует сообщение о том, что мы усиленно боремся с так называемой пекинской проказой. Мы, разумеется, не называем ее проказой. Проказа, или лепра, — кожное заболевание, тогда как наша болезнь — чисто внутренняя. Коллеги из кожной клиники претендуют, правда, на монопольное право объяснять эту болезнь… ну не будем об этом. Наша болезнь, сударь, это не какая-нибудь чесотка. Можете успокоить публику — о проказе здесь нет и речи. Куда там проказе против нашей болезни!

Репортер. Это… опаснее, чем проказа?

Сигелиус. Разумеется. Гораздо опаснее и интереснее. Только первые ее признаки напоминают обычную проказу. Где-нибудь на коже появляется маленькое белое пятнышко — холодное, как мрамор, и абсолютно нечувствительное. Так называемая macula marmorea. Отсюда и название — белая болезнь. Но дальнейшее ее течение совершенно своеобразно и отличается от обычной leproaia maculosa. Мы называем ее ченгова болезнь, или morbus Tshegi. Доктор Ченг, ученик Шарко и, конечно, терапевт, первый описал эту болезнь, несколько случаев которой он наблюдал в пекинском госпитале. Великолепная научная работа, сударь. Я сделал о ней сообщение еще в двадцать третьем году, когда никто и не думал о том, что ченгова болезнь когда-нибудь станет пандемией.

Репортер. Простите, чем?

Сигелиус. Пандемией. Заболеванием, которое распространяется лавиной по всему земному шару. В Китае, сударь, почти каждый год появляется новая интересная болезнь, порожденная нищетой. Но ни одна из них еще не истребляла столько народу. Это поистине мор наших дней. Она уже скосила добрых пять миллионов человек. Миллионов двенадцать больны ею в активной форме, и по крайней мере втрое больше ходит, не зная, что у них на теле где-то есть нечувствительное бело-мраморное пятнышко величиной с чечевицу… Около трех лет назад эта болезнь появилась в нашей стране. Можете написать, что первый случай в Европе был отмечен как раз у меня в клинике. Мы вправе гордиться этим, мой друг. Один из признаков ченговой болезни даже получил название симптома Сигелиуса.

Репортер (записывает). Симптом… господина надворного советника… профессора Сигелиуса…

Сигелиус. Да, симптом Сигелиуса. Как видите мы работаем не покладая рук. Пока что удалось с несомненностью установить, что ченгова болезнь поражает только лиц в возрасте сорока пяти лет и старше. Очевидно, для нее создают благоприятную почву те естественные изменения в человеческом организме, которые мы называем старением…

Репортер. Это чрезвычайно интересно.

Сигелиус. Вы думаете?… А сколько вам лет?

Репортер. Тридцать.

Сигелиус. Вот то-то и оно. Будь вы постарше, это не казалось бы вам… таким интересным… Далее, нам известно, что после первого же признака болезни прогноз совершенно точен: смерть наступает через три-пять месяцев, обычно от общего заражения крови. По мнению моему и моей школы, которая поныне гордится тем, что является клиникой великого Лилиенталя, моего покойного тестя… можете записать это… Итак, по мнению классической школы Лилиенталя, morbus Tshegi — инфекционное заболевание, вызываемое доселе неизвестным возбудителем. Предрасположение к ней появляется с первыми признаками физической старости. Признаки и ход болезни… ну, об этом, пожалуй, лучше не распространяться. Малоприятные подробности. Что касается лечения, то «sedativa tantum praescribere opportet».[24]

Репортер. Простите, как?

Сигелиус. Не записывайте этого, молодой человек: это только для врачей. Классический рецепт великого Лилиенталя. Вот это был врач, друг мой! Ах, если б он сейчас был с нами… Есть у вас еще вопросы? В моем распоряжении всего три минуты…

Репортер. Если господин советник разрешит… Наших читателей, конечно, больше всего интересует, как уберечься от этой болезни.

Сигелиус. Что-о-о? Уберечься? Никак! Абсолютно невозможно! (Вскакивает.) Мы все от нее перемрем. Каждый, кому больше сорока, обречен… Вам это все равно, в ваши глупые тридцать лет! Но мы в наши зрелые годы… Подите-ка сюда! Взгляните, у меня на лице ничего нету? Какого-нибудь белого пятнышка? Что? Еще нет? Сколько раз в день я подхожу к зеркалу… Ваших читателей интересует, как уберечься… Еще бы! Меня это тоже интересует. (Садится, сжимает голову руками.) Боже, до чего бессильна наука!

Репортер. Господин советник, может быть, в заключение вы скажете несколько ободряющих слов?

Сигелиус. Да… Напишите у себя в газете, что… с этим нужно примириться.

(Берет трубку.) Алло. Да. Что? Вы же знаете, что я никого не принимаю. Врач? А как его фамилия? Доктор Гален? Гм… Есть у него рекомендации? Нет? Так что же ему от меня нужно? Ах, вот как — «в интересах науки»? Пусть докучает этим моему второму ассистенту. У меня нет времени на какие-то научные разговоры. Что? Приходит уж пятый раз? Ну, если так, пожалуй, впустите его, но скажите, что я могу уделить ему всего три минуты. Да. (Вешает трубку и встает.) Вот видите, мой юный друг: попробуй тут сосредоточиться на научной работе!

Репортер. Извините, господин советник, что я отнял у вас драгоценное время…

Сигелиус. Не беда, не беда, друг мой. Наука и гласность должны помогать друг другу. Если я вам еще понадоблюсь, приходите без церемоний. (Подает руку.)

Репортер. Честь имею кланяться, господин советник! (Кланяясь, уходит.)

Сигелиус. Всего хорошего. (Садится за письменный стол.)

(Берет перо и пишет. После паузы.) Войдите!

(Пишет, не поднимая головы. После долгой паузы.) Не заставляйте меня ждать, коллега.