Сашенька - Себаг-Монтефиоре Саймон Джонатан

— Спрашивай у мамы! — ответил Ваня, улыбаясь Сашеньке. — Это ее первомайский подарок!

— Конечно, открывай, — разрешила Сашенька.

— Тогда вперед, товарищи Подушка и Кролик! — сказал Ваня. Они рвали оберточную бумагу, пока в ослепительных лучах солнца не показался роскошный холодильник бежевого цвета, отделанный нержавеющей сталью, с хромированными буквами «Дженерал Электрик» на передней панели.

— Нравится, дорогая?

Сашенька была в восторге.

Холодильник американского производства в корне изменит их жизнь на даче, особенно в такую жару. Она обняла мужа, который попытался поцеловать ее в губы, но она увернулась, и он запечатлел поцелуй на ее щеке.

— Спасибо, Ваня. Но где ты ухитрился его достать?

— Это подарок от наркома за хорошую работу, но он сказал, что список утверждал сам товарищ Сталин. — За их спинами вся прислуга: водитель Разум, конюх Головатый, няня Каролина и старый садовник Артем, — любовалась американским холодильником.

Но Снегурочка с Карло уже разрывали бумагу на остальных свертках и доставали два новеньких велосипеда.

— Велосипед! — закричала Снегурочка. Ой, доченька, ведь ты хотела именно велосипед на праздник! — воскликнула Сашенька, обменявшись взглядом с мужем: «Ты на самом деле хороший отец, спасибо тебе за все!» Она взяла Снегурочку за руку.

— Снегурочка, скажи «спасибо» своему чудесному папочке!

— Я не Снегурочка. Меня зовут Подушка! Спасибо, папочка! — Девочка подбежала к отцу и бросилась к нему на шею.

— Нужно сказать «спасибо» партии и товарищу Сталину! — добавила Сашенька. Но дети уже пробовали оседлать подарки.

— Спасибо, товарищ Ста… — Снегурочка потеряла интерес к этой фразе и понеслась за бабочкой, а Карло попытался сесть на велосипед, но упал — и в результате были слезы, утешающие объятия и мороженое на кухне.

Часам к трем на улице стало слишком жарко, воздух сгустился и, казалось, гудел от зноя. Серебристый сосновый бор, который окружал их дом, звенел, как летом, поблизости раздавался гул голосов, звон бокалов, ржание лошадей.

Сашенька отдыхала в гамаке, наблюдая за тем, как Ваня, все еще в сапогах и галифе, но с обнаженным торсом, широкоплечий и мускулистый, ставит на велосипед для Карло еще два колеса для устойчивости, используя запчасти от старой детской коляски. Сашенька дивилась его находчивости (раньше он был токарем), она вспомнила, как они впервые встретились на Путиловском заводе в Петрограде, когда ей было семнадцать, а ему чуть больше. У них не было сентиментальных признаний и ухаживаний, с гордостью думала Сашенька, никакого буржуазного мещанства или гнилого либерализма, они были слишком заняты революцией.

Они просто договорились пожениться и не позаботились зарегистрировать свой брак в загсе, пока правительство не переехало в Москву. Потом началась Гражданская война. Она занималась партийной работой, а по вечерам училась в Промакадемии. Затем их с Ваней направили в деревню выбивать хлеб из упрямых крестьян и коллективизировать их маленькие наделы.

Они жили в одной из клетушек Дома Советов, как и другие пары, и не имели собственности. «Не могу поверить, — думала она сейчас, — что нам уже скоро сорок». Смольный институт благородных тупиц казался далеким, будто Средние века.

За забором сосед сменил пластинку на патефоне и начал подпевать одной из песен Дунаевского из музыкального фильма «Веселые ребята».

— Дунаевский приедет позже, на закуску, Ваня, — сказала она.

— Вместе с Утесовым и несколькими молодыми писателями. Их привезет дядя Гидеон. Ему, может, даже удастся уговорить прийти Беню Гольдена.

— Кого? — переспросил он, нахмурившись и прилаживая колесо к велосипеду.

— Писателя, чьи рассказы о гражданской войне в Испании я недавно читала, — ответила она.

Ваня пожал плечами. Сашеньке захотелось, чтобы муж больше интересовался певцами, писателями и известными киноартистами. И не случайно. Ваня однажды назвал их «сборищем ненадежных и зачастую подозрительных элементов, а твой дядя Гидеон хуже всех». Она знала, что Ваня предпочитает общество партийных работников и военных, но те бывали такими жесткими и суровыми, а с началом репрессий стали еще хуже. Кроме того, Сашенька работала редактором, ее журнал читали жены всех ответственных работников. Поэтому знакомства с известными людьми были частью ее обязанностей.

— Приедет Сатинов и дядя Мендель, тебе будет с кем поговорить о политике, — ответила она.

— Сколько человек ты пригласила? — спросил он, пытаясь отбалансировать велосипед.

— Не знаю, — мечтательно ответила она. — У нас большой дом…

Эта дача была их недавним приобретением, и иногда звуки и запахи здесь напоминали Сашеньке семейный загородный особняк Цейтлиных, где Мендель приобщил ее к марксизму.

Сашенька с Ваней получили дачу прошлым летом, в 1938 году, тогда же им дали и квартиру на Грановского, и личного шофера. Чистка в партийных рядах — жестокий и кровавый процесс. Многие не выдержали испытания, их выбросили на обочину, приговорили к смерти, к «высшей мере наказания», говоря официальным языком. Некоторые из старинных Сашенькиных подруг и знакомых оказались предателями, шпионами и троцкистами… Она никогда не думала, что столькие скрывались под масками, прикидывались верными коммунистами, когда на самом деле являлись фашистами, вредителями и предателями.

Столько товарищей исчезло в «мясорубке» — Сашенька, как и все ее знакомые, убрала их фотографии из семейного альбома, зачеркнула их лица. Даже Ваня с Сашенькой чувствовали себя неуютно, хотя оба были преданными борцами за революцию.

Ваня встал и позвал Снегурочку; девочка выбежала из-за угла, а за ней маленький Карло.

— Велосипеды готовы. — Ваня посадил дочь на сиденье.

— Не спешите, товарищ Подушка, потихоньку, не так быстро, ноги на педали, крути…

— И я хочу, — запищал Карло.

— Подожди, Карло, ох, Карло… Не волнуйся, медвежонок, я тебя держу!

— Я кролик, папочка! — гневно закричал малыш.

Родители засмеялись. — Не смейся, глупая мамочка!

Сашенька улыбнулась, ее сердце было полно любви к маленькому сыночку. И пусть он бывает груб с нею, лишь бы папе, у которого крутой нрав, не грубил.

— Осторожней, Кролик, — предостерегла она, но было уже поздно: желая во что бы то ни стало догнать сестру, он поехал слишком быстро, свернул, чтобы не сбить цыпленка, и упал с велосипеда.

— Хочу к мамочке! — заплакал он.

Сашенька снова взяла его на руки, при этом он тут же перестал плакать и потребовал, чтобы его опять посадили на велосипед.

— Папочка, мамочка! Посмотрите на меня! — Он снова взгромоздился на велосипед.

— Мы не сводим с тебя глаз! — засмеялась Сашенька. Обернувшись, она увидела, как Снегурочка мастерски управляется с машиной. Она спрыгнула с велосипеда, сияя как новая монета, бросилась папе в объятия и потом стала танцевать, пытаясь поймать бабочку и размахивая подушкой одновременно.

— Здесь слишком жарко, и я очень проголодался, — заявил Ваня. — Пойдемте в дом.

2

Где-то час спустя Сашенька сидела, скрестив ноги, на полу, играла с детьми в детской рядом с «красным уголком», где висели портреты Ленина и Сталина. Она слышала, как на кухне Разум с Ваней спорят о футбольном матче «Спартак» — «Динамо» (Москва).

«Динамо» сыграло неудачно. «Спартаковцы» снесли форварда «Динамо» в штрафной площадке, но судья ограничился предупреждением.

— А может, он вредитель? — пошутил Разум.

— А может, ему нужны новые очки?

Никто бы не стал полгода назад шутить о вредительстве, даже на футбольном матче. Людей арестовывали и расстреливали за меньшее. Сашенька вспомнила, как арестовали директора московского зоопарка за то, что он отравил советского жирафа, как арестовали школьника из 118-й школы, совсем недалеко от их городской квартиры, за то, что он бросался камнями и случайно попал в портрет Сталина.