В глубинах пяти морей - Александр Рогов

Вскрыв бокс аппарата и пострадавшую лампу, убедился, что внутренних повреждений нет, вода туда не попала. Все обошлось более или менее благополучно, но на ремонт требуется время и материалы, а прилив набирает силу. Решили возвращаться на базу.

Ремонт и наладка фоторегистратора отняли еще три дня, больше, чем предполагали. Как сказал Марк, наш эксперимент вскрыл слабое звено. Как знать, не преподнесет ли морская стихия еще несколько сюрпризов?

Повторное погружение прошло удачнее и быстрее. Работы провели утром, в отлив, в предыдущий раз выходили в море днем — перед приливом.

Я опять фотографировал под водой, солнце лучше освещало место съемки, ведь отлив угнал двухметровый слой воды. Меня обнадежили проявленные в походной лаборатории пленки, на них получились вполне сносные изображения. На моей — три сюжета подводных работ, а на снятой фоторегистратором — перчатка водолаза и кусочек дюны. На негативе хорошо просматривалась структура поверхности дна, а это было самым важным — ранее мы могли только предполагать, что яркость ламп и резкость изображения рассчитаны правильно.

На сей раз суда ставили на якоря с особыми предосторожностями. А перед спуском аппарата на дно капитаны развернули катера навстречу ожидаемому течению и закрепились с кормы вторыми якорями. Треногу опустили быстро, но место работ, как и полагали, оказалось несколько в стороне от прежнего, поэтому разметку делали заново и снова разворачивали аппарат по оси съемки.

И вот опять передо мной череда песчаных гребней. Кажется, что волны сказочного моря замерли в стоп-кадре, они сине-зеленого цвета, и их очертания теряются вдали. У подножия треноги начинался обрыв, куда я раза два съехал, подмяв ластами гребень. Параллельно исследуемому откосу, на расстоянии семи-восьми метров, виднелся соседний вал, светлой полосой уходивший в обе стороны. За ним угадывался следующий, а далее видна была только плотная дымка — завеса морской воды, Я смотрел на геометрию морского дна и думал, удастся ли нам разгадать ее законы. Под ногами были и валы-великаны, и мелкие заструги, похожие на снежные наметы в поле. Эти последние шли поперек основной структуры. Какие силы образовали их?

Я знал, для чего нужно знать динамику песчаных наносов. Данные о направлении и скорости движения валов важны для ученых, гидростроителей. Подобные валы могут поглотить неудачно расположенный причал, засыпать затвор проточной части гидротурбины приливной электростанции или причинить другой ущерб. Район распространения песчаных образований надо знать и рыбакам. В таком районе нет водорослей, а значит, не поймать здесь рыбакам кормящейся рыбы.

Если мы выясним, что подводные песчаные дюны движутся в замкнутом цикле, как во многих пустынях, тогда нужно будет четко установить границы опасного района и стараться не строить здесь подводных сооружений.

Ну, а если строить все же придется? Вот тогда на основании уточненных законов перемещения валов ученые дадут рекомендации строителям.

...Пока я разглядывал дюны и фотографировал их, мои напарники закончили работу, и мы благополучно по ходовому канату поднялись вверх. Якоря подняли быстро, хотя и ждали с замиранием сердца: вдруг опять покажется фоторегистратор? Но якоря пришли чистые.

Через сутки отправились за отснятой пленкой. Аппарат приподняли из воды, вскрыли, вынули кассету, вложили новую и опустили конструкцию под воду. Три водолаза поставили треногу на место, и эксперимент был продолжен.

Результаты съемки оказались удовлетворительными. Все 100 кадров получились, на наш взгляд, поддавались расшифровке, изображения были достаточно резки. Хватило и света — все реперы видны на поле съемки. Некоторые кадры были затемнены взвешенными в воде частицами, время их экспозиции соответствовало наиболее сильному течению. На некоторых кадрах получились стайки рыбок, на других — ленты водорослей, которые зацепились за раму регистратора или вешки. Кстати, по их положению можно было судить о направлении течения. Расположение реперов на соседних кадрах мало чем отличалось друг от друга, различия касались только движущихся предметов — рыбок, медуз, водорослей. Для определения смещения дюны требовались тщательные замеры в лабораторных условиях.

До новых встреч!

Программа наших работ была выполнена: мы провели испытания аппарата, определили его надежность, уточнили методику съемки. Определили и пути усовершенствования аппарата.

В оставшееся время мы с Виктором поплавали и поснимали под водой. Мы знали, что вокруг островов много водорослей, не случайно здесь организован комбинат по сбору этого ценного морского продукта. Рядом с нашим лагерем жили добытчики ламинарий. Слоевища этих растений, которые так и хочется назвать листьями, длинными рядами сушились на жердях вблизи берега. Добывали ламинарию с поверхности. Сборщики на лодках специальными косами резали пучки водорослей и поднимали на борт. Лодка раскачивалась на волнах, добытчик, балансируя на подвижной опоре, двигал косой и вытягивал на поверхность тяжеленные пупки блестящих от воды растений. Работа эта требует недюжинной силы и ловкости.

Наши ребята видели на противоположной стороне острова отряд исследователей, которые испытывали драгу для сбора водорослей. Там были и аквалангисты, проводившие подводные наблюдения за работой этого нового агрегата. Подводники рассказывали, что сначала ножи для срезания водорослей постоянно ломались, натыкаясь на камни, на которых держатся растения. У специалистов, создавших и испытавших драгу, были свои трудности первопроходцев.

Я погружался в местах, где много ламинарий, фотографировал интересные сцены. Здесь, на дне, у оснований водорослей, немало мидий, а там, где мидии, обитают и морские звезды. Среди зеленых лент растений плавают прозрачные маленькие креветочки. Они, как солдатики, стоймя зависают на одном месте, перебирая ножками. Если лежать неподвижно на дне, то прямо на тебя может выплыть треска или стайка молоди сельди.

В одно из таких погружений я наблюдал за гагой, которая охотилась. Утка нырнула в мою сторону и, подгребая крыльями, тыкала клювом в укромные уголки морского дна. В воде она, наверное, больше доверяла осязанию, чем зрению. Гага держалась возле камней, но клюв ничего не находил. Я изумлялся ее выносливости — она оставалась под водой очень долго. Пока она плавала под водой, я успел три раза вдохнуть живительную струю воздуха из акваланга. Утка сторонилась воздушных струй из аппарата, но продолжала плавать поблизости. Вот она наконец-то нашла поживу, в ее клюве задергался крабик, похожий на паучка. Молниеносно долбанув его и схватив за клешню, гага устремилась к поверхности. Я лежал неподвижно, боясь спугнуть охотницу.