Маг без магии - Дмитрий Казаков

Но прошло всего несколько дней, и она держится между горбами, словно опытная наездница. Плащ, под которым прохладнее, чем снаружи, не кажется тяжелым, а шарф, не позволяющий ветру бросить в лицо горсть песка, не причиняет неудобств.

А вокруг простирается пустыня, Смертоносная Госпожа, как уважительно называют ее чернокожие. Низкое небо, почти белесое от жара, и тянущиеся во все стороны ряды бесплодных песчаных дюн, серых, желтых, оранжевых. Местами песок бывает даже красным.

Но и здесь своя жизнь. Кое-где торчат высохшие, словно мертвые, растения, иные колючими шарами катаются по песку. Животные появляются в сумерках: серыми тенями шныряют ястребы, несколько раз в высоте видели черные силуэты птиц-падальщиков. По барханам бегают стремительные ящерки.

Впереди и позади Йофрид идут другие верблюды. Часть с всадниками, но большинство – с товаром. Словно исполинская змея, вьется караван по пустыне, и голова ее – караванщик.

Краем глаза Йофрид заметила движение. Повернула голову. Слева ее догонял другой верблюд. На спине его восседал укрытый белым одеянием по самые кончики сапог всадник. Только синие глаза под капюшоном да светлая, хоть и загоревшая кожа вокруг них выдавали Харальда.

– Ну как ты? – спросил он. Из-под шарфа голос его звучал глухо.

– Все в порядке, – ответила Йофрид и ощутила стыд оттого, что соврала. С каждым днем ей становилось все хуже. С неожиданной силой навалилась тоска по дому. Все чаще вспоминалась мать (как она там?), жених (не нашел ли другую?), зимние забавы – катание на санях, игра в снежки.

А тут – середина января, а о снеге никто не вспоминает. Среди мира раскаленного песка и вечно безоблачного пустого неба Йофрид чувствовала себя чужой. Путешествие, поначалу казавшееся интересным приключением, стало ее утомлять.

Но признаваться в этом Харальду она не хотела. Он ведь предлагал ей остаться. Сама напросилась.

Он смотрел на нее с подозрением, словно догадывался о ее мыслях.

– Точно все в порядке? – спросил еще раз. – Может, ты хочешь воды? Я вчера сохранил немного.

– Нет, – честно ответила Йофрид.

Харальд ничего не сказал, начал отставать, пока не пропал из поля зрения. Девушка была этому даже рада. Пока она не видела его, переносить тоску по дому было легче.

Они миновали гряду дюн, похожих на застывшие морские волны, и тут же западный горизонт, на котором черными колоннами торчали какие-то скалы, взорвался воплями.

Вздымая фонтаны песка, мчались к каравану всадники на верблюдах какой-то серой масти. Развевались черные и бурые плащи, сверкали на солнце полосы клинков.

– Проклятье! – выругался за спиной Харальд, и она услышала шорох извлекаемого из ножен меча. – Дикарей только не хватало!

Нападение не испугало офирцев. Почти все мужчины, за исключением погонщиков верблюдов, носили оружие, и сейчас они деловито выстраивались в линию, готовясь встретить натиск обитателей песков.

Йофрид видела, что их меньше, гораздо меньше.

Страх стиснул сердце. Сглотнув, девушка нащупала кинжал, висящий на поясе. Уговорила Харальда купить его в Офире, сказала, что с оружием в руках будет чувствовать себя увереннее.

Ну и дура была! Никакой уверенности от прикосновения к шершавой рукоятке не возникало. Страх не слабел, лишь усилилось впечатление, что она попала в страшный сон.

С грохотом и лязгом воины столкнулись. Йофрид видела, как огромный рыжий верблюд хозяина каравана, на голову выше любого другого зверя, вцепился зубами в горло серого скакуна одного из кочевников и легко повалил его на землю. Тонко закричал придавленный человек.

Недалеко сражался Харальд. Его прямой клинок (мечи офирцев все кривые, словно их согнула старость) сверкал, как солнечный луч, а двое насевших на него дикарей беспорядочно размахивали оружием, визжали так, точно им в штаны насыпали перца.

Один упал с седла почти сразу, кувыркнулся, смешно задрав ноги, и замер ничком. Кровь струилась из его тела и впитывалась в жадный желтый песок.

Второму повезло не больше. Продержался еще несколько мгновений, а потом Харальд выбрал момент и ударил сверху. Отточенная сталь прошла сквозь тщедушную фигурку, словно через воздух. Кочевник как-то раздвоился, и по обе стороны от верблюда упали на песок два кровоточащих куска мяса.

Йофрид едва не стошнило.

Харальд с некоторым удивлением посмотрел на свой меч, хмыкнул и бросился в бой, помогать Джоле, на которого напали трое.

Но не успел. Над полем боя пронесся тонкий пронзительный крик, и дикари одновременно развернули верблюдов. На песке осталось лежать десятка полтора тел, большей частью – нападавших.

Преследовать убегающих никто не стал.

Бок о бок подъехали Харальд и Джоле. Офирец улыбался так, что зубы блестели даже под шарфом.

– Я сразил двоих! – сказал он хвастливо, вскидывая меч. Изогнутое лезвие потеряло блеск, было покрыто багровыми пятнами.

– А я понял, почему офирцы не носят доспехов, – буркнул Харальд. Его клинок был уже в ножнах, а в голосе не слышалось радости.

– Это ясно! – рассмеялся Джоле. – Железо у нас дороже золота!

– Нет, – ответил бывший Владетель угрюмо, – просто сражаться в них на такой жаре невозможно!

К вечеру на горизонте появилось пятнышко зелени. Оно не дрожало, не спешило растечься струями горячего воздуха, как мираж. Вскоре стали видны отдельные деревья с голыми стволами и пучком листьев наверху, и Йофрид с радостью поняла – оазис, островок жизни посреди земель, на которых безраздельно царствует смерть.

Для каравана – возможность отдохнуть и набрать воды.

Радостно закричали люди, заревели, чувствуя запах влаги, верблюды.

Оазис оказался большим – несколько рощ финиковых пальм, как назвал их Джоле, деревушка, прижавшаяся к небольшому озерцу, неизвестно как возникшему посреди песков.

Спрыгнув с верблюда, девушка подошла к берегу и некоторое время недоуменно разглядывала озерцо. Открытая вода казалась чудом, чем-то нереальным. За дни путешествия на спине верблюда Йофрид почти разуверилась, что она бывает не только теплой и противной на вкус жидкостью в бурдюках.

За ее спиной расседлывали и развьючивали верблюдов. Слышались смех, веселые голоса. Пусть сегодня погибли их товарищи – какой смысл горевать живым? Умерших забрала Судьба.

Точно топор из вороненого железа, упала на пустыню ночь. Пески еще дышали жаром, но Йофрид знала, что скоро они остынут, а под утро станет по-настоящему холодно.

Костры казались огненными цветками, расцветшими во мраке. Йофрид сидела около крайнего из них, прислонившись к стволу пальмы, и лениво слушала разговор Джоле с Харальдом. Они беседовали о способах заточки клинков, и смысл разговора ускользал от девушки.