Уничтожение - Филип Этанс

Вращаясь, падая, Громф увидел, как несется ему на­встречу неровный, оскалившийся сталагмитами потолок, все ближе и ближе — считаные дюймы до забвения, до сладкого избавления, которое дарует смерть...

...и действие заклинания окончилось.

В конце концов, Громф не делал его вечным. Грави­тация вернулась на свое обычное место, и Громф снова на секунду — может, даже меньше — завис в воздухе, и желудок его словно перевернулся вверх тормашками. Он опять начал падать, но теперь уже к полу — на­встречу Ущелью Когтя, навстречу свету, навстречу вра­там, навстречу тому, куда пытался забросить его Дирр, чем бы это ни было.

Громф почувствовал безразличие. Значит, он напра­вится туда. Куда угодно, лишь бы подальше от Мензо­берранзана, где каждый камень, каждый сталактит и ста­лагмит, каждая вспышка магического огня будет напо­минать о его неудаче и отчаянии.

«Архимаг, — звал Нозрор, — Громф... нет!»

Зажмурившись от слепящего солнечного света, Громф пролетел сквозь врата. Щурясь, в состоянии различить лишь смутную игру света и тени, он видел, как они за­крылись за ним. Он был заперт, заточен в царстве осле­пительного света.

Архимаг с силой врезался в землю, сломав при этом ногу, несколько ребер, левую руку и едва не свернув шею. Дрожа от боли и шока, ослепнув от безжалостного солнца, Громф недвижно лежал на чем-то похожем на мох. Кровь стучала у него в висках, а в ушах еще зве­нело от воя метеоров и свиста ветра. В груди у него что-то хрустнуло, нога вывернулась из-под него, заста­вив его перекатиться на спину.

Громф провел ладонью по лицу и сообразил, что сло­манная рука слушается его и при этом почти не болит. Нога онемела, ее легонько покалывало, и маг буквально чувствовал, как встают на место сломанные ребра.

«Кольцо», — подумал он снова.

Ему стало почти смешно. В конце концов, это была его собственная вина, он настаивал на том, чтобы носить это проклятое кольцо. Надевая его, он хотел спасти свою жизнь, и тогда ему и в голову не приходило, что в ре­зультате из-за кольца он вынужден будет оставаться в живых в сверкающем аду, в который забросил его Дирр.

Громф, моргая, приоткрыл глаза, и выяснилось, что на самом деле он в состоянии видеть. Свет был по-преж­нему неприятно ярким, но между его ярчайшей частью и Громфом что-то двигалось. Архимаг снова прищурил­ся, потер глаза и с трудом сел. Лицо его было еще мок­рым от слез, он с трудом дышал — пыхтел, будто раб на Рудниках.

— Ты кииржаан? — спросил чей-то голос. Громф выставил перед собою руку, заслоняясь от голоса, и снова моргнул.

Вдруг до него дошло, что между ним и источником света появилось некое существо и что оно разговарива­ет с ним.

— Я — кто? — начал было Архимаг.

Он умолк, снова потер глаза и осознал, что пытается сконцентрироваться на заклинании, которое когда-то давно сделал постоянным. Оно позволяло понимать лю­бого и быть понятым им.

— С тобой все в порядке? — спросило странное су­щество, и Громф понял.

Он поднял взгляд и увидел, что его окружили кро­шечные, напоминающие дроу существа — напоминаю­щие дроу в том смысле, что у них были примерно те же очертания, две руки, две ноги и голова. На этом сходство заканчивалось. У окруживших его существ ко­жа была светлая, почти розовая. Волосы у них были курчавые, неприятного буро-оранжевого цвета. Кожа — в мелких коричневых пятнах. На лицах их застыло поч­ти детское выражение восторженного любопытства. Они парили над Архимагом, собравшись в кружок, дер­жась в воздухе благодаря паре коротеньких, покрытых пестрыми перьями крылышек. Большей частью они бы­ли обнаженными, хотя на некоторых были одеяния из струящегося белого шелка, а двое были в брюках и кра­сивых шелковых блузах. Росту в существах было не бо­лее трех футов.

— Во имя всей бесконечности Абисса, Дирр, — про­бормотал Громф, подтянув под себя ноги и спрятав ли­цо в ладонях, — куда ты меня забросил?

Слова лопались у него в мозгу, словно мыльные пу­зыри. Хафлинги. Заклинания. Сокрушительный... Сокрушительное отчаяние.

— Проклятье, — выдохнул Громф, тело его рассла­билось, слезы высохли, настроение улучшилось, словно по велению магии.

Улучшила его не магия, понял Громф. Магия сдела­ла его таким подавленным.

— Неплохо придумано, изменник, — произнес Громф, глядя в яркое синее небо... чего? Верхнего Мира?

— С кем ты разговариваешь? — удивился один из крылатых хафлингов, склонив голову набок, словно оза­даченный вьючный ящер.

— Где я? — спросил у странного создания Громф. Не дожидаясь ответа, Громф поднялся и отряхнул с пивафви копоть, пыль и частицы странных игольчатых растений. Он опирался на посох, но благодаря кольцу с каждым вдохом чувствовал себя все лучше.

— Ты не знаешь, где ты? — спросил один из крыла­тых хафлингов — женщина.

— Говорите, где я, не то я поубиваю вас всех и спро­шу кого-нибудь другого! — рявкнул Громф.

На это хафлинги отреагировали, возможно, со стра­хом — Громф не был в этом уверен. Они задрожали и замельтешили вверх и вниз.

— Ты камбьюн? — спросил один.

— Я дроу, — ответил Громф, — и я задал вам во­прос.

Крылатые хафлинги переглянулись. Кто-то улыбнул­ся, кто-то кивнул, кто-то улыбнулся и кивнул.

— Как ты сюда попал? — спросила женщина.

— Я задал вам вопрос, — повторил Громф. Женщина улыбнулась ему, и Громфу пришлось за­жмуриться от блеска ее ослепительно белых зубов.

— Как ты мог попасть сюда из... откуда ты пришел? — спросил один из мужчин.

— Я из Мензоберранзана, — сказал Громф.

— А где это? — спросил другой мужчина.

— Подземье, — ответил Громф. Его сокрушительное отчаяние исчезло, сменившись сжигающим нетерпени­ем. — Фаэрун... Торил?

— Фаэрун, — выдохнул один из мужчин. Остальные Уставились на него, и он продолжил: — Я был оттуда. Из Луйрена. Фаэрун — это континент, а Торил — мир. На Приме.

Остальные крылатые хафлинги кивали и пожимали плечами.

— Ну, — повторил тот, кто уже задавал этот вопрос, — и как же ты мог сюда попасть из Мензоберранзана, что в Подземье на Фаэруне в Ториле, и не знать при этом, где ты?

— Ты теперь даже уже не на Приме, дроу, — сказал хафлинг, утверждавший, что он с Фаэруна. Громф уви­дел, что во взгляде похожих на бусинки карих глаз его собеседника появилось презрение. — Ты попал в Зеле­ные Луга, и тебе здесь не место.

— Это верно, — согласился Громф. — Я здесь не за­держусь.

Оглядывая бесконечную череду пологих холмов, ук­рытых одеялом из крохотных зеленых игольчатых расте­ний с россыпью разноцветных цветов, похожих на изящ­ные, тонкие, словно из бумаги, грибы, Громф едва не впал снова в отчаяние.