Очи за око - Афет Сариев

Вот в этой раскорячке правитель оказался перед Сергеем и Виктором. Он их видел впервые, как и они его, но он мечтал больше с ними никогда не встречаться, пока жив, а гости намерены были теперь регулярно его унижать подобными визитами.

Вперед выступил Перпетол, галантно поклонился правителю и приготовился переводить слова полководцев ему, но первым заговорил именно правитель. Перпетол перевел:

— Правитель Хартан-кил спрашивает, согласны ли вы заключить с ним союз на тех условиях, которые передал через советника?

— Это он насчет золота и рабов? — засмеялся Сергей. — Скажи, нет, не согласны.

Правитель еще больше пожелтел и еще больше скрючился, когда Перпетол перевел ему его слова.

— Он спрашивает, сколько же тогда вы хотите?

Виктор не дал Сергею продолжить переговоры:

— Давай я с ним поговорю, Серега. — Потом, уставился в мутные глаза старика гипнотизирующим взглядом и сквозь зубы процедил:

— Переводи как можно точнее: сейчас же, либо он согласится на все те условия дальнейшей жизни в Тургине, которые мы ему продиктуем, либо сейчас же прекрасный город Ирбис превратится в развалины и погребет под собой всех жителей. А его лично и всех остальных в этом зале истребим сами и немедленно.

Перпетол, не ожидавший такого оборота дела в сторону грубости, оторопело смотрел на Виктора, пока тот не рявкнул:

— Переводи!

Выданный перевод, видимо, оказался близким по смыслу, потому что старик закатил глаза и скатился на ступеньку престола. Двое из вельмож попытались подбежать, чтобы помочь подняться, но рука Виктора отшвырнула их назад.

Правитель Тургина сам очухался. Сам же с трудом поднялся и дрожащим голосом, как выяснилось через Перпетола, спросил: какие условия?

— Пусть сначала позовет писаря, — потребовал Виктор. Заодно поинтересовался: умеет читать сам переводчик или только говорить умеет на их языке?

— Я только говорить могу, — повинился Перпетол.

— Это плохо. Ну, ничего. Будешь делать вид, что читаешь написанное. Главное, не забывай делать умное выражение лица.

Пришел писарь не моложе правителя и точно с такой же длинной бородой. Присел на корточки и разложил перед собой на подставку пергамент, перья и чернильницу.

— Так! — начал Виктор. — Пусть пишет: повеление великого правителя всего Тургина, несравненного и могучего Хартан-кила. Точка. Далее пишет: отныне все города Тургина должны подчиняться воле новой Руси, безоговорочно выполнять условия этого повеления. Далее: знатные граждане Тургина должны сообща ежемесячно высылать в новую Русь по десять телег продовольствия и по десять телег тех товаров, которые закажет посол. Далее: отныне в Тургине не должно быть рабовладельчества. Стражники Тургина обязаны усердно искать и уничтожать рабовладельцев, где бы на них ни натолкнулись. Все граждане Тургина должны быть свободными и независимыми. Самими трудящимися в каждом городе должен быть создан союз труда. Трудиться можно только по согласию и на условиях, которые будут согласовываться с этим союзом. Далее: суды на территории Тургина и приговоры должны подтверждаться послом новой Руси. Нарушившие условия этого ультиматума, будут казнены. Далее подпись: великий правитель всего Тургина, Хартан-кил.

Перпетол переводил, а писарь писал. При этом, с каждой следующей фразой лица всех вокруг, до которых доносился голос Перпетола, выражали все большее и большее недоумение. Если бы Виктор диктовал сейчас вместо этого текста бессмысленный набор звуков и то бы такого непонимания содержания не оказалось.

Но бумага уже была написана. И теперь требовалось правителю закрепить ее своей властной сургучной печатью.

Виктор отобрал у писаря пергамент, протянул Хартан-килу:

— Скажи ему, чтобы закрепил своей подписью и печатью.

Правитель бессильно забрал протянутый пергамент, не видя глазел на каллиграфически выведенные строки и не знал что делать. Подписать, значит быть под чужой пятой. Не подписать, значит быть сегодня же заваленным руинами прекрасного Ирбиса. Потом, мудрость годов правления дала подсказку: на данный момент важнее сохранить жизнь и остатки власти. А там, потом, можно и изменить расклад.

Хартан-кил взял перо, расписался под текстом, достал из протянутого изящного ларца печать и скрепил сургучом.

Вельможи разом ахнули. В этот миг их жизнь разом изменилась в непонятную сторону.

Виктор удовлетворенно хмыкнул, подмигнул Сергею, а Перпетолу сказал:

— Теперь тебе нужно будет поискать в Ирбисе, знающего язык руров. Найди и приведи к нам. Мы с Сергеем будем ждать за воротами.

На следующий день Перпетол привел к палатке Виктора сразу троих тургинов, владеющих языком руров. Все трое оказались ремесленниками. Один пожилой и его сын, бывшие зеуды, были раньше кузнецами при Александре. Именно они, оказывается, принесли в Тургин идею производства пороха.

— Вы оба уедете с нами, — сказал им Виктор. — Идите, собирайтесь.

Отправив их, он обратился к оставшемуся одному тургину:

— А ты чем зарабатываешь на хлеб?

— Я каменщик.

— Удивительно слышать зеуд-каменщик. Когда же ты научился искусству тесать камни? — подошел к ним Сергей.

— Я не зеуд. Я тургинянин. Родился в Ирбисе. Мать моя была рурка, и она меня научила говорить на своем языке.

— Вот как? Скажи, а кто самый лучший зодчий здесь? Кто способен строить такие дворцы? — заинтересованно спросил Сергей, махнув рукой в сторону города.

— Я знаю лишь одного, кого можно назвать непревзойденным мастером этого дела. Его зовут Бордуан.

— И где можно найти этого Бордуана?

— А вот дом мастера Бордуана! — он показал в ворота. — Вон тот желтый дом.

Сергей пригляделся в указанном направлении. Вначале улицы действительно стояло изящное двухэтажное строение, облицованное камнями, отливающими желтизной.

— А тебя как зовут, мастер? — спросил Виктор.

— Меня? — почему-то удивился он. — Меня зовут Кресторвал.

— Вот что, Кресторвал. Мы тебя нанимаем на работу. Будешь получать каждую неделю по двести квадов.

При этих словах глаза каменщика полезли из орбит. Это был его месячный заработок в удачный сезон. Поэтому он с трепетом спросил:

— Что нужно построить?

— Ничего, — с улыбкой ответил Виктор. — Тебе нужно будет только честно поработать во дворце переводчиком нашего ставленника.

— И это всё? — не верилось ему, что за такую малость будут платить так много.

— И это всё. Согласен, Кресторвал?

— Конечно, согласен. Кто же не согласится?

— Тогда, договорились. Жди у входа во дворец.