Перестрелка на ранчо - Луис Ламур

— Кто это? — послышался резкий вопрос.

— Это я, Хью! — тихо сказал я. — Я подумал, что нам пора поговорить.

При звуке моего голоса Кейз дернулся, словно его ударили, и повернулся ко мне. Волк тоже смотрел мне в лицо. Они втроем почти окружили меня.

— Уот? Ты? — В его голосе прозвучало что-то вроде сомнения или неуверенности. Может быть, он тоже вспомнил. — Нам с тобой не о чем говорить.

— А о дядюшке Томе, Хью? Я ведь не убивал его… А ты?

Он резко выдохнул.

— Мы не будем о нем говорить, Уот. Не сейчас. Тебе не нужно было сюда приезжать.

— Разве? Ведь ты сам послал меня в «Тин-Кап», Хью! Ты рассчитывал, что меня там убьют? Разве не ты придумал послать своего брата, с которым вместе вырос, в руки убийц?

Я знал людей Запада. Даже нарушители закона редко бывали жестокими. Многие из них были ковбоями, увлекшимися чужим скотом, иные слишком ловко умели стрелять, но истинные негодяи встречались редко. Они скорее были безответственны и беззаботны, как многие люди в этой стране, где права собственности не были четко определены. Бывали среди них, конечно, и убийцы, и люди с криминальными наклонностями, но я обращался не к ним.

Хью не отвечал, и я продолжал говорить, не повышая голоса, но каждый нерв, каждый мускул у меня был напряжен до предела.

— Они убили не того, Хью, и теперь я сам взялся за расследование. Я задавал вопросы — о завещании дядюшки Тома, о том, действительно ли я разыскиваюсь за убийство. А теперь у меня есть вопросы к тебе.

— Ты слишком любопытен. — Похоже, он принял решение, и я даже услышал в его голосе нотку сожаления. — Тебе вообще не следовало возвращаться из Мексики, Уот. С твоим приездом все пошло колесом. Ты влип в дело, которое тебе не по зубам. Рано тебе с нами тягаться, братец.

— Ты думаешь? — Я засмеялся, хотя мне было совсем не смешно. — Я уже не тот, Хью. Ты все еще считаешь меня младшим братцем, а я за это время многое повидал и тягался с такими, о которых ты и не слыхивал.

— Он говорит правду, босс, — подал голос человек с черными усами. — Его зовут Малыш Папаго. Он уложил Белобрысого Дика и прошел по следам его отряда. Никто не ушел живым.

— Значит, малыш вырос! — В голосе Хью слышался сарказм. — Что ж, тем лучше. Неприятно убивать малышей.

— У тебя еще есть шанс, Хью, — тихо сказал я. — Покончи с этим раз и навсегда. Сдай убийц Ладлоу властям, признайся в своих аферах и уезжай из страны.

— Ты рехнулся? — Хью по-настоящему разозлился. — Ты? Ты даешь мне шанс?

— Значит, ты говоришь «нет»? — Я видел, что Билл Кейз и Кетль в нетерпении. По их мнению, мы беседовали слишком долго, да и тон разговора их раздражал.

— Ах ты дурак! — с презрением процедил Хью. — Сидел бы лучше у себя в Мексике! Тебе бы рвать когти, а ты еще и сюда притащился! Не хотел я убивать тебя, но у меня нет выбора.

И тут я не устоял перед искушением.

— Как же я мог уехать, Хью? Я люблю Мэгги!

— Что ты сказал?

Он так резко повернулся ко мне, что я ощутил тот самый прилив яростной энергии, который был мне необходим. Я одним прыжком слетел с крыльца и нырнул за угол дома. Я бы не решился проделать это под неотступными взглядами Кейза и Кетля, но Хью частично загородил меня от них. Я стрелой промчался до мескитового куста и, спрятавшись за ним, пронзительно свистнул.

Ответом был выстрел, сбивший ветку около моей головы. Но мой свист остановил их: они решили, что это сигнал и что ко мне явится помощь. Это и правда был сигнал, но не о помощи. Я звал Буяна.

Умный конь знал, что ему делать. По этому сигналу он привык развязывать резким движением головы скользящий узел, если был привязан, или сталкивать мордой верхнюю жердь ограды. Я сам научил его этому трюку, как и некоторым другим.

Раздался частый стук копыт, и кто-то закричал:

— Корраль открыт! Там кто-то есть!

Я свистнул еще раз, и вороной остановился как вкопанный между домами. В меня снова выстрелили, и я решил, что хватит изображать из себя мишень. Высмотрев темную тень, я выстрелил по ней. Услышав вопль и шум падающего тела, я бросился к коню, вскочил в седло и помчался прочь.

Маршрут я наметил давно, со слов Коротышки, который хорошо знал местность. Буян стрелой вылетел из Долины конокрадов и повернул налево, на скальную полку. Нас теперь загораживала гора, и мы растворились в темноте. Буян умел, когда надо, ступать бесшумно, как кот. Мы обогнули гору и вышли к верховью Сикаморы, потом прошли вниз по Сикаморе до тропы, ведущей на юг параллельно Черному каньону. Затем я пересек плато опять к Агуа-Фриа, и поднялся по ручью Скво.

У меня было два преимущества перед моими преследователями: темнота и отличный конь, и я воспользовался ими на все сто. Опасность настигнет меня утром, но я надеялся, что Коротышка встретит меня на ранчо с хорошими новостями. И что бы ни случилось, я должен хоть раз повидать Мэгги — это стоит любой гонки и любой опасности.

Утро рассеяло тьму и озарило ярким светом холмы. Я радовался открывшемуся виду, свежему встречному ветру и доброму коню. Я оставил позади целую жизнь: детство на ранчо «XY» у дядюшки Тома Белла, потрепанного и упрямого, но честного, как ясный день, — вместе с Хью, старшим кузеном, мастером на всякие штуки. Мы никогда не были особенно близки, но мы вместе росли и много времени проводили вдвоем. Как же грустно прощаться с другом, как грустно обнаружить, что тот, кем ты восхищался, так здорово переменился…

Когда солнце поднялось высоко, я свернул в глубокое русло пересохшего ручья. Спрятавшись в тени, я расседлал Буяна и растер его. Привязав коня к колышку на клочке травы, я поспал часок, потом позавтракал и снова оседлал коня. Солнце к тому времени, как я тронулся в путь, уже перешло границу, отделяющую утро от дня, и сияло ослепительно и жарко. Всего я провел у этого ручья около трех часов.

Солнце сверкало, отражаясь от плоской скалы. По равнине ползли тени облаков. Я долго изучал подступы к долине, держась низин и передвигаясь вместе с тенями, но никого не увидел. Мы с Буяном приближались к развязке, которая ожидала нас на ранчо «Косая Т» или на «Тин-Кап». Но не здесь.

Ранчо «Тин-Кап» безмолвно лежало перед нами в лунном свете. Буян спустился по тропинке в долину. Я натянул поводья, осматриваясь вокруг, но все было тихо, как в гробу. Это сравнение заставило меня содрогнуться, так оно было похоже на правду.

Осторожно обходя ранчо, я заметил что-то вроде сгустка тьмы среди сосен и стал медленно приближаться к нему. Остановившись и прислушавшись, я различил тихое фырканье и переступь лошади. Шепча в ухо Буяну, чтобы он не шумел, я продолжал приближаться.

Под сосной у ручья ночевал человек. Наблюдая, я услышал звук шагов. У куста стоял Коротышка Карвер.