Возвращайся, сделав круг - Александр Трофимов

Вернувшись в коридор, я обнаружил лесенку на второй этаж – на случай отказа гравитационных систем. Но пока системы были в порядке, я забрался на второй этаж тем же способом. Оттолкнулся, правда, сильнее, чем нужно, и чуть не влетел головой в потолок. Меня вовремя остановило поле. Предусмотрительный кораблик.

Просторный зал, десяток мягких полукруглых кресел, низкие стеклянные столики – наверняка их выбирала Ванда, ее вкус… Под потолком висела хрустальная люстра, а вдоль стены тянулась изогнутая барная стойка… Ковер опять же, картина затейливая во всю стену… Кают-компания. А воевать здесь кто-нибудь вообще собирается, или мы будем сидеть, потягивать коктейли и смотреть кино? Я твердым шагом направился в рубку.

Кабина пилота, к моему великому удивлению, была застеклена. Я уверен, что это нечто сверхпрочное и непробиваемое, но все же… Как-то не по себе будет видеть космос через тонкую преграду, так что кажется – протяни руку и пальцы пройдут ее насквозь…

Я медленно подошел к главному призу – капитанскому штурвалу. Старое словечко опять рисовало картину колеса с вылезшими за обод спицами. Здесь «штурвалом» назывался пульт со сложными рычагами управления и множеством мелких экранов и голограферов. Рядом с капитанским креслом стояли еще два – перед дублирующими пультами боевой рубки. Все правильно, весьма удобно и практично, вот только…

Мне никогда не сесть за этот штурвал. Потому что как только я попытаюсь понять, как им управлять, – мозг раскроет мемо-пакет навыка вместе с теми программками о которых говорил Эммади. И я превращусь в безвольный овощ. С «Неразгрызаемым» мне повезло – тот, чей навык спал у меня в голове, понятия не имел, как управлять тонари, поэтому и не проснулся, а это… Это стандартная малая яхта. Поэтому дарить корабль не было никакого смысла – мне никогда не сесть за его штурвал. Проклятье, мне ведь чертовски хочется вести эту яхту!

Я присел на подлокотник недосягаемого капитанского кресла и задумался над еще одной бочкой-меда-с-ложкой-дегтя в моей коллекции.

Наверное, других у меня и не будет…

Ванда валялась на кровати моего номера в «Последнем Приюте Пирата» и играла со скуфом. Зверек выглядел уже не таким раздутым, как вчера, но двигался все равно несколько неуклюже. Он фыркал, скакал по кровати и пытался укусить Ванду за палец, но та каждый раз успевала одернуть руку. Скуф недовольно урчал и хлестал ее хвостом по лицу.

Здорово было бы сейчас расслабиться, попросить Роджера принести пару коктейлей, поваляться с Вандой на кровати или спуститься в бар и поиграть вдвоем в «Морской бой» с пиратами…

– Значит, мы ломали голову что случилось с Ти-Монсором, пытались вытащить его, не дать повода для претензий ни Империи, ни Красным – и что? Оказалось, что он все это время был жив-здоров – поэтому принцесса и не удивилась увидев тебя на сайте.

– Если так, то она действительно приняла меня за Ти-Монсора. И то, что она говорила про свой страх, про имперцев – не чушь. Что там, на Туране? Действительно оружейный завод?

– Тим, на Туране-3 находится хорошо укрепленная военная база. Два месяца назад туда ездил наш паренек из техслужбы. Что-то у них там вконец разладилось с их мудреными трубовыми компьютерами – не справились, гражданских привлекать – сам понимаешь, позвали Кедиша. Он от них вернулся злой до жути, сказал двести подписок, триста проверок и работы на две минуты. А еще обмолвился, что, по сравнению с прошлым годом, там все сильно перестроили. Машин раз в десять больше – на кой черт им такие мощности?.. В общем, проблема в том, что Ти-Монсор не потрудился сообщить о своих планах. Поэтому на выходе из прыжка мы равно рискуем как попасть на вечеринку на дымящихся руинах, так и подставиться под слаженный залп базы, которая сожжет нас без предупреждения за проникновение на закрытую территорию, пока мы, как идиоты, будем вертеть башкой в разные стороны.

– Так ты решила лететь?

Она усмехнулась.

– Куда я вас, дурачков, отпущу…

Ванда смотрела на меня и улыбалась. Скуф воспользовался ситуацией и прикусил-таки ее палец. Она даже не обратила внимания.

– Ты уверена?

– Видишь ли, есть одно обстоятельство…

Она улыбнулась еще шире, достала из кармана пластиковую карточку и бросила мне.

«Уважаемый Кустик, приглашаю тебя принять участие…»

Ее прозвище Ти-Монсор умудрился написать еще небрежнее…

– Ванда, ты не хочешь мне ничего объяснить?

file restored

> play

Мой милый Фло… Здравствуй. Знаю, я уже давно не говорила с тобой. Но сейчас мы пришли в эту пагоду, принцесса стала на колени и начала молиться. И другие тоже. Я склонила голову, вслушалась в пение монахов и вдруг поняла, что мне не о чем просить, тем более – незнакомых мне богов. Лучше я поговорю с тобой, Наставник. И никаких молитв. Если только спрошу совета, потому что я, наверное, совсем запуталась.

Тебе бы понравилось на Ци-Шиме, Фло. Только мне иногда кажется, что эту планету никто не понимает до конца. Все, что знают о ней в Империи, – то, что здесь красное небо, кипящий океан и вулканы… Вот только мало кто знает, что в это небо можно смотреть часами. На то, как парят в вышине багровые перистые облака, как кидаются вниз белоснежные морские птицы, как солнце пробирается сквозь вулканические испарения, разрезает их, словно огромный клубничный пирог, касается тебя редкими лучами… Каждая секунда прикосновений этого редкого луча согревает сильнее, чем солнца других миров, не исчезающие с небосклона ни на мгновенье.

На океан я люблю смотреть издалека – на бушующие волны, раскаленное светящееся дно и постоянный теплый туман, пропитывающий одежду до нитки за считанные минуты, даже если ты просто стоишь на берегу. Вода действительно обжигающая – я пару раз пробовала последовать за принцессой, когда она отправлялась на свои ночные купания, но ночная вода жжет не меньше полуденной, – ее раскаляет текущая под каменной коркой лава. Я не ци-шиманка, они шли к этой планете и этой воде поколениями, пока она не приняла их, а они не приняли ее. Никому не понять, что же это такое – Красный Мир, пока не увидишь, как они касаются своего океана, как океан касается их в ответ. Мне кажется, жизнь здесь растворена в воздухе вместе с этим самым океаном, у которого нет берегов – он давно в воздухе, стелется по земле, ты вдыхаешь его каждое мгновенье, живешь в подводном мире. А алая пелена над головой – кувшинки или красные водоросли. И люди здесь похожи на рыб как завораживающей плавностью любого движения, так и своей молчаливостью. Это странные тихие люди, которые никогда не говорят то, что думают. Они вообще редко говорят. Все, кроме нее…

Знаю, если бы ты был сейчас рядом, то давно бы врезал мне палкой за всю эту сумятицу в голове. Но ты умер, Фло, я больше не Тайная, я могу путаться в своих мыслях сколько угодно. Наверное, ты хотел для меня чего-то совсем другого, но сейчас ты все равно улыбаешься. И спрашиваешь: «Что это с тобой, девочка?» Куда подевалась та насупленная девчушка, что срывала цветы, только чтобы спросить, для чего их можно использовать? И раздраженно морщилась, когда ты пожимал плечами и говорил: «Для красоты». Наверное, только сейчас я начала понимать истинный смысл этого «для красоты». Когда мы были на пляже, ночью, и принцесса заплыла так далеко, что я видела только белое пятнышко ее разметавшихся волос – казалось на самом горизонте… Было совсем темно, еле заметно светилась вода, призрачно и как-то совсем далеко мерцали звезды, на секунду проклюнувшие скорлупу облаков, – вот тогда, в тот момент я поймала себя на том, что бесконечно шепчу это «для красоты». Словно увидела то, что скрывается за всем этим туманом, паром, облаками… То, что скрывается в них.

Иногда я вспоминаю те истории, что ты мне рассказывал – Русалочке или Золушке, – и мне кажется, что все это обо мне. Так или иначе – обо мне. Наверное, так бывает со всеми, когда кажется, что все истории мира – о тебе. Все, что произошло, произошло именно с тобой. «Что это с тобой, девочка?»

Знаешь, Фло, я в растрепанных чувствах. Да, все просто, я в растрепанных чувствах, так это называется. Поэтому я стою здесь и болтаю с Наставником, умершим четыре года назад, и верю, что он пригладит, приведет в порядок эти мои растрепанные чувства, как когда-то расчесывал непослушные волосы своего «маленького чертенка». Причеши мои чувства, Наставник, они торчат во все стороны, и я, наверное, глупо выгляжу о этой улыбкой и взглядом, растекающимся по пейзажу, как тесто для батлатных лепешек.

Всего три месяца назад я была на Урсуле, корпела над генными картами натров, пыталась освоить эту область. После того как разведка взяла под контроль нашу лабораторию, вернулась к синтезу медицинских препаратов – по большей части стимуляторов, регенерационных мазей, иногда боевых коктейлей и пси-модуляторов. Не могу сказать, что это мне нравилось, но было довольно интересно. Я просто не заметила этой перемены – слишком ушла в работу. Феникс присвоил всем нам младшие офицерские звания, провел инструктаж, взял кучу подписок и все такое. Однажды я проснулась младшим лейтенантом, но черта с два я вспомню, что это был за день.