Чудная деревня. Четвертая часть. Последний дракон - Татьяна Анатольевна Нурова

именно по этой причине. Андрей, увидев, что Мария Александровна им недовольна, пустил в ход все свое обаяние, и вскоре Бабушка отошла, раз улыбалась. Вскоре прибыли и гости, молодой симпатичный парень, высокий светловолосый Герман и с ним изящная красивая девушка Лидия. Пока нас представляли, пока гости рассаживались в гостиной, говоря, что-то обычное в таком случае, я немного растерялась. Лицо Германа мне показалось смутно знакомым, сначала я рассматривала его исподтишка, пытаясь мучительно вспомнить, — ну где же я его видела. Лидия была для меня странной, ну как объяснить, я видела ее красивое лицо, когда смотрела на нее прямо, а чуть стоило мне отвести от нее взгляд, ее лицо плыло и менялось, с таким явлением я сталкивалась впервые, понимая, что никто из присутствующих этого не видит и гадая что же такое на ней, на волшбу не похожее. Слишком внимательно рассматривая гостей, я наткнулась на недоумевающий взгляд Деда, — ну да я вела себя не совсем правильно, нарушала все знаки приличия, но и остановиться не могла. Что — то с гостями было не так, и я напряженно в них вглядывалась, но не поманила своего беспокойства, да и Герман на меня поглядывал странно, раздраженно оглядывая других гостей. Видно он заранее договаривался с Бабушкой о более тихой беседе, а вот получилось, что нас сегодня много. Около часа длилась светская беседа, а проще Бабушка выспрашивала Германа и Лидию о родных, которых она давно не видела и теперь интересовалась, чем они заняты, как живут. Затем Бабушка пригласила всех в столовую, а Герман, улучив момент, подошел ко мне и произнес.

— Давно хотел познакомиться с вами, к тому же мы почти соседи, у нас дача под Тамбовом, и лето мы обычно проводим там, почти земляки.

И эти слова Германа стали катализатором для моего дара ясновиденья, и я поняла, откуда знаю эту сладкую парочку. Говорят, предсказатели не могут управлять своим даром, теперь и я в это верю и поняла, откуда знаю Германа, жаль только сделать с собой уже ничего не могла. Он был отцом Лизы, моей приемной дочери, и миг, когда я все поняла, стал моим персональным кошмаром. Тело мое выгнуло судорогой, я все чувствовала и помнила, а вот остановиться не могла. Мою сознательную думающую часть меня, какая то сила загнала в самый краешек сознания, оставив только возможность наблюдать за моим буйством со стороны. Меня сорвало с кресла, подняло в воздух, я прокружилась, не касаясь ногами пола и вытянув руки по швам, осмотрела всех присутствующих, которые от такого зрелища онемели и застыли со страхом и любопытством, глядя на меня. Я бы так хотела прекратить все это, но ничего не могла сделать с собой, мое тело существовало, отдельно от меня, не подчиняясь командам мозга.

— Вы оба убийцы, — закричала я, вытянув руки вперед в сторону Германа и Лидии, увидев, как удивленно привстали Дед и Андрей, а Бабушка в страхе закрыла рукой рот.

— Ты, — я показала пальцем на Германа, — совратил Настасью Патрикеевну, а когда у вас родился ребенок, ты испугался и рассказал все своим родителям, чтобы они помогли решить проблему. — И они ее решили, рассказав все твоей невесте Лидии, которая уже убивала ради своей красоты, и они это знали точно.

Лидия побледнела как простыня, соскочила с кресла и попыталась убежать, но меня переместило в секунду перед ней, отрезав ей дорогу к выходу. Она попятилась от меня, споткнулась о кресло, упала в него, но быстро пришла в себя и закричала на меня.

— Что ты понимаешь в жизни, ты богатая наследница, а мне приходилось жить в нищете с никчемными родителями, которые даже пальцем не пошевелись, что бы мне помочь, я все сама делала, и себя создала тоже сама.

Это правда, картины ее детства всплыли в моей голове, Лидия родилась дурнушкой, и поняла, что убивая, может, тянут крохи силы на свою красоту, она помешалась на этом. Не знаю, может, первое убийство было случайностью, но ей понравилось, тянуть крохи силы из убитых ею девушек. Ее лицо, ее красота, чужая ворованная, это искусная маска, сотканная из нитей украденной силы, и она вросла в ее лицо постепенно, девушка становилась красивее с каждой убитой жертвой. А ведь у нее есть дар, который она могла бы развить и без убийства, ведь делать такие маски — это искусство и зарабатывать она могла бы много, но выбрала самый легкий путь.

— Вы оба убийцы, — повторила я, — и то, что Герман убил Настю твоими руками, ничего не решает, он знал все, и он боится тебя, слизняк прячущийся за женскими юбками. — И сюда пришел в надежде на помощь, избавится от тебя. — Что ты хотел Герман, обратилась я уже снова к нему, попросить сильное обезболивающее для умирающей няни, так вроде. — Собирался скормить его Лидии, что бы она оставила тебя в покое и не могла разболтать о твоих грешках. — И на тебе жениться он тоже не собирался, только морочил тебе голову, — засмеялась я хрипло и страшно над Лидией. — Ты ленивая подлая сука, не желающая работать, вот и все, и нет тебе оправданий. — Как и Герману, который ничего не делал в жизни, кроме развлечений, дуря глупых девушек, клюнувших на его мордашку и древнюю богатую семью, в которой остался только блеск, а деньги все профукали давно. — Как вы посмели прийти сюда, зная, что у меня находиться ваша жертва, ваша наглость скоро будет наказана руками ваших жертв.

Я вытянула руку в сторону Лидии, не прикасаясь к ней, увидела все крохи силы, вплетенные в ее лицо, и рывком выдрала их, сама не понимая, как сделала это. Лицо Лидии снова поплыло, и теперь это было видно, всем здесь присутствующим, а в моей руке формировался шар, выжатый из чужих жизней. Я разжала пальцы, и шар разлетелся всполохом искр, которые превращались в призрачные лица тех, кого она убила, Настино лицо тоже промелькнуло перед моими глазами, мне даже показалось, что она на секунду зависла передо мной, и улыбнулась с облегчением. Все присутствующие онемели, разглядывая призрачные лица, кружащиеся по комнате, затем они исчезли, растворились, в комнате запахло озоном. Лидия зарыдала, закрыв руками окровавленное лицо, жаль, мне ее не было, я не успела пересчитать маски, но их явно было больше десятка. Меня отпустило наваждение, магия пророчества выплеснулась, ушла, опустошив меня, и я безвольным мешком осела на полу, борясь с тошнотой и боясь поднять глаза на присутствующих.

Герман сжал кулаки,