Красотки в неволе - Памела Сатран

Разделась на пороге спальни, небрежно кинула свитер и брюки на маленькую скамейку (чего прежде за ней не водилось), не снимая тонкой шелковой водолазки, вытянула бюстгальтер. На цыпочках подошла к большой кровати, скользнула под пуховое одеяло и тронула за плечо Купера.

– М-м-м? – пробормотал он.

Разбудить его или пускай спит, потом объясниться? Будить вроде бы жестоко, но откладывать неприятный разговор – это трусость.

– Который час?

Она посмотрела на будильник:

– Пять.

– Ох-ох-ох… Пора.

Можно промолчать, закрыть глаза. Он встанет, оденется и уйдет из дома так тихо, что она ничего и не услышит. Может, он даже останется ночевать в клубе. И очень скоро память об этой ночи растает как снег. Разве так не будет гораздо проще?

– Купер, мне нужно с тобой поговорить.

– О господи, Джули! – простонал он и повернулся к ней спиной. – Неужели нельзя с этим подождать? У меня полно работы, до которой еще надо как-то добраться через эту пургу.

– Нет, это не может ждать.

Он повернул голову в ее сторону:

– Опять что-нибудь насчет ребенка?

– Нет.

– Тогда что? Твоя учеба? Если так, то я подумал и решил, что, пожалуй, я не против. Учись.

– Пятнадцатого апреля будет известно, приняли меня или нет.

– Что?

– Я подала документы, Купер. В Нью-Йоркский университет. Если пятнадцатого скажут, что не прошла, буду поступать еще куда-нибудь на следующий год.

– Это хорошо, – осторожно заметил он. – Рад, что ты смотришь в будущее.

– Да, смотрю. И вот что должна тебе сказать – я больше не хочу быть твоей женой.

Как, оказывается, просто произнести эти слова. Проще, чем держать их в себе, чем откладывать неизвестно на сколько.

Воцарилось молчание. Купер лежал на спине, уставившись в потолок. Поднималось солнце, и в комнате с каждой секундой становилось светлее. Солнечные лучи отражались от чисто го снега.

Наконец Купер заговорил:

– Не верю, что ты это серьезно.

Ошибка. Нельзя было заводить такой разговор в постели. В постели признаются в любви, делают предложение, а не просят развода. Но это еще одно доказательство того, как мало значит для нее их общая постель. А как же Анна, вдруг подумала Джульетта, как ей удалось осилить разрыв с Дамианом, когда она до сих пор любит его, когда ее все еще тянет к нему? Если бы Джульетта чувствовала что-нибудь подобное, она ни за что не решилась бы на этот шаг, что бы Купер ей ни сделал. Но никаких таких чувств у нее не было. Было одно желание – убедить его, что она не шутит.

– Придется тебе поверить, Купер.

Он покачал головой:

– Как ты собираешься жить? – Голос заметно окреп. – Ты ничего не умеешь. Без меня ты не сможешь ни платить по счетам, ни содержать дом, ни решить, с какой, черт возьми, ноги делать первый шаг!

– Неправда! – Она села и старалась говорить твердо.

– Неправда? Да я с первого дня тащу тебя за руку. Единственное, что ты смогла без меня, – это отрезать волосы. Ах да, и еще подать заявление на эту нелепую учебу.

Так даже лучше. Она слишком долго принимала близко к сердцу его насмешки. Да, верно – учеба нелепа, да, она ничего сама не умеет! Но теперь совершенно ясно: его истинная цель – заставить ее почувствовать собственную беспомощность, чтобы она и дальше зависела от него. Годами так оно и было. Хватит!

Спорить, тем не менее, бесполезно. Он с легкостью опровергнет любой ее аргумент. Он это всегда умел. Даром, что ли, у него степень магистра и опыт работы в корпорации, а главное – врожденное чувство собственной правоты.

– Мне нужен развод, Купер. Безусловный. Неоспоримый.

– Но что случилось? Это из-за ребенка, да? Ну, хорошо, твоя взяла. Если ты так настаиваешь, я согласен.

На какое-то мгновение ее захлестнула радость – он согласен на ребенка! Можно обнять его, и не придется продавать дом, перевозить сына, одной начинать все сначала.

Но как быть с тем, что она поняла? Что не любит его и никогда не любила? Разве будет честно остаться с ним? Это еще хуже, чем хитростью забеременеть без согласия мужа. Если она родит второго ребенка от Купера, через три-четыре года ей все равно придется искать повод для развода.

– Нет, я больше не хочу ребенка от тебя.

– Здорово! Теперь ты заявляешь, что не хочешь, чтобы я был отцом твоего ребенка!

Только не спорь, напомнила она себе. И следи за голосом.

– Да, именно так.

– Великолепно! – воскликнул Купер. – Превосходно! Потому что, знаешь, Джульетта, я давным-давно сделал вазектомию [11]. Чтобы застраховаться от еще одного твоего ребенка!

23. Анна

Солнце заливало квартиру Ника Руби. Анна проснулась с несуразной мыслью, что она на небесах. Неземным казался свет за голыми окнами – все покрытые белым горизонтальные поверхности ослепительно сверкали: дороги, тротуары, машины, подоконники, крыши. В трусиках и футболке Ника она лежала на диване, укрывшись мягким лоскутным одеялом. Стена за ее спиной наполовину не доходила до потолка, пропуская в то помещение, которое здесь считалось спальней, воздух и свет из единственного в квартире окна гостиной. Ванная, как помнилось Анне, располагалась за спальней.

Ник сидел в кровати и читал. Анна сгребла с пола у двери свою сумку и, смущенно кивнув ему, закрылась в белой кафельной комнатке.

Вчера по дороге с работы в ресторан она купила тест на беременность. Предполагалось, что утром она будет у себя дома. Одна-одинешенька на все выходные. Обстоятельства изменились, но ждать нет сил. Задержка больше месяца. И так она уже достаточно времени потратила, убеждая себя, что все дело в стрессе, что беременность просто невозможна. Анна начала принимать противозачаточные сразу после рождения Клементины. И принимает их по сию пору, включая тот день (один-единственный после развода), когда занималась сексом с Дамианом. Правда, в последнее время она что-то стала рассеянной. Может, она не только пропускала прием таблеток, но даже забыла о мерах предосторожности на тот случай, если не приняла таблетку. Когда это случилось на подвальной лестнице, пила она таблетки или нет? Тогда она об этом даже не вспомнила. Сейчас подозревала, что, наверное, нет. Хуже того: точно – нет.

Трясущимися руками Анна вскрыла упаковку и, вытащив пластиковую палочку, подержала под струей мочи. Теперь надо подождать. Она огляделась вокруг, чтобы отвлечься на время. Смотреть особенно не на что. Похоже, Ник Руби сверхъестественно опрятен. Количество личных вещей сведено до минимума. Дело, конечно, хорошее. Но не до такой же степени. Свое гнездо Анна свила старательно, пусть не дорого и не модно, но с достаточным числом подушечек, чтобы смягчить удары внешнего мира.