Ошибка Заклинателя (СИ) - Вайнштейн Стелла

С одной стороны ладонь, слишком крепко, чуть ли не до боли, сжимал Урман и тянул за собой Эмму, как тряпичную куклу. Он лихорадочно работал локтями, пытаясь протиснуться к выходу, но его усилия пропали зря. Они ни на йоту не продвинулись, лишь в адрес Урмана прилетели пинки и ругательства, часть которых посыпалась и на Эмму.

С другой стороны ее ладонь осторожно, словно извиняясь держал Эрик. Он не пытался приблизится к ней, но как мог отводил на себя удары. Эмма смотрела на него из-под ресниц, но горец избегал встретиться с ней взглядом.

В очередной раз Эрик пытается помочь ей, не прося ничего взамен. На Эмму вдруг снизошло озарение и тут же, как пинком под дых острое чувство вины. Она в другом мире, тут не действуют земные правила! Какая же Эмма дура, как она могла забыть то, что ей говорил Адам и повторил горец — заклинатели не могут быть физически близки с девушкой, не обладающей магическим даром. Если они сделают это, их дар уходит водой сквозь песок, как произошло с соседом горцев, укравшим чертеж напольных часов. Эрик посещал бордель совсем не для этого! Она накинулась на него с обвинениями совершенно зря. Черная неблагодарность! Полная идиотка!

— Прости меня, — тут же повернулась она к Эрику.

Вокруг шумела толпа, их нещадно толкали вперед и прижимали друг к другу.

— Я была не права, прости меня, пожалуйста, — повторила Эмма.

Эрик отмахнулся, как от несущественной мелочи.

— Сестренке лучше заранее разочароваться в этом брате.

— Я очень виновата перед тобой, мне стыдно смотреть тебе в глаза.

Кто-то налетел на Эрика сзади и толкнул его вперед так, что Эмма уткнулась носом ему в грудь. Горец тут же обнял ее рукой, смягчая удар и ласково улыбнулся.

— Этот брат недостаточно умен, чтобы понять за что сестренка просит прощения, да и это совершенно лишнее. Нам надо скорее добраться домой, потом подумаем над остальным.

— Я… Когда услышала, что ты ушел в … Я глупо поступила от ревности. Ты так хорошо относишься ко мне, что, поневоле, я захотела, чтобы ты был только моим…

В бок Эммы вонзился острый локоть, она обернулась и увидела рослую девушку, ярко разодетую с сильно накрашенными щеками, которая наклонилась к ней и громко зашептала:

— Подруга, имей хоть толику самоуважения, нельзя вешаться на шею молодым людям. Они сами должны ухаживать за тобой.

Тут Урман, почувствовав, что Эмму что-то задерживает, обернулся и насупив брови сказал:

— Я скорее хочу оказаться с сестренкой в доме и уложить ее в кровать.

Рослая девушка достала откуда-то веер, раскрыла его, показав поучительную надпись о том, что следует сдерживать обиды и не сердиться. Переведя взгляд с Эрика на Урмана затем на Эмму, она гневно щелкнула веером и громко заявила:

— Распутница!

Эрик рассмеялся ей вслед, а Эмме сказал на ухо:

— Не бойся сестренка, кроме тебя я никому не нужен.

— Но почему ты не сказал мне правду сразу?

17.6

Эмма вспомнила, как Эрик безмолвно принял ее вспышку гнева и ей стало так стыдно, что впору было закопать себя в землю.

— Понятно почему, — прошипел Урман и опять сильно потянул Эмму вперед. Толпа чуть расступилась и им удалось продвинуться на несколько шагов, затем они вновь застряли, плотно прижатые толпой друг к другу. — Даже на суде, когда решалась его судьба, второй брат не сказал ни слова в свою защиту. Он строит из себя благородного героя, достойного в воспевании в балладах. Невинно обвиненного небожителя!

Урман скривился, а Эмма снова принялась искренне просить прощения.

— Эрик, я очень виновата, не знаю, что на меня нашло. Одна из моих близких подруг однажды оказалась в борделе, когда ей срочно нужны были деньги на ребенка. Она растила его одна без всякой помощи. Ее сильно обидели и я до сих пор не могу спокойно говорить о таких местах.

Вера забеременела по ошибке, когда ей было двадцать лет от сокурсника. Ей удалось попасть на бюджетной в Москве. Ее считали светлой головой, как и Эмму. Сокурсник очень испугался, нашел дурацкий предлог, чтобы расстаться с Верой и исчез. Ее родители настаивали на аборте, так как прочили светлое будущее, которое не настанет, если она бросит учебу. Вера же с детства мечтала стать матерью. Жизнь в общежитие, вечная зубрежка подкосили ее, а беременность стала нежданной радостью. Она ушла с учебы, выучилась на парикмахера и успела начать подрабатывать до родов. Ребенок родился чудесный. Вера назвала его Максимом и не могла нарадоваться. К сожалению, он плохо ел, постоянно плакал и не набирал вес. Вера потеряла работу, водила Максима от специалиста к специалисту. Деньги быстро кончились, а Максиму становилось все хуже. Тогда она и решилась, что проституция единственный выход. Эмма все узнала лишь потом, когда зашла проведать Веру и нашла ее в слезах и побоях, подле разрывающегося от крика Максима. Потом Вера уехала обратно к родителям, вышла замуж, родила еще одного ребенка. Ее жизнь внешне наладилась, но Вера никогда не оправилась от потрясения.

Эрик тихонько сжал ладонь Эммы и уверил ее:

— Сестренке не нужно ничего объяснять. Этот брат полностью разделяет ее мнение. Девочкам Ди и правда нужна помощь и поддержка, поэтому этот брат часто заглядывает туда, чтобы немного облегчить их быт. В большом доме всегда что-то ломается, а никто лучше горцев не умеет чинить.

— Вот, чем ты занимался? Чинил?

— Не только, — Эрик смущенно улыбнулся. — Еще мебель переставлял. Обеденный стол очень тяжелый, меня чуть удар не хватил, пока его толкал. Ди как раз потешалась надо этим братом, когда вы появились.

Тут на них зашикали со всех сторон и Эмма обнаружила, что их вытолкнули на огромную площадь. Мощеная мостовая ступеньками уходила вниз, туда где расположилась высокая сцена. По краям площади высились трехэтажные пагоды, каждый этаж разделяли крыши с загнутыми вверх углами, с которых свисали сотни фонариков. На балконах домов теснились нарядно одетые люди сплошной стеной, в основном молодые девушки. Впереди от края до края площадь заполняли сплошным цветным ковром многочисленные зрители. Эмма по привычке прикинула количество человек и у нее вышло более двадцати тысяч.

На сцену вышел молодой молодой человек в халате с широкими рукавами, струящимися по ветру, поклонился, под аплодисменты и крики зрителей. Эмма стояла на самом краю площади. На расстоянии около ста метров его фигурка казалась совсем крохотной, но его отображали на огромных круглых зеркалах, расположенных с двух краев сцены.

Эмма отметила, что артист дорого одет. Нижний халат темно синий, сверху фиолетовый, расшитый золотыми утками-мандаринками. Волосы собраны в высокий пучок на голове, покрытый богатым головным убором, пронзенным длинной спицей, с которой струились тонкие ленточки. Сам молодой человек был красив, впрочем красотой, по которой Эмма научилась отличать заклинателей.

— Спасибо, этот недостойный, Сун Мэймэй, благодарен теплому приему, — зазвучал приятный мелодичный голос, многократно усиленный магией. — Надеюсь скромное выступление придется по вкусу дорогим гостям.

17.7

Тонкая пронзительная нота флейты, и юноша встал в изящную позу — одна ладонь вертикально у лица, другая спрятана за спиной. Над головами зрителей по две стороны площади в ночном воздухе принялись расти из призрачных ростков две колонны высоких деревьев. Юноша закружился по сцене, и деревья рванулись ввысь. Рукава трепетали на ветру, юноша призывно изгибался, пока ветви не потянулись друг к другу, накрыв площадь сплошным куполом. Танцор прыгнул, закружился в воздухе, а на деревьях расцвели нежные розовые цветки. Раздался свист, юноша достал словно из воздуха острый клинок. Теперь движения на сцене стали резкими, сталь порхала в опасной близости от белой кожи танцора. Он нападал на невидимого противника, тяжело дышал, а в это время на зрителей обрушился дождь из призрачных цветов. Эмма затаила дыхание от восторга.