Кораблики, или «Помоги мне в пути…» - Владислав Крапивин

– Я?! С чего ты взял?

– Ваше неистребимое стремление растворено во всех слоях подпространства.

– Что ты знаешь о подпространстве, кретин?..

– Не меньше, чем ваш Конус, канувший в эти загадочные глубины…

– Сам бы ты канул куда-нибудь… – Я с трудом преодолевал сонливость. Потом встряхнулся. – Кстати, ты знаешь, что если я не найду Петьку, то убью тебя?.. Впрочем, если и найду… Кто-то же должен это сделать…

Он, кажется, удивился искренне:

– Зачем?

– Чтобы восстановить сбалансированность природы. Тебе в ней не место.

– Почему вы так решили, Питвик? – похоже, что он обиделся. – Сбалансированность как раз нарушится, если я исчезну. Создатель ничего не делает бессмысленно, значит, нужны в мире и такие, как мы…

– Оставь Создателя, подонок! Такие, как ты – продукт не Его, а вышедших из-под контроля дьявольских сил. Они взбесились и решили испохабить Вселенную.

– Ну, допустим. Однако разве эти силы не нужны? Создавая Вселенную, полную противоречий, Бог предусмотрел и такой вариант. С нами. Ибо без борения невозможно развитие мира. Это элементарно. А в борении есть проигравшие, и тогда, естественно, горе им…

– Горе – кому? Беззащитным пацанам, которых вы, сволочи, мучаете для услады своих гадских инстинктов?! У ребятишек-то какая борьба? И какая вина?

– А откуда ты взял, что страдать должны виноватые? Боль виноватых – заслуженна, сбалансированна и не влияет на стабильность мировой оси. А ось эта искривлена грехами, необходимо искупление. В основе же искупления – всегда страдания невиновных.

– Кто тебе сказал такую чушь?

– Чушь? – усмехнулся он. – Спроси отца Венедикта, если сам еще не проникся вашей христианской моралью. Ведь именно безгрешный, ни в чем не виноватый и чистый Иисус явился в мир, чтобы своими страданиями искупить грехи всех смертных. Другое дело, что у него ничего не вышло, но тут нет его вины. Смешно думать, что кто-то один, пускай даже Богочеловек, может заплатить собою за бесчинства и беззаконие миллионов. Мировая математическая логика требует, чтобы для расплаты страдали тоже миллионы. Миллионы невинных, с нетронутыми душами. Это заложено в самой основе Мироздания…

Когда он говорил, лицо его то приближалось, то удалялось. Но угловые размеры лица оставались одинаковыми. Когда оно было близким, то казалось обычным, человеческой величины. А отдаляясь – росло. И порой уходило в страшную даль – сквозь потолок и стены, сквозь просвеченные луною клочья облаков, дальше бледных звезд. И становилось неизмеримо громадным – словно подтверждало космический масштаб своих суждений.

– …Это заложено в самой основе Мироздания… – И лицо приблизилось опять. Стало как у сидящего рядом собеседника. Я видел прыщик снаружи левой ноздри. И несмотря на артистическую удлиненность и локоны, мелькало в этой физиономии что-то боязливо-обывательское. Как у бродячего торгаша без патента.

– Итак, ты, Феликс Антуан, один из столпов Мироздания? От скромности не умрешь…

– Не претендую на столь вселенскую роль. Но я тебе уже доказал, что для искупления мира необходимы страдания. А кто-то же должен их осуществлять! Следовательно, нужен я. И такие, как я… Мы – необходимые рычаги в механизме, созданном Вседержителем, и смешно негодовать на нас за это. Мы – неизбежны…

– Зря ты прячешься за высокую миссию. Ты – грязный маньяк, и дело не в мировых законах, а в том, что ты и тебе подобные находят сладкую радость в мучении слабых и в своей похотливой власти над беззащитными.

– Конечно! – он улыбнулся самодовольно и снисходительно. – Разумеется! Наша работа высока по своей задаче и требует вдохновения. Она сродни искусству, а искусство должно приносить радость художнику. И в трепете страдающих детских тел для нас то же наслаждение, что для музыканта – в прекрасной мелодии…

Лицо "художника" висело от меня метрах в пяти и размером было со стол.

"Конечно же, это не сам Полоз, – думал я. – Это его призрак или какой-то гнусный, не подвластный обычной природе дубликат. Ни кулаком, ни лучом из "ПП" не возьмешь…"

Оставалось продолжить дискуссию.

– Тебя послушать, так и даже Иуда ни в чем не виноват, потому что Христос заранее предсказал, что будет предан и распят. Выходит, Иуда тоже "рычаг механизма"? И не за что его осуждать?

– Конечно! Он и не был никем осужден, кроме разносчиков досужей молвы! В чем его вина? Если бы он не донес на Иисуса, разве тот смог бы выполнить задуманное и пострадать во имя человечества?.. Ну, что вы тут скажете, мистер Питвик? Ты когда-нибудь думал над евангельской историей всерьез? Это тебе не кораблики ставить перед самодельной иконой в розовом отрочестве…

Я дернулся. Но из глубины пришел глуховатый, с выдохом, голос отца Венедикта:

– Ты, Феликс Антоныч, не путай понятия. Христос потому и пришел на землю, что на ней были такие, как Иуда. Спасать мир именно от них пришел. И нет им оправдания, предателям и злодеям. Так же, как и тебе… А вот меня бы Господь простил, если бы я тогда успел удушить тебя. Ну да ты свое еще найдешь…

– Не ранее, отец мой, чем исполню свое предназначение до конца…

– Я тебе, дьявольское отродье, не отец! – взревел священник Венедикт, и я испугался, что проснется Сивка. – Достань его, Пит, дотянись!

Но Полоз опять сделался громадным и ушел в недостижимую высь…

– Придет время, дотянусь, – пообещал я. И вдруг сообразил: – А ты ведь, гад, охотился за Петькой, чтобы именно его расстрелять на страх другим! Потому и говорил – зомби!

– Конечно! – смеялся Полоз из-за звезд, которые были почему-то черными.

– Ты врешь, он не зомби! Он человек с живой душой!

– Как и те остальные, кого я перетаскивал из прошлого! Думаешь, это были дубликаты? Я пудрил мозги и тебе, и другим. Чтобы не отвечать перед слюнявыми "человеческими" законами. – Он опять постепенно приблизился. – Все мальчики были настоящие. Для страдания нужны только настоящие дети, Питвик. Природа искупления не терпит подделок…

Я все же выхватил из-под подушки пистолет. Дернул предохранитель, выпалил в повисшее совсем рядом лицо.

Ах-х! – и белая вспышка. Лицо исчезло. Сразу. И ночь исчезла. Я сидел на диване с "ПП" в руках. В окно пробивалось сквозь лисья веселое такое, раннее солнце.

ПРИСТАНЯ

1

Сивка еще прихрамывал, но шагал рядом со мной бодро и бесстрашно. Видимо, он считал, что костюм "хорошего мальчика" ограждает его от всяких подозрений и опасностей, которые грозят беспризорникам. А кроме того, с ним шел "дядя Питвик" – крепкий решительный мужчина с пистолетом в кармане. Вчера он уже спас Сивку от беды. Спасет, если надо, и снова.

Веселая Сивкина беззаботность заразила и меня. В самом деле, кто мог нам угрожать? Полоз, чпиды, "Рио"? Но вряд ли они посмеют напасть солнечным утром посреди улицы, где полно людей. Или подкатит полиция и предъявит официальное обвинение, что вчера я напал на двух представителей Чрезвычайной педагогической инспекции? Но едва ли те жаловались в полицию. К тому же дело бесспорное: я спасал ребенка от двух мерзавцев, грозивших ему гибелью. Да и уложил я их не насовсем, а лишь на полчасика…

В конце концов, какое бы ни было здесь дурацкое государство, какое бы подлое правительство ни вершило власть, но есть же законы, адвокатура, суд. Тем более что я гражданин Полуострова, скандал будет международный…

Впрочем, никто нас не потревожил, не обидел по дороге. В трех кварталах от кладбища мы сели в фаэтон-автомат.

Сивка цвел как георгин. Признался, что ни разу не ездил внутри автомобиля.

– А снаружи?

– Ха! Фиг ли спрашивать! Сзади скакнешь на бампер, уцепишься и газуй! Главное, чтобы клюв не захомутал!

Я понял, что клюв – это полицейский.

– Да ведь загреметь можно на ходу.

– Ага! – с удовольствием подтвердил Сивка. – Один раз – во! Он поддернул широкий рукав, показал на коричневом локте розовый неровный рубец. – С прошлого года не сходит. И не загорает. На всю жизнь клеймуха…

Все же он был дитя Пристаней, несмотря на нынешнюю благопристойную внешность. И я подумал, что отца Венедикта ждет немало хлопот.

А меня? Какой он сейчас, Петька-то? Наверняка обитание на Пристанях и для него не прошло бесследно…

Пристаня начинались за той набережной, где я прошлой осенью схлопотал вызов на дуэль. Идиотская история… Однако благодаря ей я узнал о Полозе.

Интересно, как поживает сейчас эта компания? Вертлявый отставной штабс-капитан Гвальский, граф Угин? Все так же играют в кабачковых аристократов? Или подались в какие-нибудь банды вроде "Рио"? Их "дворянская" мораль тому, наверно, не преграда… А может, угодили за решетку? Едва ли. Уж если Полоз на свободе и процветает…

Недавний сон о Полозе я старался не вспоминать. Но он сидел во мне крепко, словно это и не сон, а настоящий разговор… А может, и правда не сон? Вернее, не совсем сон… Да ну его к черту! Главное теперь – Петька!