Фламенко по-турецки - Светлана Бестужева-Лада

Впрочем, беспокоилась я напрасно. Олег на меня почти не смотрел, только раз мазнул довольно безразличным взглядом. Да и в ресторане царил приятный полумрак. Нужно обладать очень изощренным воображением, чтобы в восточного типа брюнетке, одетой так, как одеваются очень богатые турчанки, опознать свою прежнюю русоволосую и сероглазую пассию, одевавшуюся хоть и со вкусом, но весьма скромно.

Я мелкими глотками пила минеральную воду и чувствовала, как первоначальное состояние шока сменяется удивительным безразличием. Вот сидит мужчина, в которого я еще совсем недавно была влюблена, более того, сидит с другой женщиной, а меня это практически не волнует.

— Пришли в себя? — услышала я голос Исмаил-бея. — Кажется, даже порозовели.

— Все в порядке, — спокойно ответила я, — просто я не ожидала, что мы столкнемся так скоро. Действительно, Кемер маленький город.

— Ну и выдержка у вас, дорогая Фэриде, — усмехнулся Исмаил-бей. — Девять из десяти моих знакомых женщин в такой ситуации сделали бы одно из двух. Либо свалились в обморок, либо вцепились в волосы соперницы.

— Я не предрасположена к обморокам, — сообщила я, — у меня другие недостатки. А драка — это вообще не мое амплуа. Возможно, все дело просто в том, что у меня довольно вялый темперамент…

— Я бы этого не сказал, — усмехнулся Исмаил-бей.

Я вспыхнула. Есть все-таки вещи, способные заставить меня покраснеть.

— Я же не дралась с вами, — только и нашлась я, что ответить.

— Будем продолжать трапезу или уйдем, чтобы сберечь ваши нервы?

— При чем тут нервы? Я по-прежнему хочу есть и присутствие моего… знакомого за соседним столиком не считаю поводом остаться голодной. Тем более что меня он, слава богу, не узнал.

— Вас и Алексей не узнал при ярком свете на расстоянии вытянутой руки, а здесь это тем более проблематично.

— Думаю, что меня родная мама в таком виде не узнала бы.

Все-таки я старалась говорить как можно тише. Внешность Олегу, конечно, ничего не говорила, а вот голос сказал бы очень многое. Тем более что дураком он не был. Циником, расчетливым дельцом, возможно, даже убийцей, но только не дураком. Иначе наш с ним роман вряд ли бы вообще завязался.

В этот момент к нам подошел какой-то человек и с поклоном вручил Исмаил-бею пакет. После чего сказал несколько коротких фраз и замер в ожидании.

— Я вас оставлю на минуту, дорогая, — поднялся из-за столика Исмаил-бей. — Ни о чем не беспокойтесь, вас охраняют круглые сутки, даже если я рядом с вами. А пока посмотрите вот это, если любопытно.

Он ушел, а я вскрыла пакет, принесенный незнакомцем. Там было несколько десятков фотографий, явно любительских, но запечатлены на них были отнюдь не природные красоты турецкого курорта. Скорее, фотографа интересовала моя скромная персона в различных ипостасях. Вот я собираю пляжные принадлежности после последнего купания перед отлетом. Ага, вот и наша встреча с администратором, царствие ему небесное, попала в историю. Даже знаменитый сувенир видно — вот я уже распаковала его и держу в руках.

Вот я сажусь в такси, номерной знак которого просматривается очень даже отчетливо. Вот выхожу из него, шофер достает из багажника мою сумку. Вот я на таможенном контроле. А вот поднимаюсь по трапу самолета. Снимок сделан издалека, но узнать можно, хотя бы по знаменитой черной широкополой шляпе. Эх, так и не удалось мне всласть в ней покрасоваться на курорте. А ведь она мне очень идет…

А вот это уже определенно не я. Пляж тот же самый, но около двух лежаков рядом стоят Олег и его черноволосая красотка. Что за пристрастие к цвету когда-то родного флага — купальник на ней ярко-красный, ярче того платья, в которое она сейчас облечена.

Идут к воде, взявшись за руки, — боже, как трогательно! Вот она одна выходит из воды, Олег, по-видимому, еще не накупался, так что получился очень недурной портрет выходящей из волн морских Афродиты. Впрочем, та, кажется, была блондинкой.

Пока я просматривала фотографии, меня не покидала мысль, что где-то уже я эту бабу видела. Но я никак не могла вспомнить, где и при каких обстоятельствах. Хотя странно — личность яркая, такую встретишь — не забудешь. Ну, не беда, может быть еще вспомнится. А не вспомнится — значит, не так уж и важно.

Меня гораздо больше занимали размышления о том, что несколько дней я находилась практически под непрерывной слежкой, да еще с фотокамерой, и ничего об этом не знала. Даже крохотного подозрения не шевельнулось. А еще говорят про какое-то там шестое чувство. Возможно, оно и существует, но у меня, скорее всего, тоже находится в отпуске.

В этот момент вернулся Исмаил-бей и занял свое место напротив меня. По выражению его лица я поняла, что пока (тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить) никаких новых глобальных неприятностей не случилось и можно спокойно продолжать трапезу.

— Ну, насмотрелись на изображение собственной персоны? — спросил он с улыбкой. — Плохо только то, что мои люди засекли этого типа с фотокамерой в самый последний момент.

— Но засекли же!

— Все равно, плохая работа, но я им уже сделал внушение.

— Только шляпы жалко, — вздохнула я.

— В каком смысле? — изумился Исмаил-бей.

Я вкратце поведала ему историю своей рефлексии о модном головном уборе, закончив ее своей любимой фразой:

— Ну, в конце концов нельзя же иметь все сразу!

— Это еще почему? — искренне изумился Исмаил-бей. — Можно. Было бы желание, ну и деньги, конечно.

— Желание-то у меня есть, — вздохнула я.

Мы оба непроизвольно расхохотались. Сама того не желая, я сказала весьма рискованную двусмысленность, но Исмаил-бей проявил себя джентльменом и не стал делать из неосторожной фразы какие-то далеко идущие выводы.

— Где мы с вами сегодня будем танцевать, дорогая? — спросил меня Исмаил-бей.

— Только не здесь, — моментально откликнулась я.

За истекший период я уже насмотрелась на своего бывшего возлюбленного. Удовольствия мне это зрелище, прямо скажу, не доставило. И дама его мне была сто лет неинтересна. Если бы я могла еще слышать, о чем они там воркуют, возможно, сидение здесь еще имело бы хоть какой-то оттенок осмысленности. Но до меня долетали какие-то обрывки каких-то ничего не значащих фраз, так что это было уж совершенно бессмысленно.

— Здесь есть плавучий дансинг, неплохое местечко, только немножко слишком демократичное. Ну и, конечно, «Тюркиз-отель», там собирается только рафинированная публика.

— На ваш выбор, Исмаил-бей, — кротко ответила я. — Вы так прекрасно танцуете, что место, право, не имеет значения. Вот принесут десерт…