Беда не приходит одна - Наталья Косухина

Прикрыв глаза, я вспомнила про бесплатный сыр в мышеловке.

— Мне кажется, я плохо на тебя влияю. Хорошо, — с мукой сказала я. — Но я только помогу.

— Конечно! Пока Вуку наводила красоту, я плела магическую веревку, крепила ее в комнате и к себе. То же самое требовалось сделать и для соседки. Когда все было готово, я открыла окно и выглянула наружу.

Мама мия! Такая высота, что небоскребы Земли даже не котируются.

— Имей в виду, если я разобьюсь — виновата будешь ты, — сообщила я Вуку.

— Хорошо, полезу первая.

— Само собой. Я ведь не знаю, куда двигаться! Перекинув ногу через подоконник, вампирша вылезла на бортик, отходящий от стены на полметра, и глубоко вздохнув, сиганула вниз.

— Вуку! — перепугалась я.

— Не кричи! Все нормально! Давай следом за мной.

Тоже глубоко вздохнув, я пролезла в окно и, крепко вцепившись в оконный проем, оказалась на улице.

Не сказала бы, что меня это сильно обрадовало. Слыша, как Вуку спускается все ниже и ниже, я решила не отставать от соседки и спрыгнула вниз, как это делают в фильмах альпинисты.

Удар — и я заскребла ногами по гладкой стене, стараясь удержаться.

— Обхвати ногами веревку и просто позволь телу медленно скользить вниз, — сказала соседка.

Легко ей говорить, а тут руки от страха разжать невозможно.

— У тебя чувствуется огромный опыт, — пропыхтела я. — Интересно откуда? — Мы с братьями часто лазим по горам.

Стук сапог возвестил, что вампирша приземлилась.

Решившись, я сделала, как велели, и плавно начала соскальзывать. Несколько секунд — и меня ухватили руки Вуку, ставя на каменный бортик.

— Уф… Что теперь? — выдохнула я.

— Открываем окно, только тихо.

Я подошла к раме и для начала просто толкнула от себя, она, как ни странно, отворилась. Никакой защиты. Безответственно это, мало ли кто может в окно влезть.

Судя по тишине и темноте в комнате, Надим спал.

— Ну, давай! Удачи! — шепнула я Вуку.

Прикрыв глаза и замерев на несколько секунд, вампирша решилась и полезла в окно.

Спустившись с подоконника, она начала раздеваться.

Наблюдать общение влюбленных я не подряжалась, поэтому сдвинулась чуть в сторону, прислушиваясь. Удалась затея или нет? Раздалась приглушенная возня. Вуку вскрикнула и прошептала: — Это я! Аккуратнее с заклинанием.

Значит, Надим спит с взведенными заклинаниями? Занятно.

— Что ты тут?..

Дальше голос преподавателя смолк. Рассмотрел.

— Выгонишь? — Я...

— Сама не уйду.

Послышалось шуршание на постели, затем — стон капитуляции демона.

Я довольно улыбнулась.

Так, теперь нужно попасть обратно. И как это сделать? Спуститься — не забраться. И надо поторапливаться: стоны из приоткрытого окна все громче и громче.

Своими силами я не поднимусь, значит, нужно припоминать подходящее заклинание.

Ну же, Надя, как тебя учили. Ты — одна, на черте какой высоте, и помочь некому. Какое заклинание ты бы выбрала? М-м-м… А если сматывания? Прошептав нужные слова, я подзабыла про скорость и, взвизгнув, чуть не выпустив веревку, рванула вверх. В окно своей комнаты я не забралась — я влетела, плюхнувшись на подоконник.

Раздался визг.

Я вскочила, не понимая, где режут свиней.

Спрыгнув с того места, где только что была я, хранитель, визжа, наматывал круги по комнате.

— Что ты разрываешься? Что произошло? Заметив, что дракончик поджимает хвост, я подошла и, сграбастав тяжелую тушку на руки, прижала к себе.

Тот настороженно замер, еще сильнее поджав отдавленную конечность.

— Я нечаянно. Пойдем я помогу.

Дракон в моих руках задергался. Когти он выпустить не мог, а без них лапы проскальзывали, не принося желанного результата. Поскуливая, Гена приготовился к худшему, но я лишь внесла его в ванную и опустила хвост в таз с холодной водой, присев с хранителем на руках рядом.

Зверь опасливо косил на меня глазами.

— Не переживай: больных и покалеченных не бью.

Чешуйки на дракончике начали приподниматься, из горла рвался рык.

— Будешь огрызаться — замочу в тазике.

Чешуйки опали, и тем не менее я чувствовала, как в дракончике клокотал гнев. Ну, вот не ладятся у меня отношения с живностью. Что тут поделаешь? Когда Гена немного расслабился и я предположила, что боль ушла, перенесла хранителя на его место и, закрыв окно, задумчиво посмотрела на звезды.

Интересно, где он сейчас? Что делает? Так же ли ему тяжело, как и мне?

Велор Шафирану коре Нару

Я стоял у окна и смотрел на звезды. Борьба с собой превратилась в настоящую пытку. Я плохо сплю, плохо ем, а в королевстве такая ситуация, что ни в коем случае нельзя показывать своей слабости.

Сейчас затишье перед бурей. Главы родов не поверили, что я на самом деле связан.

Они молчат, но даже наши сторонники думают, что я лгу, дабы упрочить свое положение.

А во мне продолжает идти сражение между сердцем и разумом. Оно изматывает меня день за днем. Мне нужно совсем немного времени, всего год или полтора. Капля… Я знаю, где она, что делает: Шиу докладывает мне обо всем. Но так же ее задел приворот, как и меня? Залезть ей в душу я не в состоянии. А жаль… — Сын, — раздался за спиной голос матушки.

— Да? — Мы с отцом рады, что ты наконец-то взял себя в руки и вышел из того опьяненного, невменяемого состояния.

— Хорошо.

— Расскажи, что тебя гложет. Ты прекрасно держишься, но я же знаю: с тобой что-то не так.

— Все нормально.

Королева глубоко вздохнула.

— Почему бы тебе не смириться с тем, что ты ее полюбил? Она неплохая девочка. Да, у нее непростой характер, но она верная и преданная. Для тебя — хороший выбор. Ваша связь решила основную проблему с заговорщиками, лишив их единственно серьезного аргумента. Что не так? — Наверное, то, что я считаю свою спутницу жизни гадиной, — соврал я.

Больше не считаю. В отношении нее мой разум мутнеет.

— Это же несерьезно, сын. Ты даже не стараешься увидеть в ней хорошее. И сражаешься со своими чувствами.

— Что же я за правитель, если не могу управлять даже собой? –сказал я, направляясь к двери, и вышел.

Продолжать данный разговор не имеет смысла.

К королеве подошел супруг, который скрывался за стенами тайного хода.

— Ну, что я тебе говорил? — Я должна была попытаться, — грустно сказала королева. — Он мой ребенок и мне больно смотреть, как он мучается! Хотя это лучше, чем страх, что он не способен любить, что его убьют.

— Сила чувств, бушующая в них, настолько большая, что вскоре сломит сопротивление.