Двойник - Жозе Сарамаго

Он бы вскочил как ошпаренный, если бы какой-нибудь коварный дух шепнул ему на ухо, что в доме Антонио Кларо, точнее, в его изощренном мозгу в этот самый момент происходит нечто чрезвычайно важное для него. Элене очень помогли успокаивающие таблетки, чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть, как она спит, у нее ровное дыхание и безмятежное лицо ребенка, чего не скажешь о ее муже, последние ночи он провел тревожно, ему не дает покоя фальшивая борода, он пытается понять, с какой целью прислал ее Тертулиано Максимо Афонсо, ему снится их встреча в загородном домике, и он просыпается в страхе, обливаясь потом. Но сегодня было не так. За тяжкой, как и все предыдущие, ночью последовал спасительный рассвет, хоть бы все рассветы всегда были такими. Он открыл глаза и стал ждать, он и сам удивился, поняв, что ожидает какого-то взрыва, вспышки, и взрыв грянул, внезапная молния наполнила комнату ослепительным светом, и он вспомнил, что Тертулиано Максимо Афонсо сказал ему в самом начале их разговора: я написал в кинокомпанию, отвечая на вопрос: как же вы до меня добрались. Он радостно улыбнулся, так, наверное, улыбаются мореплаватели, неожиданно увидевшие неведомый остров, но восторг открытия оказался недолгим, у этих рассветных идей обычно бывает производственный дефект, нам кажется, что мы изобрели вечный двигатель, но стоит нам отвернуться, как машина перестает работать. Каждая кинокомпания завалена письмами с просьбой прислать портреты с автографами артистов, самые крупные звезды, пока к ним не ослабеет интерес зрителей, получают их каждую неделю тысячами, строго говоря, они их не получают в обычном смысле этого слова, они даже не тратят времени на то, чтобы взглянуть на них, письмами занимаются соответствующие служащие кинокомпании, они берут с полки нужную фотографию, кладут ее в конверт вместе с посвящением, набранным типографским способом, одинаковым для всех, и отправляют, не задерживаясь, кто там следующий. Ясно, что Даниел Санта-Клара никакая не звезда, и если в какой-нибудь день в кинокомпанию придут три письма с просьбой прислать его фотографию, то на радостях можно вывесить государственный флаг и объявить всенародный праздник, правда и то, что такие письма никто не хранит, они тут же, все без исключения, отправляются в специальную машину, уничтожитель бумаг, неумолимо превращающую все эти чаяния и эмоции в груду жалких обрезков. Однако, если предположить, что сотрудники архива кинокомпании имеют строгие инструкции тщательно сортировать и регистрировать письма, чтобы не пропало ни одно из этих свидетельств восхищения публики своими кумирами, нам неизбежно придется спросить себя, для чего может понадобиться Антонио Кларо послание Тертулиано Максимо Афонсо или, вернее, чем и как оно могло бы помочь ему найти выход, если он, конечно, существует, из сложившейся ситуации, обусловленной необычным, невиданным, невероятным явлением двух совершенно одинаковых людей. Таким образом, радужная надежда, засиявшая было перед Антонио Кларо при его пробуждении, тут же разлетелась в прах под напором логики реальных фактов, и если от нее что-то и осталось, так это лишь весьма проблематичная возможность, что, благодаря тому разделу письма Тертулиано Максимо Афонсо, в котором он, по его словам, писал о важности вклада в киноискусство второстепенных актеров, оно могло показаться достаточно интересным, заслуживающим занять место в архиве, и даже, как знать, на него мог обратить внимание какой-нибудь специалист по маркетингу, придающий некоторое значение также и человеческому фактору. А потом Даниел Санта-Клара удовлетворил бы свое тщеславие и осознал свою значимость, прочитав отзыв, написанный преподавателем истории, о важности роли юнги на авианосце, хотя во время плавания он занимается только тем, что наводит блеск на латунные детали. Этого оказалось достаточно для того, чтобы Антонио Кларо решил, не откладывая, тем же утром зайти в офис кинокомпании и навести справки о письме, присланном неким Тертулиано Максимо Афонсо, хотя, понимая иллюзорность своих надежд, он почти не рассчитывал на успех, но в нашей жизни бывают такие ситуации, когда мы испытываем непреодолимую потребность начать что-то делать, пусть даже что-то на первый взгляд совершенно бессмысленное, используя последнюю оставшуюся нам возможность проявить свою свободную волю, так отчаявшийся человек пытается подсмотреть что-то в замочную скважину двери, войти в которую ему запретили. Антонио Кларо уже встал с постели, он сделал это с тысячью предосторожностей, чтобы не разбудить жену, теперь он полулежит на большом диване в гостиной, на коленях у него раскрытый сценарий фильма, он хочет воспользоваться им как поводом, чтобы пойти в офис кинокомпании, раньше ему никогда не приходилось оправдываться, в его доме у него ни разу не попросили отчета в его действиях, но теперь придется изворачиваться, поскольку у него нечиста совесть. Мне надо кое-что выяснить, скажет он Элене, когда она встанет, мне кажется, здесь пропущена реплика, переход к следующей реплике представляется мне нелогичным. Когда жена войдет в комнату, окажется, что он спит, но эффект от задуманного плана не пропадет полностью, она подумает, что он встал пораньше, чтобы учить роль, есть люди, которым не дает покоя обостренное чувство долга, им все время представляется, что они чего-то недоделали, и они чувствуют себя виноватыми. Он проснулся, захваченный врасплох, пролепетал что-то о том, что плохо спал ночь, а когда она спросила, почему он не лег снова в постель, он объяснил ей, что нашел ошибку в сценарии, исправить которую можно лишь обратившись в кинокомпанию, она возразила, что это не повод для того, чтобы сразу туда бежать, можно сходить после обеда, а сейчас ему лучше выспаться. Он стал настаивать, в конце концов она согласилась, сказав, что она-то как раз была бы совсем не прочь снова забраться под одеяло. Через две недели начнется отпуск, увидишь, как я буду тогда спать, особенно после этих таблеток, отосплюсь, как в раю. Ты собираешься провести весь отпуск в кровати, спросил он. Моя кровать – моя крепость, ответила Элена, за ее стенами я чувствую себя в безопасности. Тебе надо сходить к врачу, раньше ты так не думала. Естественно, раньше я не думала сразу о двух мужчинах. Надеюсь, ты говоришь не всерьез. В том смысле, как ты подумал, нет, и потом, посуди сам, глупо ревновать меня к человеку, которого я никогда не видела и, надеюсь, не увижу. Это был самый подходящий момент для Антонио Кларо признаться ей, что он собрался в кинокомпанию не из-за выдуманной им ошибки в киносценарии, а чтобы прочитать, если будет возможно, письмо, написанное как раз вторым из двоих мужчин, которыми заняты теперь мысли его жены, хотя вполне можно предположить, что, поскольку ввиду особенностей функционирования человеческого мозга мысли всегда готовы соскользнуть в сторону бреда, что, по крайней мере в последние тревожные дни, именно второй мужчина вышел в ее воображении на первый план. Однако подобное объяснение потребовало бы слишком больших усилий от окончательно сбитого с толку Антонио Кларо, еще больше запутало бы ситуацию и вряд ли было бы принято Эленой. Антонио Кларо ограничился тем, что ответил, что он совсем не ревнует, он только заботится о ее здоровье. Мы должны воспользоваться твоим отпуском и уехать куда-нибудь подальше, сказал он. Предпочитаю остаться дома, и потом, ты же должен работать над фильмом. У меня еще есть время. И все же. Мы могли бы пожить в нашем загородном домике, я попрошу кого-нибудь из поселка привести в порядок сад. Не надо, я там задохнусь от одиночества. Тогда отправимся в какое-нибудь другое место. Я уже сказала тебе, что предпочитаю остаться дома. Здесь ты тоже будешь одинока. Но здесь мне хорошо. Ну, если ты действительно этого хочешь. Да, я хочу именно этого. Больше говорить было не о чем. Они молча позавтракали, через полчаса Элена была уже на улице, по пути на работу. Антонио Кларо мог не торопиться, но вскоре он тоже вышел. Сев в машину, он подумал, что готов пойти в наступление. Но он не знал, с каким противником и ради чего ему предстоит сражаться.

Актеры нечасто появляются в офисе кинокомпании, видимо, сейчас впервые один из них желает навести справки о письме от одного из своих поклонников, оно отличается от прочих тем, что его отправитель просит не фотографию и не автограф, а адрес, Антонио Кларо не знает точно, о чем там идет речь, но предполагает, что автор письма хотел только узнать, где он живет. Возможно, ему не удалось бы добиться успеха, если бы, по счастью, Антонио Кларо не был лично знаком с одним из руководителей этой службы, они вместе учились в школе, бывший приятель принял его с распростертыми объятиями и произнес дежурную фразу: что тебя к нам привело. Мне стало известно, что какой-то человек прислал вам письмо с просьбой сообщить мой адрес, и мне хотелось бы прочесть его, сказал Антонио Кларо. Я сам такими вещами не занимаюсь, ответил приятель, но попрошу кого-нибудь из наших сотрудников помочь тебе. Он позвонил по внутреннему телефону, объяснил в двух словах суть дела, и через минуту в кабинет, улыбаясь, вошла приятная молодая женщина, сказав заранее заготовленную фразу: добрый день, мне очень понравилась ваша последняя роль. Вы очень любезны. Какую информацию вы хотели бы получить. Меня интересует письмо, присланное неким Тертулиано Максимо Афонсо. Если он просил фотографию, то этого письма уже нет, подобные послания мы не храним, если бы мы отправляли их в архив, он бы уже трещал по всем швам. Насколько мне известно, автор письма просил сообщить мой адрес и писал что-то о том, что имеет отношение к моей профессиональной деятельности, поэтому я и решил сюда зайти. Как, вы говорите, его зовут. Тертулиано Максимо Афонсо, он преподаватель истории. Вы его знаете. И да и нет, я хочу сказать, мне о нем рассказывали. Когда было написано письмо. Две-три недели назад, я точно не знаю. Попробую посмотреть в книге регистрации входящих, хотя, признаться, такое имя мне вроде не попадалось. Вы сами регистрируете входящие. Нет, это делает другая сотрудница, сейчас она в отпуске, но на подобное имя мы бы обратили внимание, в наше время Тертулиано встречаются не так уж часто. Да, разумеется. Пройдемте со мной, сказала женщина. Антонио Кларо попрощался с приятелем и пошел за ней, она была миловидна, стройна, и от нее пахло хорошими духами. Они пересекли комнату, в которой работали несколько сотрудниц, две из них слегка улыбнулись, увидев Антонио Кларо. Это доказывает, что, вопреки расхожему мнению, основанному на классовых предрассудках, не перевелись еще люди, обращающие внимание и на второстепенных актеров. Они вошли в помещение, стены которого были забраны стеллажами, почти сплошь заставленными большими и толстыми регистрационными книгами. Такая же книга, но открытая, лежала на единственном находившемся здесь столе. Тут у вас прямо ожившая история, похоже на отдел записи гражданских состояний прошлых времен. У нас действительно архив, но временный, когда книга, которая лежит на столе, будет заполнена, то самая старая из стоящих на полках отправится на свалку, этим мы отличаемся от упомянутого отдела, где хранится все, относящееся и к живым, и к мертвым. По сравнению с кабинетом, из которого мы сюда пришли, здесь совершенно другой мир. Думаю, что даже в самых современных офисах должны быть службы, подобные нашей, мы словно заржавленный, погруженный в прошлое, забытый якорь. Антонио Кларо внимательно посмотрел на женщину и сказал: с тех пор как я сюда пришел, я уже услышал от вас много интересных мыслей. Неужто. Во всяком случае, я так думаю. Как если бы воробей вдруг стал петь канарейкой. Это тоже интересная мысль. Женщина не ответила, она перевернула несколько страниц, вернулась недели на три назад и стала, водя по строчкам указательным пальцем правой руки, по одному отслеживать имена. Третья неделя, вторая, первая, вот мы подошли уже к сегодняшнему дню, а имя Тертулиано Максимо Афонсо так и не появилось. Вам, наверное, сообщили неточную информацию, сказала женщина, такого имени здесь нет, это означает, что письмо, если оно было написано, сюда не поступило, возможно, оно потерялось по дороге. Я затрудняю вас, злоупотребляю вашим терпением, вкрадчиво сказал Антонио Кларо, но, может быть, посмотрим еще одну, предшествующую, неделю. Хорошо. Женщина снова принялась листать страницы и вздохнула. Четвертая неделя изобиловала просьбами о фотографиях, прошло немало времени, пока добрались до субботы, и возблагодарим Господа, воздев руки к небесам, ибо просьбы, касающиеся более важных актеров, рассматриваются в другом отделе, оборудованном современными информационными системами, который совсем не похож на это архаическое хранилище напоминающих инкунабулы фолиантов, предназначенное для простых смертных. До Антонио Кларо довольно поздно дошло, что работу, которую совершала эта приятная женщина, вполне мог бы сделать он сам, он был обязан предложить ей поискать самому, тем более что занесенные в книгу данные, по причине своего элементарного характера представляющие собой всего-навсего список имен и адресов, такое можно найти в любой телефонной книге, не содержали ничего тайного, что надо было бы охранять от нездорового любопытства посторонних. Женщина с улыбкой поблагодарила за предложение помощи, но не приняла его, сказав, что не собиралась сидеть сложа руки и смотреть, как он работает. Минуты шли, страницы переворачивались, дошли уже до четверга, а Тертулиано Максимо Афонсо так и не появился. Антонио Кларо начал нервничать, проклиная идею, которая привела его сюда, он спрашивал себя, какую пользу принесло бы ему это проклятое письмо, если бы они его нашли, и не находил вразумительного ответа, а ситуация становилась все более неловкой, он шел сюда, теша себя, словно кот, облизывающийся в предвкушении лакомства, надеждой хоть немного удовлетворить свое самолюбие, свое тщеславие, а теперь ему было только стыдно. Женщина захлопнула книгу. Мне очень жаль, но его здесь нет. Простите, прошу вас, что заставил вас работать из-за такого пустяка. Если вам так хотелось прочитать это письмо, значит, оно не такой уж пустяк, великодушно позолотила она пилюлю. Мне сказали, что там было что-то, что могло меня заинтересовать. Что именно. Точно не знаю, что-то о важности вклада второстепенных актеров в успех фильма, если я правильно понял. Женщина вздрогнула, словно ощутив толчок пробудившейся памяти, и спросила: вы говорите, там было что-то о второстепенных актерах. Да, ответил Антонио Кларо, боясь поверить, что перед ним вновь забрезжила надежда. Но это письмо было написано женщиной. Женщиной, повторил Антонио Кларо, чувствуя, что голова у него идет кругом. Да, сеньор, женщиной. И что же затем произошло, с письмом, разумеется, а не с женщиной. Первый сотрудник, который его прочитал, решил, что случай совершенно невероятный, и побежал к бывшему заведующему нашим отделом, который в свою очередь передал документ в администрацию. А потом что. Больше оно сюда уже не вернулось, или его спрятали в сейф, или оно было перемолото шреддером по распоряжению председателя административного совета. Но почему, почему. На то имеются две очень важные взаимосвязанные причины, одной из них может быть пресловутое рассуждение о вкладе второстепенных актеров, а другой – опасение администрации, что его станут читать не только в нашем учреждении, но и вне его, по всей стране, и, чего доброго, появится какое-нибудь обращение, петиция с требованием справедливого равенства для второстепенных актеров, что может привести к целой революции в нашей отрасли, и потом, вы представляете себе, что бы случилось, если бы это обращение было подхвачено и другими второстепенными слоями общества. Вы упомянули о бывшем начальнике отдела, почему бывшем. Потому что благодаря своей гениальной предусмотрительности он тут же получил повышение. Значит, письмо исчезло, пробормотал разочарованный Антонио Кларо. Оригинал исчез, но я сделала для себя с него копию, так сказать, дубликат. Вы сохранили копию, дубликат, повторил Антонио Кларо, чувствуя, что дрожь, пробежавшая по его телу, была вызвана не столько первым, сколько вторым из этих двух слов. Идея показалась мне настолько неординарной, что я решила совершить небольшое нарушение внутреннего распорядка. И у вас есть это письмо. Оно у меня дома. Ах, дома. Если вы желаете получить дубликат, я вам его, без сомнения, дам, в конце концов настоящим адресатом письма был актер Даниел Санта-Клара, законно представленный в вашем лице. Не знаю, как вас благодарить, а теперь разрешите мне повторить то, что я вам уже сказал, мне было чрезвычайно приятно познакомиться и побеседовать с вами. У меня бывают удачные дни, сегодня, видимо, один из них, а может быть, это потому, что я вдруг почувствовала себя как бы персонажем романа. Каким персонажем, какого романа. Не важно, оставим фантазии, вернемся к реальной жизни, завтра я сделаю ксерокопию и пошлю ее по почте вам домой. Не хочу затруднять вас, я зайду сюда сам. Ни в коем случае, вы себе только представьте, что начнется в нашем учреждении, если кто-нибудь увидит, как я передаю вам какую-то бумагу. Вы не хотите рисковать своей репутацией, спросил Антонио Кларо, и его губы уже начали было складываться в некое подобие лукавой улыбки. Намного хуже, я не хочу рисковать своим местом. Простите, я, наверное, показался вам нахалом, но я не хотел вас обидеть. Конечно, вы только немного не так поняли смысл моих слов, такое часто случается, но, к счастью, со временем благодаря постоянной практике у нас вырабатываются фильтры. Какие такие фильтры. Это как бы сито, через которое проходит голос, слова, просачиваясь сквозь него, всегда оставляют на нем какой-то осадок, след, и для того чтобы понять, что нам хотели сказать в действительности, нужно тщательно изучить этот осадок. Какой сложный процесс. Вовсе нет, необходимые операции совершаются мгновенно, словно в компьютере, и никогда не накладываются друг на друга, все идет своим порядком, надо только немного потренироваться. Возможно, это природный дар, как, например, абсолютный слух. Абсолютного слуха не требуется, достаточно просто услышать слово, тут нужна острота восприятия совершенно другого рода, но не думайте, что все это так приятно, я сужу по себе и не знаю, что происходит с другими людьми, но иногда я прихожу домой в ужасном состоянии, мои фильтры просто забиты грязью, которую не смоешь под душем, как с тела. Теперь воробей поет уже не канарейкой, а соловьем. Боже мой, какой тут густой осадок, воскликнула женщина. Мне бы хотелось еще с вами встретиться. Думаю, да, мой фильтр дал мне понять это. Я говорю серьезно. Но не всерьез. Я даже не знаю вашего имени. А на что оно вам. Не сердитесь, но люди обычно представляются друг другу. Когда для этого есть причина. А сейчас ее разве нет, спросил Антонио Кларо. Откровенно говоря, я ее не вижу. Возможно, мне еще понадобится ваша помощь. Это очень просто, попросите моего начальника позвать ту служащую, которая помогла вам сегодня, хотя, скорее всего, вами займется моя коллега, та, что сейчас в отпуске. И я о вас больше ничего не узнаю, да. Я выполню свое обещание, вы получите письмо человека, пожелавшего узнать ваш адрес. И это все. Все, ответила женщина. Антонио Кларо поблагодарил своего школьного друга, они еще немного поговорили, а в конце он спросил: как зовут сотрудницу, которая меня обслуживала. Мария, а что. Да просто так, я не узнал ничего нового. А что ты уже знал. Ничего.