Глазомер! Быстрота! Натиск! - Андрей Владимирович Булычев

гораздо лучше, удачнее и точнее их. Это есть моя главная гордость. Я полтора года их делать, очень не спеша и вдумчиво, все эти пять удлиненный винтовальный штуцер. И вот теперь привезти их сюда с собой. Это мой подарок для родной подразделений. Там еще лежать десять пистолей, переделанных из обычный драгунский, но с улучшенный ударный замок и ствол.

– Какое чудесное оружие! – Лешка, не обращая внимания на жирную смазку, прижал приклад к плечу. Ружье плотно сидело в его захвате. Раз, два, три… целых пять откидных целиков! И заключенная в кольцо мушка на самом конце ствола прекрасно входила в прорезь каждого.

– Это все для большой точность на далекий расстояний, – увидев интерес Егорова к прицельным приспособлениям, пояснил Курт. – А мушка в кольце, чтобы не сбивать ее при ударе. Я поднять весь наш старый чертеж, когда мы в Валахии немного изобретать все вместе в дедовской мастерской. Помните, Алексей Петрович, как мы долго там с вами сидеть? Вот именно в этот самый изделий многий наш давний задумка и воплотиться. А вот в этот ящик я положить готовый терочный трубка для фугас. Вы писать в письме, что их у вас совсем мало? Я найти нужных людей через зодчий Долгов в Москве, и они продать мне весь необходимый ингредиент для пиротехнический дело. Вот в тот и в этот ящик, – кивнул он, – как раз и лежать в отдельный мешочек всякая смесь. Теперь мы с Афанасьевым Василием сможем без всякий трудность восполнять убыль фитилей и терочных трубок. А в этот сундук лежать такие инструменты, которые нигде просто так не найти. Можно сказать, что это есть дорожная мастерская для умельца по оружейному или по минному делу.

– Ну что сказать, просто превосходные подарки! – улыбнулся Егоров. – Степан Матвеевич, старший оружейник полка забирает себе все нужное ему по своей части. Мазурину ты передай спиртус и крахмал, а вот съестное вы забирайте себе и потом делите его по порционам и по артелям. Пусть в каждую мед попадет и выпечка из той муки, что нам сюда в виде гостинцев привезли.

Через три недели после семейного ужина в доме у Милорадовичей, уже в самом начале апреля в Николаевскую по раскисшей дороге прикатила заляпанная грязью бричка. Из нее вышел долговязый молодой человек и на вопрос караула, к кому он пожаловал, приехавший, растерянно улыбаясь, пояснил, что он, собственно, похоже, приехал именно к ним, то есть к егерям подполковника Егорова. Сопровожденный под конвоем к дежурному офицеру в форт молодой человек пояснил, что был послан сюда Михаилом Войновичем, главным врачом Херсонского гарнизонного госпиталя, и ему нужен подполковник Егоров.

– Дьяков Илья Павлович, – представился он подошедшему командиру полка. – Меня к вам по рекомендации господина Войновича направили, а вот мои сопроводительные бумаги, – и он протянул несколько гербовых листков с печатями армейской канцелярии.

– Так… направляется в отдельный егерский полк при главном квартирмейстерстве Днепровской армии на должность врача, – зачитал казенный формуляр Егоров. – А здесь на отдельном формуляре подтверждение квалификационного звания «врач». Так, указан медицинский факультет Московского императорского университета, кафедра анатомии с практической медициной. Солидно, – покачал головой подполковник. – Илья Павлович, я очень рад вашему приезду! Мы чрезвычайно нуждаемся в хорошо развитой и отлаженной медицинской службе в нашем полку. Все, что у нас сейчас есть, это, скорее, уровень средней уездной богадельни. Я очень на вас надеюсь, приведите ее в порядок. И скажите мне на милость, как же вы все-таки сумели решиться на такой шаг, чтобы оставить свой госпиталь, где все уже давно определено и вполне себе устойчиво, и променять его на армейскую неустроенность?

– Видите ли, Алексей Петрович, – слегка заикаясь от волнения, ответил Илья, – у меня в университете был прекрасный учитель, руководитель кафедры практической анатомии, профессор Зыбелин Семен Герасимович. Так вот он нам, студентам, не раз в свое время говорил, что от стояния на месте да от выполнения обыденной и каждодневной рутинной работы в нашей профессии хорошим врачом, и в особенности хирургом, никогда не стать. У того, кто хочет им быть, должен постоянно идти поиск новых методов и форм в нашем деле. Нужна большая практика и наработка опыта. А где же ей, этой практике, быть, как в первую очередь не на войне? Понимаете, Алексей Петрович, обычной посредственностью мне просто и самому не хочется прозябать. Я ведь прекрасно понимаю, что сейчас меняю определенный комфорт и удобство большого городского госпиталя на походную и неустроенную жизнь. Но я готов осознанно на время войны на это пойти, дабы помочь нашей армии. А еще я желаю заработать при этом тот врачебный опыт, про который я вам только что рассказывал.

– Ну-у, и то и другое я вам, Илья Павлович, могу твердо пообещать, – улыбнулся Алексей. – Егеря долго на месте, как правило, не сидят и мотаются по всему театру боевых действий армии. Так что этой походной и неустроенной жизни у вас будет теперь в избытке. То же и по врачебному опыту, получите вы его столько, что вашим московским профессорам даже и не снилось. Вы пока здесь обустраивайтесь. Еще месяца полтора нам в станице Николаевской до начала похода стоять. Принимайте тут свое хозяйство, знакомьтесь с людьми и начинайте уже врачебную практику. У нас здесь тоже кое-какие новшества есть: и по санитарному предупреждению заболеваний, как мы это называем – в профилактике, и по контролю за закаливанием, за телесной крепостью военнослужащих. Да даже и по полевой хирургии вам что-нибудь здесь точно будет в новинку. У нас здесь своих врачей, конечно же, нет, одни лишь обычные лекари, но некоторым их навыкам и способам лечения вы, как я думаю, все-таки будете удивлены. И они ведь доказали свою эффективность. Не зря ведь даже в главном армейском квартирмейстерстве признают, что у нас в батальоне были самые малые небоевые потери. Ладно, не буду я пока все здесь раскрывать, сами скоро увидите. А сейчас вас, Илья Павлович, мой вестовой проводит в наш полковой лазарет, где вы и познакомитесь с главным лекарем Мазуриным Акакием Спиридоновичем. Матвей! – Алексей громко крикнул, и в комнату влетел вестовой. – Нашего полкового врача, господина Дьякова Илью Павловича к Спиридоновичу проводишь! Представишь его и проследишь, чтобы со всеми удобствами он в станице устроился!

– Есть проводить полкового врача к главному лекарю, представить и потом на постой устроить! – гаркнул вестовой.

– Ступайте, Илья Павлович, я к вам чуть позже зайду и погляжу, как вы там расположились, – кивнул Егоров. – Не спешите, пока ничего серьезного у нас тут не предвидится,