Иду на Вы! - Виктор Зайцев

К счастью, рядом с Робертом находился не только епископ Кентерберийский, но и два десятка монахов, решившихся сопровождать войска, отправившиеся на освобождение королевства. Монахи вместе с достойным пастырем дружно прочитали над отступившими воинами «Отче наш», успев до начала атаки закончить «Богородице дево радуйся». Мало кто из воинов был истинно верующим, но с присущим цинизмом все посчитали добрую молитву дополнительной защитой от нехристей. К моменту атаки варвары подошли на сотню шагов, после чего остановились, разворачивая свои тележки. Именно это время выбрали для нападения фланговые отряды нормандцев, обрушившиеся на редкие шеренги врагов. Они выбежали из леса, намереваясь преодолеть несколько десятков шагов, отделявших их от вражеских рядов за короткий миг. Дальнейшее не представляло проблем, как они полагали, против слаженных действий профессионалов с трёх сторон никто не сможет устоять.

Тем поразительнее оказалась реакция войск узурпатора для Роберта, наблюдавшего сражение с холма. Варвары вновь повторили свои колдовские действия, шумными самострелами ударили по наступающей коннице, разметав в клочья лучших рыцарей Европы. Затем повторили выстрелы, повторно унизив войска Роберта тотальным истреблением и последовавшим после трёх залпов страшного оружия паническим бегством. Попытка атаки во фланг захлебнулась в самом начале, от выстрелов малых трескучих самострелов, пробивавших воинов насквозь, даже прикрытых щитами. Два отряда по двести воинов исчезли даже раньше, чем обратились в бегство воины, атаковавшие варваров с фронта.

– Однако, – обратился Роберт, не терявший присутствия духа никогда, к своим приближённым, – господа, не пора ли подумать о нашем отступлении?

– Да, сир, – поклонились ему, соглашаясь с таким предложением, окружавшие наследника престола рыцари, – нам, похоже, придётся вернуться на материк.

– В путь, друзья мои, – ловко сбежал по склону старший сын Вильгельма Завоевателя, забираясь в седло услужливо подведённого коня.

Драпавшие остатки войска вторжения успели опередить своего полководца на добрую сотню шагов, растянувшись по направлению к побережью Ла-Манша на полмили. Однако на берегу моря их ожидал неприятный сюрприз, десяток кораблей варваров дрейфовал в миле от берега, ожидая выхода нормандской эскадры в море. Оставшаяся в живых тысяча воинов и рыцарей, вместе с монахами и епископами, сразу были обстреляны из пушек, едва попытались пробиться в море. Потерявшее почти всех лучников и бросившее луки войско не могло отгонять вражеские парусники, как несколько дней назад. Славянские суда с пушками, словно волки в овечьей отаре, безнаказанно резали отступавших нормандцев. Они спокойно выбирали жертву, подбирались к ней на двух лодьях и расстреливали картечью всех находящихся в лодке воинов. Впрочем, досталось гребцам и священникам.

В одной из таких жертвенных лодок, попавших на заклание, оказался неудачливый претендент на английский престол, Роберт Коротконогий, как его позже окрестят летописцы. Картечью ему раздробило левую руку, от начавшегося сепсиса пожизненный наследник престола скончался через три дня, так и не испытав радость королевской власти. Остальных рыцарей и воинов спасла от полного истребления погода. Начавшийся шторм раскидал драккары и парусники по Ла-Маншу, дав возможность выйти на берег остаткам армии вторжения. Из всех воинов, отправившихся с Робертом в Англию, на материк вернулись едва пять сотен человек, среди них чудом уцелевшие епископ Кентерберийский и архиепископ Ланфранк.

Именно они, ставленники покойного короля Вильгельма Завоевателя, обратились к папе римскому с просьбой помочь в организации нового крестового похода против язычников, обосновавшихся в самой Европе. Однако обстоятельства играли против изгнанных английских священнослужителей. Как раз в этом году, буквально за пару месяцев до вторжения славян в Англию, все христианские авантюристы, рыцари и воины с большей части Европы ушли в первый крестовый поход, на освобождение Гроба Господня. Воевать в Иерусалиме, в богатых и тёплых краях южного Средиземноморья, гораздо предпочтительней, нежели на диком северном острове, обнищавшем под правлением нормандцев до крайних степеней. Отзывать рыцарей, удачно начавших военную кампанию в Палестине, папа не собирался, всё же отказать в просьбе помощи против язычников не мог. Специальной буллой папа римский объявил возвращение утраченных владений законному королю и правителю Англии Генриху, последнему сыну Вильгельма Первого, богоугодным делом. Всем христианам, что помогут Генриху вернуть королевство, отпускались грехи и заранее отдавались во владение всё имущество варваров и сами язычники.

Однако к началу зимних штормов собрать вторую армию для высадки на остров последний претендент явно не успевал, что давало славянам небольшое время для подготовки к очередной войне. Ярослав отправил два десятка лодей обратно в Прикамье, за перевозкой семей и припасов следующим летом в королевство. За вёсла лодей и трофейных драккаров уселись молодые парни, набранные из нурманских, саксонских и славянских селений. Даже два десятка англов отправились посмотреть на мир и заработать, Ярослав обещал неплохую плату за проведённый в Прикамье год. Вместе со славянами возвращались домой последние три сотни нурманов, чьи драккары едва не тонули под тяжестью добычи. Для охраны с караваном отправились два парусника, вооруженных пушками. Остальные славянские парусники попарно продолжали патрулировать пролив между островом и материком. Ярька, однако, по ходатайству Сергея, уплыл во владения своего зятя, строить придуманные парусники для морских походов и сражений. С ним в замке поселился нурманский кормчий Кнут и два десятка мастеров-корабелов, набранных за два месяца в Англии везде, где возможно.

К этому времени хозяйство Лосева обрело черты, привычные для жителя Выселков, но изумлявшие англов и саксов. Рядом с замком, с подветренной стороны, вырос небольшой рабочий квартал, где дымили кузницы, стекольные мастерские и химические производства. За лето славяне отстреляли несколько сотен снарядов и пять тысяч патронов, пустые гильзы от них сейчас хранились в замке. Основной задачей мастеров было восполнение потраченных боеприпасов, благо инициирующего вещества Лосев привёз достаточно из Прикамья. Стеклодувы и кузнецы быстро изготовили уже знакомые инструменты и приборы, в которых начали получение серной кислоты. Хотя селитрой ещё в Лондоне запаслись в достаточном количестве, Вуйко с помощниками из местных парней отправился набирать её в соседних селениях. В графстве, подаренном Сергею, оказалось шесть городков и полсотни селений, не считая одиночных хуторов. Вуйко не только собирал найденную селитру, он показывал, как её приготовить, и обещал заплатить за её поставки на будущий год, хоть немного, но сам факт платы графа своим подданным изумлял англов и саксов.

К началу сентября мастерские выдали первые порции пороха, а помощники ювелиров и чеканщиков изготовили достаточно капсюлей. Ива, находившаяся на последних месяцах беременности, пыталась заняться набивкой патронов, но муж запретил ей даже появляться в рабочем квартале. Несмотря на малые объёмы производства, вредности в мастерских предостаточно, особенно для будущей матери. Не собираясь заниматься изготовлением и набивкой патронов, Сергей отнёсся к выбору мастеров и рабочих ответственно. Опасаясь распространения опасных и преждевременных для средневековья технологий, он разделил всю оружейную технологию на множество небольших и простых операций. Таким образом, что с объёмом производства справлялись два-три человека, исполнявшие самые простые и малопонятные операции.

Что могли понять в смысле происходящего саксонские парни, целыми днями выпаривавшие серную кислоту до нужной концентрации и относившие её в соседнюю мастерскую, где работали надменные англы, даже не разговаривавшие с ними? Англы, в свою очередь, из серной кислоты и селитры, поступавшей к ним в виде порошка, совсем непохожего на грязно-жёлтые камни, собранные возле отхожих мест, получали азотную кислоту, что передавали мастерам-славянам. Те, кстати, отлично знали, что они делают, обрабатывая азотной кислотой целлюлозу. Также хорошо они понимали, что их работа составляет самую важную тайну выселковцев, доверенную Сергеем только им. И через несколько лет капитан увезёт всех в дальние края, за море, где нет князей и баронов, где не бывает зимой снега. Там все, кого возьмёт с собой Лосев, смогут жить безбедно и счастливо. Если же секрет производства пороха узнают чужаки, даже помощники и дружинники князя, не будет никаких дальних чудесных стран.

Сергей ещё в плаванье заметил, как сплачивает молодёжь общая мечта. Когда он рассказывал о дальних странах, то не предполагал, как загорятся идеей перебраться туда бывшие выселковцы. Не все, конечно, но человек двести-триста парней и девушек оказались чистейшими авантюристами, считавшими высадку в Англии временным пристанищем перед покорением дальних стран. Ради этой заманчивой идеи они готовы были трудиться без выходных, за еду и одежду, напоминая Лосеву своим неподдельным энтузиазмом героев фильма «Добровольцы». Чем дольше общался с ними сыщик, тронутый цинизмом и скепсисом развала огромной империи, произошедшей на его глазах, тем больше заражался их верой «в светлое будущее». Разговаривая с ребятами, он пришёл к мнению, что подобные энтузиасты существуют во все времена, нужно лишь дать им достойную мечту, идею, способную увлечь своей привлекательностью. Именно такие мечтатели осваивали Русский Север, Мангазею, затем открывали Сибирь и Аляску. Историки описывают их жадными стяжателями, но только ли богатство манило Колумба на запад? За золотом ли плыл Эрик Красный, когда открыл Исландию? А многочисленные русские землепроходцы, от Ерофея Хабарова до Седова, искавшего легендарную Землю Санникова? Много ли из них стали богатыми рантье, да практически никто. Большинство из них погибли в пути, как Магеллан, или в бедности, подобно Колумбу.