Отпуск строгого режима - Кирилл Казанцев

– Ну как, голова не бобо? – спросил Валет у девушек, когда те собрались у него в комнате.

У Ленки голова раскалывалась, у Светки свинцовый обруч стягивал виски. А вот у Бороды башка была привычная, он говорил, что она гудит как колокол, но вполне варит. У самого Валета ныло в темени. Сказывалась вчерашняя душевная попойка. Всех выручила Элеонора, она дала нюхнуть нашатыря, а затем в стакан воды накапала пять капель нашатырного спирта и каждому дала выпить такое лекарство.

– Ну как? – спросила она у своих «пациентов».

– Прояснилось, – ответил за всех Валет.

– Я же учила турецкий язык, как это сказать, с «погружением». То есть в самой Турции. Конечно, сталкивалась с нашими туристами и с проблемой перепоя.

– А запоя? – сострил Борода.

– Старалась не входить.

– А не выходить? – гыгыкнул турок-месхетинец.

Его шутку никто не поддержал.

– Теперь всем надо выпить аспирин, – сказала Элеонора тоном медсестры.

Девушка раздала всем по таблетке.

– Обязательно. Это немецкий. Другого не признаю – или слабый, или подделка.

Компаньоны выпили и это лекарство.

– Собираемся у гаражей через пятнадцать минут, – объявил Валет и посмотрел на часы, – лично проверю экипировку.

Все разошлись по своим комнатам, которые сняли на сутки. Турбаза, как ни странно, находилась в стороне от основных туристических маршрутов, поэтому постояльцев на ней обитало немного – семья из Голландии и шестеро французских велосипедистов, которые, увидев ватагу россиян – двух парней и трех девушек, – закрылись в своем номере и уже оттуда не выходили.

Россияне же вели себя тихо, не привлекая внимания, и так же внезапно, как приехали на турбазу, вдруг покинули ее, словно растворились.

На парковку возле загородного дома, серого и невзрачного, спрятанного в горной, поросшей лесом местности, заезжали фешенебельные автомобили, дорогие спорткары и блестевшие отдраенными бамперами такси. Из них выходили мужчины – в основном средних лет, хотя попадались старики и реже – молодые парни. Худые или брюхатые, потные, разгоряченные или бледные, с красными от недосыпа или со впалыми от кальяна или наркоты глазами, эти мужчины направлялись по узкой дорожке к боковому входу в здание. Бывало, что на этой дорожке служащие заведения, если ожидался богатый или важный клиент, раскатывали килим с восточным орнаментом.

Вот и сейчас подъехал «Бентли», и от парковки до входа молодые люди в строгих костюмах раскатали ковровую дорожку с символичным изображением танцующих павлинов.

Важный человек в белом костюме и белой шляпе с полями, но в темных очках, с сигарой в зубах вышел из «Бентли» и зашагал рыжими итальянскими туфлями ручной работы по килиму. Сам хозяин заведения господин Кылыч-Арслан открыл перед ним дверь.

– Прошу… Ждем… Очень рады… Всегда рады, – говорил Кылыч-Арслан и при каждом слове едва заметно кланялся.

Двери за господами уже закрыл охранник.

Вдруг справа и слева от здания повалил густой дым. Все вокруг – деревья, скалы, стены, машины на парковке – завалило густыми серыми клубами. Из-за них камеры видеонаблюдения «ослепли». На крыше здания заметались две темные фигуры в противогазовых масках.

Они деловито забрасывали в вентиляционные трубы дымовые шашки, подожженные файеры. А сами трубы накрывали плотным войлочным материалом.

Все окна в здании были плотно закрыты ставнями-жалюзи, поэтому дым никак не мог покинуть помещение. Клиенты и девушки, запертые в номерах, начали задыхаться. Послышались крики на русском, турецком, английском:

– Пожар! Горим!

Открылась дверь бокового входа и оттуда, ругаясь на чем свет стоит, выскочил мужик в белом костюме, мелкой трусцой, словно хряк на копытцах, подбежал к своему «Бентли», открыл дверцу и крикнул водителю по-турецки:

– Поехали отсюда! Не хватало, чтобы меня пожарные здесь застали!

«Бентли» шустро рванул с места.

Из того же выхода, кашляя, выбежал господин Кылыч-Арслан, он зацепился за ковер, упал, покатился. Через минуту об него споткнулся администратор Балабан, который тоже в панике покидал здание. Затем, подтягивая штаны, из дымящего дома выскочили один за другим три клиента. Они с трудом перепрыгнули лежащих Балабана и господина Кылыч-Арслана и побежали к своим автомобилям.

– Борода! – в переговорное устройство в маске крикнул Валет. Это он и его подельник находились на крыше здания, и это они устроили весь переполох. – Быстрее перекрой боковой выход. Пускай поднимают железные ворота и через них выводят девчонок.

– А если они их оставят в доме? – спросил турок-месхетинец.

– Не оставят. Ведь они для них бабки делают. Давай!

Борода подскочил к краю плоской крыши, туда, где внизу находилась боковая дверь, и бросил на ковровую дорожку связку файеров. Из них вырвалось красное пламя, килим вспыхнул, загорелась штанина брюк господина Кылыч-Арслана. «Финансист» начал с криком сбивать пламя, бешено дергать ногой, отползать от дома. Спасаясь от огня, метнулся в кусты и администратор Балабан, у него вспыхнули волосы, и он, чтобы погасить пламя, ткнулся головой в мягкую клумбу.

Как и предполагал Валет, в здании подняли железные ворота. Охранники под началом Башкурта, который сохранил самообладание и заставил своих людей выполнять приказы, начали выводить девушек двумя шеренгами.

«Ну, дорогие мои, сейчас ваш выход, – подумал про себя Валет, – не замешкайтесь».

– Ложись! – прокричал он Бороде и выстрелил из ракетницы.

Подельники одновременно упали на плоскую крышу.

На шоссе показались два квадроцикла. Натужно ревя моторами, они мчались к зданию, один приближался со стороны гор, другой – со стороны города. На одном за рулем сидела Светка, а из «узи», стоя, стреляла Ленка. Девушки перед нападением на это заведение чуть не передрались между собой, решая, кто должен стрелять, а кто – управлять, но так как Светка водила лучше, стрелять выпало Ленке. Второй квадроцикл вела Элеонора, а стрелял из «узи» Вася Мурманский. Его беглецы подобрали перед самым началом операции. Нашатырь помог привести его в чувство и навести резкость в глазах.

– Православные, разбегайтесь! – кричал он так дико, что жилы набухали на шее, и, не разжимая пальцев, жал на гашетку автомата.

Охранники и сам Башкурт дрогнули, запаниковали, бросились врассыпную.

– Девчонки, бросайтесь на землю! – кричала, стреляя, Ленка. – Всех уродов завалю. – Ствол ее автомата был направлен туда, где между деревьями скрылся Башкурт, ей непременно хотелось нашпиговать свинцом это животное. Тот удивительно шустро прыгнул в сточную канаву и уже оттуда не показывался.

Вдруг в воздухе над парковкой возник один вертолет, затем над прилегающим шоссе – второй и за ним – третий. На их бортах виднелась люминесцентная надпись «Полиция».

– Донт шут! [65] Не стрелять! – по-английски и по-русски проговорили в громкоговоритель. – Донт мув! [66] Не двигаться!

Один вертолет выпустил очередь из крупнокалиберного пулемета перед колесами квадроцикла с девушками. Светка резко затормозила, так что Ленка чуть не выпала из сиденья.

– Бляха! Вляпались, – с досадой проговорила Ленка и перестала стрелять.

Вторая очередь из вертолета вспорола проезжую часть перед колесами квадроцикла, которым управляла Элеонора.

– Едрить вас якорем под печенку… – выругался Вася Мурманский и откинул свой «узи», понимая, что против вертолетов это не оружие, а просто пукалка.

– Молодец, Василий, – Элеонора ударила по тормозам, – хорошо, что ты сдержался и не стрелял в полицию.

– Да нечем же! – прогорланил Вася. – Черти, чтобы их разорвало…

– Пожалуйста, тихо, молчи, и не надо ничего предпринимать, – Элеонора постаралась сбить запал, который овладел мореманом во время боя.

– Никому не двигаться! Стреляем на поражение! – вещали из вертолета.

Прожекторы, прорезая дым, высветили в серых клубах фигуры Бороды и Валета, которые все еще находились на крыше здания. Подельникам пришлось встать и поднять руки.

Вертолеты барражировали над местом происшествия, пока на шоссе не завизжали сирены и среди гор не появилась сверкающая, как елочная гирлянда, кавалькада полицейских машин.

35

– Ну что, Ленка, классно оторвались на Канарах? – пошутила Светка.

Та не поняла, с печальной или ироничной интонацией говорила ее подруга.

– Да плевать на эти гребаные Канары, девчонок наших вызволили и засветили так, что вряд ли их снова в рабство запрут.

– Ну-ну, гляди, чтобы нас теперь в турецкую тюрьму не заперли, – с плохо скрываемым отчаянием в голосе произнесла Светка.

– Я думаю, наше посольство сделает что-нибудь, – вмешалась в разговор Элеонора.

– Сделает, только не для всех. Я дочь начальника полиции и кое-что понимаю. Ленку и матроса за то, что они стреляли, а значит, покушались на жизнь турецких граждан, турки не выдадут. А нас помурыжат пару лет, пока все документы будут готовы, и только тогда депортируют.