Одержимость - Генри Каттнер

На экране возник Сэм.

— Мы сделали все, что смогли. Но последнее слово осталось за негодяями… Всем вам придется умереть… или покинуть Купола. К счастью, мы успели расчистить достаточно большую территорию и завезти туда оборудование. Все это ваше. Мы одна раса и в час жестокой опасности должны быть вместе. Недели вам будет достаточно, чтобы перевезти все необходимое и перебраться самим. Вам придется очень трудно, но вы будете жить. И, поверьте, жизнь на континенте стоит любой другой. Пока вы не освоитесь, колонисты Плимута помогут вам. Желаю удачи.

На экране появился кто-то другой, а Сэм и Захария перешли на направленный луч.

— Недели вам хватит? — спросил Сэм.

— Надеюсь.

— Мы поможем вам. Кедра уже предлагала сотрудничество, но я тогда отказался. Теперь я сам предлагаю вам работать вместе. Мы пошлем людей, которые помогут провести эвакуацию. В первую очередь вас ждут санитарные отряды. Вы не приспособлены к жизни на поверхности. Вы слишком стерильны, и вас может убить любой микроб, а это еще не самое страшное здесь. Кстати, не очень-то надейтесь на свои Купола. Мятежники еще где-то прячутся, они могут попытаться еще раз. В своих теплицах вы слишком уязвимы.

— Старикам и больным придется очень трудно.

— Тем больше забот молодым. Но у нас есть работы, не связанные с физическим трудом, как раз для них. Зато высвободим молодых и здоровых на тяжелые работы. Нам придется много строить.

— Специалисты говорят, что период полураспада тория двенадцать лет. Значит, через двенадцать лет мы сможем вернуться.

— Сначала доживите. Не забывайте и о мятежниках. Реактивировать Купола непросто. Двенадцать лет — это долго.

— Да, — согласился Захария, задумчиво глядя на лицо своего внука. — Это очень долго.

И сказал Господь… «И введу вас в ту землю, о которой я, подняв руку мою, клялся дать ее Аврааму… в землю хорошую и пространную, где течет молоко и мед…» И пошли сыны Израилевы среди моря по суше: воды же были им стеною по правую руку и по левую сторону.

Последний исход расы человеческой произошел семьсот лет назад. И вот он начался вновь. Перемещение огромных людских масс слишком сложно, чтобы их мог направлять один человек. Впоследствии, люди вспоминали лишь неслыханное столпотворение, панику, крики, истерические мольбы и одновременно сосредоточенное и целенаправленное движение. Люди Куполов всегда отличались послушанием, они просто, хотя и не без некоторого испуга, подчинялись окрикам тех, у кого был достаточно властный голос.

Невозможно поверить, что столь грандиозный исход свершился за такое короткое время. Невозможно понять, как это вообще получилось.

В последний раз она оглядела свою прекрасную комнату долгим и спокойным взглядом.

— Вот и все… — сказала Кедра.

— Да, — ответил Захария. — Грустишь?

— Мы уходим навсегда! И все Сэм Рид. Как же я его ненавижу! Почему и его правда и его ложь всегда оказываются такими жестокими? Ради чего? Ради людей? Смешно! Ему это просто не придет в голову. Он готов любой ценой поддерживать монумент своей лжи.

— Как ты думаешь, сможем мы его разоблачить?

— Зачем? — пожала плечами Кедра. — Он быстро усваивает уроки. А в отчаянном положении способен на отчаянные выходки. Методы его мы знаем. Думаю, что не сможем.

— Ну что, пойдем? Лидот ждет.

— Да, — вздохнула Кедра. — Но не на убой. Я сумею отстоять свою жизнь! Нас ждут лишения и опасности, но меня это не пугает. Но как же это унизительно, когда тебя принуждают.

Захария рассмеялся.

— У меня такое же чувство. Первые твари, выползая из древних морей, должно быть, чувствовали себя так же. Человечество снова выходит на сушу. Но даже Сэм Рид не в силах сделать так, чтобы людям это понравилось.

— Мы еще заставим его пожалеть об этом.

Кедра заколола плащ у горла.

Ступая по мягкому пружинящему полу, она последний в жизни раз пересекла свою комнату. Может быть, только лет через сто она из любопытства снова заглянет сюда. К тому времени все здесь станет чужим, а воздух затхлым и неприятным. И она еще будет удивляться, как переносила все это.

— Милый мой, как было бы здорово, если бы этот Сэм Рид никогда не рождался.

Захария стоял у двери, придерживая ее.

— Наш план потихоньку исполняется, — сказал он. — Я говорю о твоей живой бомбе. Родителей и ребенка эвакуировали. Они в безопасности.

— Жаль, что это девочка, — нахмурилась Кедра. — Мальчик был бы надежнее. Мужчины охотнее хватаются за пистолет. Но ничего… Опыта нам не занимать, и, рано или поздно, Сэм будет обезврежен. Он никогда не стеснялся в средствах, стараясь уязвить нас, не будем стесняться и мы. Время работает на нас.

Захария промолчал, только посмотрел ей в глаза.

— Я тебе не верю! — заявил Хейл. — Ты нарочно отпустил часть мятежников. Не в твоем характере делать что-то наполовину. Зачем они тебе?

Сэм мрачно сверкнул глазами.

— Что вам еще надо? Я добился колонизации поверхности. Люди вышли из Куполов. Вы ведь тоже этого хотели.

Хейл скептически покачал головой.

— Не твоих ли это рук дело? Как они смогли изготовить подводные лодки и самолеты? И все автоматическое, без экипажей. Откуда это у них? М-да, ты добился своего. Люди вышли на поверхность. Что дальше?

— За двенадцать лет они акклиматизируются, — невозмутимо ответил Сэм. — Еще через несколько — будут дивиться, как они жили в этих дурацких Куполах. Что делает людей пионерами? Мы как-то говорили с вами об этом. Толчок, идея, плохие условия дома, святой Грааль. Но здесь этого оказалось недостаточно, — он пожал плечами. Вот и случилось то, что случилось.

Хейл долго смотрел на Сэма с необычным для него волнением. Затем пошел прочь, бросив на ходу:

— Вспомните судьбу Моисея.

Ответа он ждать не стал.

Медленно и трудно человечество крепло и пускало корни. Новая цивилизация потихоньку набирала темп. А в покинутых Куполах еще теплилась странная жизнь.

Их было мало, но они предпочли умереть здесь. Остались старики и больные, выбравшие медленную, но комфортабельную смерть. Остались наркоманы, просто чудаки и те, кто пуще смерти боялся Венеры. Они призраками слонялись по сумрачным пустынным улицам, почти не встречаясь друг с другом, да и не желая этого. Лишь смутные звуки порой нарушали мертвую тишину, на поворотах тихо вздыхали Дороги, привычные к тяжести тысячных толп, да изредка купол резонировал отзвуками подводной жизни, что шла вокруг него. Шаги случайного прохожего совсем редко отдавались между пустыми домами.

Гром бомбардировки сотрясал стены. Стол и кресло, в котором сидел Сэм, подпрыгивали, авторучка в его руке то и дело рвала бумагу.