Только если ты захочешь - Брюно Комб

В этих словах нет никакого смысла, и что с того? Все самое прекрасное на свете невозможно объяснить, оно просто существует.

Вечность – это каждая минута, проведенная в твоих объятиях, каждое мгновение, что я смотрю на тебя, каждый звук твоего голоса.

* * *

Стивен трижды перечитал письмо Камиллы, впитывая в себя каждую фразу, каждое слово. Выйдя из дома, он полной грудью вдохнул свежий морской воздух. Он словно рождался заново, возвращаясь к той жизни, которая оборвалась однажды вечером на пустынном перроне Северного вокзала.

Теперь он знал, что их существование неотделимо одно от другого. Он любил эту женщину с шестнадцати лет, она только что прислала ему самое прекрасное свидетельство своей любви, о котором даже те из нас, кто счастливо любит и любим, не осмеливаются мечтать. Мы говорим себе, что всё это вздор и пустая болтовня, что в действительности это ничего не значит, но на «всё это» мы втайне всегда надеемся.

* * *

Стивен думал, что навсегда потерял ту, которая сломала его, уничтожила, раздавила и которую он любил больше всего на свете. Бывали даже дни, когда он с удивлением говорил себе:

«Надо же, вчера вечером я не думал о ней! И ее лицо не мерещилось мне повсюду».

Это было глупо, но такова была его единственная защита.

Стивен постепенно умирал – не той физической смертью, к которой мы все идем, – нет, эта смерть была бы сродни утешению. Он умирал, потому что одна часть его постепенно угасала, по крайней мере, он так думал.

* * *

Но, словно в нем заговорил инстинкт выживания и любовный инстинкт, в ночь накануне Рождества он начал писать их историю: начиная с того дня, когда он впервые сжал ее руку, до их последнего поцелуя почти тридцать лет спустя. Ему было невыразимо грустно, и он сам удивился, увидев, что из-под его пера выходят легкие, остроумные пассажи, которые, несмотря на поток рыданий, вызвали у Камиллы смех, когда она читала рукопись.

Как бутылка, брошенная в море, рукопись нашла другого потерпевшего кораблекрушение на его острове одиночества и страданий. Жизнь так устроена, что серые, безотрадные утра часто приносят самые невероятные известия; и когда всё идет по заведенному распорядку, и «сегодня» неотличимо от «вчера»… вдруг приходит письмо.

* * *

Вечерние огни сверкали с другой стороны залива, на полуострове Кап-Ферре. Стивен стоял, прислонившись к деревянной лодке, оставленной на берегу отливом, и ему было хорошо.

Он в последний раз перечитал письмо Камиллы и посмотрел на часы: они показывали почти девять. Он подумал, что напишет ей сообщение завтра. Но почему завтра? Зачем ждать?

«Каждый вечер я буду подниматься на дюну и ждать тебя, ты придешь?»

В этот вечер Камилла легла рано, решив перечитать последние страницы романа Диккенса, вместо того чтобы тупо смотреть в телевизор; это приближало ее к Стивену.

Она услышала, как вибрирует ее телефон на прикроватном столике, и улыбнулась; она знала – это от него пришло сообщение. Она прочла его, на миг закрыла глаза и потушила ночник.

Через два дня Камилла должна была поехать в Тулузу, чтобы выступить в суде, и знала, что это отнимет у нее не больше одного дня. Воспользовавшись этим, она предупредила мужа, что на обратном пути поедет через Аркашон, чтобы повидаться с матерью. Таким образом, она вернется в Париж только в субботу вечерним поездом.

* * *

Послав сообщение, на следующий день Стивен поехал к дюне Пила; он рассчитал время так, чтобы оказаться на ее вершине, когда солнце будет прятаться за горизонт.

Но наверху его никто не ждал. Никто не ждал его и в следующие два дня.

В пятницу небо висело низко, и весь день над заливом моросил дождь. Стивен отказался от обычного маршрута, предпочтя пройтись по пляжу, а потом углубиться в бескрайний сосновый лес, ведущий к западному склону дюны.

Лес неожиданно кончился, уступив место огромной песчаной равнине. С этой стороны склон был более пологим и отсюда открывался вид на вершину. Дюна была пустынна; ледяной дождь поливал ее без передышки.

Стивен был здесь один; он шел, и его ноги увязали в мокром песке.

Появилась Камилла; сначала он увидел женский силуэт, но он уже знал, что это она. Она была там, на самой вершине, и она ждала его. Он хотел побежать, но не смог, и тогда решил не спешить, а наслаждаться этой минутой.

Наконец он подошел к ней, не видя ничего, кроме ее улыбки.

Камилла повернулась и протянула руки к океану. Стивен прижался к ней сзади и обнял за талию.

– Ты помнишь, что я сказала тебе, когда мы были здесь последний раз? – спросила она.

– Да: «Обними меня, обними меня крепче!»

– Так обними меня изо всех сил, Стивен! И подари мне вечность!

Благодарности

До чего же это трудная штука – благодарности! Всегда есть риск кого-нибудь забыть, но я все-таки решил рискнуть. Я обязан тем, кто сопровождал меня с моих самых первых писательских опытов.

Первым делом я хотел бы поблагодарить коллектив AmazonFrançaise, благодаря которому десятки тысяч читателей смогли открыть для себя роман «Только если ты захочешь».

Моя благодарность Содружеству независимых авторов, с которыми я делил радости, страхи и надежды на трудном писательском пути.

Моя нежная признательность тебе, Клер. Твоя искренность тронула меня до глубины души.

Я благодарен Анн-Мари, директору культурного центра «Леклер» в Либурне, за ее любезность и помощь в работе.

– Издательству «Мишель Лафон», и особенно Эльзе Лафон: вы оказали мне доверие, и я искренне благодарен вам за это.

– Наташе – моей «любимой танцовщице», которая умела с легкостью и любовью, присущей юным артистам, поддержать меня и этим оказать неоценимую помощь.

– Тебе, Аннушка, – я знаю, ты не любишь, когда тебя превозносят, но от всего сердца я говорю тебе: «спасибо»! Ты была моим самым строгим читателем.

– Сильвии, которая изо дня в день терпела мои сомнения и страхи. Если бы не ее постоянная поддержка, это прекрасная история так и не была бы написана.

Спасибо всем вам, знакомым и незнакомым, которых я наблюдаю и слушаю каждый день: благодаря вам рождаются мои персонажи. Спасибо за то, что вы такие, какие есть: вы помогли мне придумать Камиллу, Стивена… и всех остальных.

Я благодарен собственным воспоминаниям, накопившимся за десятки лет, которые незримо присутствуют на страницах моего романа.

И, наконец, спасибо