Начало - Андрей Васильевич Лео
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут показателен рассказ деда Ходока о предыстории сватовства Парамона к Маланье. Она родом из села Устьянское и как-то раз вместе с отцом заехала к Елисею Кондратичу в гости. Сынок Ходока, увидя её необъятное телесное роскошество, воспылал любовью с первого взгляда и, улучив момент, когда остался с ней наедине, полез обниматься. Девица, недолго думая, сгребла наглого приставалу в охапку и затолкала в узкий промежуток между печкой и стеной. Как ей удалось такого бугая в столь маленькую щель втиснуть, ума не приложу: там, наверно, и я-то еле помещусь.
Вот есть девушки в сибирских селениях! Кстати, бедолага ухажёр сам из-за печки выбраться не смог, его несколько человек оттуда извлекали. Шуток и подколок он наслушался вдоволь, но намерения жениться не оставил. Год брал измором неприступную крепость и добился-таки своего. Молодец!
За прошедшее время я многое узнал о крестьянской жизни, и в Сибири, и в России, ведь две деревушки как пример разного жизненного уклада всё время перед глазами находятся. Сибиряки живут явно богаче, у них если в хозяйстве две коровы и две лошади, то это бедняки, а для Мишкиной деревни это уже приличное хозяйство. У деда Ходока шесть коров, четыре лошади, мелкую живность и не сосчитать, а у каждого из его сыновей «скотский табор» ещё больше. Но, соответственно, и ухаживать за хозяйством приходится от зари и дотемна. Жуть! Не-е, я уж лучше буду у них масло, сыр и яйца на подстреленных зайцев выменивать, чем так горбатиться.
И в питании деревень наблюдаются отличия. Сибиряки каждый день мясо едят, а переселенцы из России до приезда сюда только по праздникам его видели. В дальнейшем мне необходимо постоянно помнить: сельская местность в европейской части империи нищая, покупательная способность у крестьян почти никакая, строить планы о продаже там крупных объёмов сельхозинвентаря бессмысленно. В Сибири же свободные деньги, несомненно, имеются, но самого народа маловато.
В последнее время особенно радуют изменения в характере отчима. Совсем другой человек стал: не пьёт, каждый день весёлый ходит, даже шутит порой, а Мишкину мать чуть ли не на руках носит. Вся агрессия ушла, будто и не было.
Гнат рассказал об одном случае, на Рождество произошедшем. Видел он, как двое пьяных к отцу со старыми обидами приставали. Стоят, поносят его по-разному, а тот улыбается. Один придурок, видя нулевую реакцию, ляпнул гадость про нашу мать. Зря он так. Всего два быстрых удара – и мужики улетели в одну сторону, их шапки – в другую, валенки – в третью. Отчим ещё посмотрел на барахтанье бедолаг в снегу, поржал над ними и домой направился. Ну, что тут скажешь? Хорошо, если я в отношении него неправ оказался.
Кстати, пьяные и от жён дома звездюлей получили: мать Мишки в деревне любят. Я лишь недавно узнал, что это благодаря ей люди смогли сюда переселиться. После манифеста об отмене крепостного права крестьянину для полной свободы нужно было выплатить откупные платежи, а большинству народа такие траты не по карману. Вот она и уговорила Мишкиного папашку отпустить всю деревню без откупных. М-да-а, я удивился, порядочные деньги мужик на ветер выкинул. Страшная штука… лябовь.
К середине февраля опять вошёл в ритм охота – учёба. С немецким разговорным у меня, похоже, уже всё на мази, сказалось самостоятельное изучение его в прошлой жизни. Теперь бы ещё с немецким письменным до лета освоиться, и будет всё в ажуре. А летом по-любому нужно за французский браться: нынче дворянин, не знающий французского языка (хотя бы минимум разговорного), воспринимается дворянским обществом как неуч и деревенщина.
В конце февраля пришла Масленица. У-у, тот же самый бедлам, что и святки-колядки. Не, ну невозможно нормально работать в таких условиях! Меня местные зимние развлечения уже начинают утомлять, а вот у Машки, наоборот, энергия бьёт ключом и счастье на лице нарисовано от уха до уха. Любит она веселиться и песни горланить.
После Масленицы Софа прижала меня к стенке с вопросами о будущем.
– Михаил, нам надо обсудить нашу дальнейшую жизнь.
Что-то наша красавица слишком официальна. Не к добру это.
– Нет проблем.
– Ты уже решил, куда мы переедем?
– Да. В Красноярск. Канск нам не подходит, перспектив маловато.
В памяти сразу всплыли воспоминания о захудалости местного городка. Вряд ли Красноярск сильно от него отличается, но лучше уж поехать туда, всё же и город побольше, и нас там не знают.
– Хорошо. А жить где будем?
– Дом купим. Постоянно в гостинице проживать накладно выйдет. Средств у нас на простенькое жильё должно хватить, а летом и на комфортное золота накопаем.
– Дом быстро не купить.
– Да, придётся поехать туда заранее.
Она задумчиво покивала своим мыслям.
– И когда ты планируешь переезд?
– Осенью. Как закончим золото намывать, соберёмся и двинемся, а если золотая жила закончится раньше, то раньше и поедем. То есть в начале лета нам придётся съездить посмотреть жильё.
– Нет, летом будет поздно. Если мы хотим следующую зиму в Красноярске встречать, необходимо ехать сейчас.
К такому повороту разговора я был не готов.
– А зачем так рано?
– Большинство сделок по жилью проходят загодя, так продавец получает возможность без спешки совершить переезд и обустроиться на новом месте, а покупатель ещё и в деньгах выигрывает. Нам также потребно время на выбор, ведь нужно не абы какой дом купить, а такой, который станет приличествовать нашему положению. Его надлежит осмотреть и при наличии недоделок наметить время к исправлению оных и изыскать для этого средства.
Оп-па! Ну-у… надо так надо.
– Понял. Когда едем?
Отпускать Софу одну я не собирался. Потерю денег из-за нападения каких-нибудь отморозков мы ещё сможем перенести, но терять нашу красавицу знахарку мы просто не имеем права. Да и деньги наши я хрен кому отдам.
– Через неделю Елисей Кондратич со своими в Канск на базар поедет. Нам желательно с ним отправиться.
– Хорошо. Машку в деревне оставим?
Софа стала неторопливо рассуждать:
– Я думаю, предварительный залог за дом потребуется большой, а поскольку намытое золото мы решили пока придерживать, значит, продаём в Канске всю добытую пушнину. Вот Машка нам и пригодится, торговать поможет. И ей развлечение, и нам спокойнее. А назад она с деревенскими вернётся.
Я, соглашаясь, кивнул. Да-а, спокойствие нам не помешает, слушать опять сестрёнкины жалобы, что мы её бросаем, совсем не хочется. Хутор на время отъезда в Красноярск придётся оставить, зимой тут малявке даже с бабой Вожей не стоит находиться. Пусть поживёт у Ходока, там ей рады будут. Мухтара с Ферей туда же определим.
Неделя сборов пролетела незаметно, и восьмого марта мы двинулись в путь. На санях
