Делать мнение: новая политическая игра - Патрик Шампань

Так, например, техническое приложение к письму Робера Бадинтера контрольной комиссии, которая в 1981 году устанавливала правила проведения дебатов между В.Жискаром д'Эстеном и Ф.Миттераном, предусматривало два следующих условия постановки: "Чтобы обеспечить одинаковую длительность показа кандидатов, в ходе выступлений будет передаваться только изображение говорящего кандидата, исключая любые вставки или показ реакции его собеседника или арбитра. Для показа будут использованы только средний план (тело до пояса) и крупный план (лицо во весь кадр). Решения изменить расположение камер для показа каждого кандидата будут приниматься его советником." (Монд, 2 мая 1981). Вот почему едва ли парадоксально утверждать - вопреки тому, что делает большинство политологов, спешащих анализировать дебаты, - что наиболее адекватным типом анализа таких политических передач сегодня является, несомненно, тот, который меньше изучает само содержание спора (которое, впрочем, можно с легкостью вывести из характеристик спорящих политиков и способа, которым они к этому готовятся), и обращает все внимание на то, что происходит до и после передачи.

Показательные дебаты

Из многих политических дебатов тот спор, в котором 27 октября 1985 года столкнулись Лоран Фабиус, тогда действующий премьер-министр и социалист, с Жаком Шираком, бывшим премьер-министром и лидером оппозиции, заслуживает детального анализа, так как он почти на уровне карикатуры, как пример из учебника, соединил в себе новые формы политической борьбы, в которых телевидение, и особенно опросы, обладают решающим функциональным значением. Выбор этого спора как "модели для анализа" нового состояния политического поля не оправдан только тем, что он как бы в миниатюре воспроизводит структуру и функционирование этого поля. Его существенные политические отголоски являются показателем функционального веса, а сегодня капитала, которым могут обладать "медиатические представления" в политической игре. Это политическое столкновение далеко не было быстро подготовленным и быстро забытым спором, не сказавшимся на распределении политического капитала, имеющегося у различных агентов поля, а было воспринято самой этой средой как показательное и важное./174/

Эти дебаты, транслированные по телевидению и радио, действительно составляют своего рода реализованный "идеальный тип" чисто медиатических событий, которые сегодня все больше производит политико-журналистское поле и за которыми наблюдают обширные аудитории телезрителей. За рамками самого "представления" двух политических лидеров, хорошо известных публике - в основном по телепрограммам - и спорящих перед камерами, мы можем увидеть всех, как самых заметных, так и самых завуалированных агентов, участвующих сегодня в функционировании политического поля, - от традиционных политических комментаторов, политиков и журналистов, стремящихся посредством своих заявлений и комментариев навязать определенное видение дебатов до их начала и после их завершения, - и до "новичков", идет ли речь о политологах, "препарирующих" дебаты и анализирующих графики одобрения, замеренного на тестовых аудиториях, о вездесущих институтах изучения общественного мнения, проводящих исследования по поводу "имиджа" двух лидеров до и после дебатов и на тему выбора "победителя", или о консультантах по политической коммуникации, помогающих двум политическим "звездам" до и после дебатов, а затем по просьбам журналистов высказывающих экспертное мнение о "выступлении" двух "звезд".

Эта дискуссия - результат напряженных переговоров, включивших в себя всю историю предшествовавших телевизионных дебатов. Выбор канала и времени ее проведения был не случаен: она прошла по каналу ТФ1 воскресным вечером как раз перед фильмом, потому что этот канал мог дать наилучший вариант "спонтанной" аудитории, называемый на телевизионном жаргоне "кусок для мясника" [19]. Сама канва спора и порядок обсуждения различных тем были спланированы в зависимости от прогнозируемого объема аудитории, рост которой предполагался с приближением часа "традиционной встречи с воскресным фильмом". "Мы решили отдать "звездное" место теме внешней политики, свидетельствует один из журналистов, участвовавший в подготовке и арбитраже дискуссии. Лучшие удары будут нанесены не на этом участке. Но это позволит рассеянным или запоздавшим телезрителям занять свои места у телевизора. Зато на следующие раунды мы оставили экономические и политические проблемы, по поводу которых участники спора не смогут не устроить зрелищной схватки" [20]. Окончательная дата передачи была выбрана из нескольких вариантов с учетом чисто политических стратегий двух лидеров, которые оба пожелали установить дату, наиболее благоприятную/175/ для них с политической точки зрения. Выбор журналистов, судивших спор (участие которых сводится к наблюдению за хронометром, измеряющим время выступлений, и к напоминанию "участникам спора" тем, которые они, следуя предварительной договоренности, должны обсуждать,), тем не менее составляет предмет сложных переговоров: один журналист не принимается одной стороной, так как предложен другой, второй - потому что он слишком политически заметен, третий - потому что слишком болтлив и способен отвлечь внимание от "звезды", четвертый - так как он уже участвует в другой политической передаче.

Проведение самой передачи и практическое выполнение установленных правил не были предоставлены воле случая. Например, было условлено, что сценарист не должен был "благоприятствовать", или, напротив, "препятствовать" одному или другому лидеру путем специального кадрирования и должен был даже дать обязательство не показывать лицо того участника, который молчит, чтобы не показать его жесты, гримасы сомнения, или насмешливые улыбки, традиционно направленные на дестабилизацию конкурента. Было также вынесено общее решение о том, что дискуссия развернется без присутствия какой-либо публики, чтобы она не была нарушена разными смешками, шепотом и шумом и чтобы на суждение телезрителей не повлияли возможные реакции этой аудитории. Аналогично, потребовались долгие переговоры для определения размера стола, чтобы противники не оказались ни так близко друг от друга, чтобы читать записи конкурента, ни так далеко, чтобы потерять с ним физический контакт. Кроме того, консультанты мэра Парижа потребовали, чтобы ноги лидеров были скрыты широким фартуком..., чтобы телезрители не смогли видеть непроизвольные движения ног, по-видимому свойственные их лидеру. Также каждому из "участников спора" был передан образец ткани, чтобы они могли выбрать цвет своих костюмов*. Наконец, - и эти указания о подготовке дебатов еще не чрезмерны - ТФ1 передала одному специализированному германскому предприятию заказ на семь пар стульев, широких и узких, и кресел, твердых и мягких, с подлокотниками и без них. чтобы каждый кандидат мог выбрать сидение, наиболее подходящее его строению./176/

* Несмотря на советы своих консультантов по коммуникации, Лоран Фабиус надел светло-серый костюм, потому что он был именно в этом костюме несколькими днями раньше во время конгресса социалистической партии в Тулузе, где он успешно выступил перед активистами партии. Принципы, по которым выбирают цвет костюма, относятся здесь к области магии и выполняют функцию психологической поддержки.

Тем не менее, когда мы рассматриваем эти дебаты уже на некотором расстоянии, то постфактум удивляемся, какое большое значение придала им пресса и какой отклик они имели в политическом пространстве. Явление, представленное как "событие года", по существу, имело очень банальное содержание. Впрочем, развитие дискуссии было столь предсказуемым для политических комментаторов, что многие из них оценили ее без удивления, а некоторые посчитали даже "посредственной". Событие, представленное этими дебатами, на самом деле является результатом труда целого коллектива, хотя само оно во многом - плод деятельности журналистов: это, по определению, то, что редакторы газет и программ договариваются - при этом не советуясь друг с другом - поместить на первую страницу или в начале радио- или телевизионного выпуска. Как бы то ни было, рамки игры и оценки журналистов различаются от случая к случаю. Например, место, уделенное, природной катастрофе, "нежелательной" демонстрации, важной встрече на высшем уровне, голодовке безработного, политическому "скандалу" или телевизионным дебатам, не отдается полностью на свободный выбор журналистам. Мы знаем, что в силу "эффекта поля" есть события, о которых агенты журналистского поля не могут не говорить под угрозой потери статуса профессионала в области информирования (например, массовые студенческие выступления) или потому, что об этом говорят другие журналисты; есть другие события, которые они могут информационно поддержать или не поддержать, и таким образом сделать или не сделать из них важные события (например, голодовка); и наконец, третьи, которые они могут открыто игнорировать. Социальные группы обладают разной способностью производить действия, дающие возможность журналистской среде воспринять их как "событие, заслуживающее места на первой странице", ведь далеко не все группы давления могут для поддержки своих требований вывести на улицу тысячи демонстрантов или придумать новые формы демонстраций, привлекающие внимание журналистов. Кроме этих структурных факторов, существуют также факторы конъюнктурного типа, приводящие к тому, что при отсутствии "достаточного количества новостей" некоторые факты могут быть отнесены к рангу "событий" и стать объектом обычной дискуссии внутри политико-журналистской среды./177/