Пришествие Аватара - Валерий Федорович Евтушенко

соседней комнате храпел охранник, на кухне бодрствовал еще один. Оба телохранителя, а лучше сказать, конвоира, неотлучно находились при нем, сменяя друг друга. Он понимал, что до утра никто о нем беспокоиться не станет. Если даже кто-то позвонит в его гостиничный номер в 9-10 часов и не получит ответа, то и тогда поднимать тревоги не станет, мало ли куда мог выйти жилец из номера. Следовательно, ранее, чем до обеда его отсутствие не обнаружится. Потом найдут труп девушки… Что будет дальше, думать не хотелось. Выход был только один — связаться каким-то образом с Матросовым. Но как?

Юганов много читал о телепатии, но в то, что мысли можно передавать на расстояние, не верил. Слишком уж глупо выглядели все эти эксперименты с телепатией, которые показывали по телевизору: сидит тетка, закрыв глаза и о чем-то думает, а другая в нескольких километрах чертит какие-то рисунки. Потом начинают сравнивать, что представляла себе первая и что нацарапала вторая. Все это отдавало шарлатанством.

Тем не менее, сейчас ему пришло в голову, что в принципе телепатия есть ни что иное, как передача биотоков мозга, которые представляют собой определенный вид энергии. Если эту энергию сконцентрировать и направить на поиски такой же энергии, исходящей от другого биологического объекта, то возможно сработает эффект резонанса. В том, что Матросов где-то в Новосибирске и думает о нем, Василий не сомневался. Приняв удобную позу, он стал погружаться в состояние транса. Постепенно он перестал ощущать свое тело, его обнаженное сознание отделилось от его тела и он постарался охватить им весь Новосибирск, как будто с высоты птичьего полета. Его воображению открылась Обь, делившая город на левый и правый берег, ослепительная россыпь городских огней, тонкая прямая линия Красного проспекта, примыкающие к нему улицы. Затем он стал обследовать улицу за улицей, дом за домом. Внезапно его сознание (или подсознание?) уловило какие-то знакомые биоритмы и, словно, ринулось вниз. В тот же момент в мозгу Василия что-то щелкнуло, будто открылась какая-то заслонка, и он вышел из состояния медитации. Юганов прислушался к своим внутренним ощущениям. В его мозгу что-то изменилось. Храп спавшего за стенкой охранника раздражал и не давал сосредоточиться.

— Перестань храпеть, — со злостью подумал Василий и храп тут же прекратился. Он вновь сосредоточился на своих ощущениях и вдруг уловил мысли бодрствовавшего на кухне второго конвоира, который с нетерпением ожидал, когда сможет разбудить напарника и лечь спать.

Юганов стал экспериментировать. Вначале он дал охраннику мысленную команду уснуть и тот на какое-то мгновение погрузился в сон, но тут же очнулся, поднялся из кресла и стал ходить по комнате. Василий понял, что следует действовать более мягко. Когда тот вновь уселся в кресло, он медленно проник в его мысли, как бы нашептывая, что тот за день очень устал, его конечности тяжелеют и наливаются теплом, веки слипаются, все тело расслаблено, ему хочется забыться и перенестись куда — нибудь на берег моря, где тепло прохладный ветерок слегка касается его лба. Спустя несколько минут, он почувствовал, что охранник погрузился в глубокий сон. Впрочем, в положении Юганова это ничего не изменило. Воспользоваться телефоном он сейчас, конечно мог, но каков смысл в вызове опергруппы? Даже, если и удастся задержать Спрута, то сам он сразу же окажется за решеткой.

Выход он видел лишь один: установить контакт с Матросовым, вместе они придумают, как выйти из сложившейся ситуации. Но как это сделать в полуторамиллионнном городе?

В это время он вспомнил, что когда его подсознание уловило какие-то биоритмы, источник сигнала находился в районе гостиницы «Сибирь».

Василий сосредоточился и стал мысленно передавать в этом направлении: «Матросов откликнись, это я Юганов». При этом он мысленно представил себе здание гостиницы, этажи, номера. В одном из них, как он полагал, и должен был находиться Сергей.

Время шло, но ответа от Матросова не поступало. Он уже перестал надеяться на то, что из его замысла что-нибудь выйдет, когда вдруг мозг пронзила четкая ответная мысль: «Черт возьми, у меня уже кажется слуховые галлюцинации, пора обращаться к психиатру».

7.

Сергей приехал в Новосибирск вечером того же дня, что и Юганов, но решил поселиться отдельно от него, в гостинице «Сибирь» в нескольких кварталах от вокзальной площади. С одной стороны он хотел тем самым избежать даже случайных контактов с Василием, но главное, опасался сам оказаться в поле зрения Спрута. «Если я опознал его, то с такой же вероятностью и он может вспомнить о нашем предыдущем знакомстве», — благоразумно решил Матросов. Впрочем, вечером он все же зашел в вестибюль гостиницы «Новосибирск» и поинтересовался у дежурного администратора, в каком номере остановился Юганов и как ему позвонить. Затем он вычислил окна его номера и незаметно понаблюдал ними, мельком даже видел его фигуру у окна. Автомобиль Василия он обнаружил припаркованным у гостиницы. Матросов знал, что за гостиницей ведется наблюдение сотрудниками местных органов безопасности, и даже вычислил место, откуда оно велось, но вступать с ними в контакт не стал. Осторожный Александр Ильич решил перестраховаться, поэтому Матросов действовал, как независимый агент, наблюдая и за объектом наблюдения и за наблюдателями. Не то, чтобы Александр Ильич не доверял новосибирским коллегам или сомневался в их профессионализме, но он хорошо усвоил простую истину: при осуществлении любого плана, насколько бы хорошо он не был продуман, невозможно учесть всех мелочей и, если их критическая масса превысит некоторый предел, план лопнет, как мыльный пузырь. Роль Матросова и заключалась в том, чтобы при необходимости корректировать ситуацию, подобно «чистильщику» в футболе.

На следующий день он побывал на лекции в ДКЖ, Юганов не ошибся, когда ему показалось, что он видел Сергея в числе зрителей. Вечером, немного изменив внешность, он вновь появился на привокзальной площади, затем, не торопясь, обошел гостиницу со всех сторон, обратил внимание, что с ее тыльной стороны внутренний двор огражден высоким забором и въезд на его территорию охраняется. Возвратившись на привокзальную площадь он убедился, что окна номера Юганова освещены, значит, тот дома. Хотя все вроде бы было в порядке, но Матросов ощущал какое-то внутренне беспокойство. От природы он был интуитивом, а за годы работы в спецслужбах еще более развил в себе это качество, поэтому доверял не столько логике, сколько интуиции. Это чувство не раз выручало его в трудных, а порой и смертельных ситуациях.

Вот и сейчас, хотя оснований для тревоги и не было, он ощутил чувство острого беспокойства. Сосредоточившись на этом ощущении, Сергей понял в чем дело — оперативникам не