Щит и меч «майора Зорича» - Анатолий Терещенко

Это был верный знак, что узников из канцелярии поведут на казнь, потому что эсэсовцы убивали своих жертв голыми».

9 апреля 1945 года после мучительных допросов, избиений и пыток адмирал Канарис — бывший шеф всемогущей военной разведки был повешен. Таким же образом там было совершено более 700 казней немцев, которые оказались вредными, а поэтому и не нужными агонизирующей власти.

Нацисты с удовольствием вешали своих преданных когда-то гитлеровскому режиму высокопоставленных клевретов. Правда, не минули этой позорной казни и сами палачи.

Вскоре после того, как войска Красной армии освободили Люблин, диверсионно-разведывательный отряд, выросший из небольшой группы Зорича, стал оценивать свою деятельность для будущего доклада вышестоящему руководству.

Через некоторое время Центр потребовал эти данные. Они у разведчиков уже были готовы.

В Центр полетела шифровка с конкретными результатами зафронтовой работы. В ней говорилось, что в целом отрядом было ликвидировано более 700 гитлеровцев, уничтожено 30 танков, 20 автомашин с радиостанциями и обслугой, подорвано 12 фашистских эшелонов, 7 мостов, 8 складов с боеприпасами и горюче-смазочными материалами, разоблачены десятки фашистских наймитов — шпионов и провокаторов. И это кроме собранной и переданной в Центр ранее разведывательной информации.

Это был пусть небольшой, «скромный», как часто говорил Зорич, но всё же вклад отряда в дело великой Победы над фашизмом.

Местные власти жестоко карали тех, кто посягал на жизнь любого подданного Третьего рейха. Выступая на заседании политических руководителей НСДАП в Кракове 15 января 1944 года, «хозяин» Польши Ганс Франк по этому вопросу сказал:

«…Я не постеснюсь заявить, что если будет убит один немец, то будет расстреляно до ста поляков.»

А на заседании правительства Франка в Кракове в это же время обсуждались «архиважные» вопросы:

1. Есть ли целесообразность проводить казнь по возможности там, где было совершено покушение на какого-либо немца.

2. Не является ли возможность организации особых мест для казни, так как установлено, что польское население стекается к доступным местам казни, набирает в сосуды пропитанную кровью землю и несет в церкви.

Реакцию немцев на похищение берлинского гауптмана долго не пришлось ждать. Высший руководитель СС и полиции на Востоке со штаб-квартирой в Кракове издал следующий приказ, копии которого разослал во все округа. В нем говорилось:

«Положение с обеспечением безопасности в генерал-губернаторстве ухудшилось настолько, что отныне следует применять самые решительные средства и принимать наистрожайшие меры против виновников покушений и саботажников не немецкой национальности.

Рейхсфюрер СС с согласия генерал-губернатора Франка приказал, что во всех случаях, когда совершены покушения или попытки покушения на немцев или когда саботажники разрушили жизненно важные сооружения, должны быть расстреляны не только схваченные виновники, но, кроме того, должны быть казнены также все родственники — мужчины, а родственники по женской линии — женщины и девушки старше 16 лет — направлены в концентрационный лагерь…»

Но партизаны не обращали внимания на грозные слова этого фашистского рескрипта — предупреждения, выдержками из которого были обклеены стены домов и заборы Люблина. Они горели бесстрашием — этим хладнокровием страха, которое ощущение близкой победы загоняло куда-то глубоко внутрь.

Народные мстители продолжали свое священное дело борьбы с фашизмом. Отряд имени Железняка настолько разросся, что в конце войны превратился в соединение.

Именно в этот период ощущался рост его активности и, конечно же, наступательный порыв. Летели под откос поезда, подрывались на минах автомашины и бронетранспортеры, взрывались шахты, ликвидировались гитлеровские пособники и уничтожались полицейские, солдаты и офицеры вермахта в ходе проведения ими карательных экспедиций против партизан.

Уже никто не мог остановить, словно катящуюся с горы на огромной скорости многотонную снежную лавину, сметающую на своём пути любые препятствия, лавину всенародной мести за унижения человеческого достоинства, поругание родной земли и жестокость политики озверелого фашизма.

И наконец, пришла долгожданная победа для этих мест. Она пришла словно первая весенняя гроза, смывшая грязь нацистской нечисти и захламленность от пережитой суровой зимы под названием Оккупация.

Под натиском воинов Красной армии и партизанских соединений, а также отрядов местной самообороны немецко-фашистские полчища были отброшены на запад. Вскоре наши войска очистили всю территорию Люблинского воеводства. На заседании штаба партизанского соединения имени Железняка было принято решение пройти победными колоннами — походным маршем через освобожденный город Томашув.

Бойцы, как могли, подготовились к этому торжественному, а потому радостному мероприятию — почистили и отремонтировали обувь, одежду, личное оружие.

И прошли по центральной улице города — гордые, смелые, счастливые, с чувством исполненного воинского долга…

Глава 9. ДАВНЯЯ ВСТРЕЧА

Не помню, кто-то сказал, есть музыка, которую понимают, которой наслаждаются только те, кто прошел большую половину своего жизненного пути. Это музыка, так сказать, внутренняя, умственная, и лишь одна душа схватывает её немые аккорды, — это музыка воспоминаний.

Как говорится в одном из любимых романсов Зорича, «это было недавно — это было давно…» — всё зависит, с каких позиций подходить к измерению пройденного пути. Для размера человеческой жизни — много, а для исторической эпохи — мало. Вот уж действительно: воспоминание — это род встречи!

Это было в далеком теперь уже 1965 году.

Во время учёбы на третьем курсе 1-го факультета Высшей школы КГБ при СМ СССР по заданию редколлегии стенной газеты «Чекист» автора с коллегами по перу направили взять интервью у генерал-майора запаса Алексея Никитовича Асмолова — легендарного героя партизанской войны на территории Чехословакии. Сегодня это две суверенные страны — Чехия и Словакия.

В ту пору генерал жил в «сталинском» доме на Комсомольском проспекте Москвы почти напротив церкви св. Николая Угодника. Сегодня автор обитает по соседству с прежним домом генерала. К великому сожалению, ветерана уже нет с нами — он ушел из жизни 3 сентября 1981 года.

Как бы интересно было поговорить с ним с высоты нынешнего времени, увязав то, что автор услышал в Киеве от его собрата по оружию, легендарного Зорича. Увы, как говорится, что имеем — не храним, потерявши — плачем. Но автор кое-что сохранил, как будто предчувствовал, что будет мысленно идти вместе с Зоричем его боевыми дорогами.

Он заглянул в свой дневник, который, к счастью, вел почти ежедневно в пору молодости, и нашел там две приклеенные черно-белые фотографии и следующую запись:

«11 декабря 1965 года.

По заданию редколлегии стенгазеты "Чекист" (автор тогда был её редактором. — А.Т.) я с друзьями-коллегами по перу и учебе отправились взять интервью у "генерала со «Львом»". "Бородача". Так называли легендарного русского героя-партизана чехи и словаки — бывшего начальника Главного штаба партизанского движения в Словакии. Гитлеровцы, изводясь в ярости и злобе из-за активных действий подопечных руководителя партизанским движением, прозвали его "черным генералом", хотя он был тогда всего лишь только полковником.

Правительство ЧССР за помощь в поддержке Словацкого национального восстания наградило его высшим чехословацким орденом — "Золотым Львом".

Алексей Никитович Асмолов в дальнейшем руководил партизанскими отрядами и движением Сопротивления на территории Чехословакии.

Он пригласил нас в свой небольшой кабинет, превращенный в домашний музей — сувениры, награды, вымпелы, грамоты…

После интересного и многочасового рассказа о деятельности чекистских разведывательно-диверсионных групп и организованных вокруг них партизанских отрядов он показал нам фотоальбомы с запечатленными событиями тех лет. Генерал также остановился на подробностях Словацкого национального восстания.

Много мы узнали об участии перешедших на сторону патриотов воинов словацкой армии в борьбе против немецко-фашистских оккупантов и режима диктатора, марионетки нацистской Германии Йозефа Тиссо.

Говорили и о высоком подъеме патриотизма советских людей в годы военного лихолетья. Он связал его живучесть с достойным воспитанием в молодежных организациях: среди октябрят, пионерии и комсомолии.

— С детства он прививается, — заметил генерал, — а потом растет и делается с годами мудрее. Настоящий, живой патриотизм не тот, который суетится и чванится в торжественные минуты, а тот, который ежедневно и неутомимо заботится об общем благе. И самое главное — не бахвалится этим качеством, не выставляет его напоказ.