Канцлер Мальтийского ордена: Вежливые люди императора. Северный Сфинкс. К морю марш вперед! - Александр Петрович Харников

class="p1">Великая княжна робко швырнула нож (по-моему, при этом она даже зажмурилась), и он, естественно, улетел «в молоко». Пришлось искать его минут пять с помощью фонарика.

– Есть женщины в русских селениях… Слона на скаку остановят и хобот ему оторвут… – раздался за моей спиной чей-то насмешливый голос.

Оказывается, за нашими экзерцициями издали с любопытством наблюдали несколько «градусников».

– А что вам, собственно, не нравится? – меня вдруг разобрала злость. – Может быть, человек первый раз взял в руки ножик, чтобы бросить его в цель! Вы сами-то что, появились на свет в бронике с ножом в зубах? Хватит скалиться-то…

«Градусники» жизнерадостно заржали. Потом один из них подошел к красной от стыда Екатерине и спокойно начал объяснять ей, что и как надо сделать, чтобы нож попал точно в цель. Закусив губу, великая княжна послушно кивнула и попробовала еще раз метнуть нож. С пятой или шестой попытки ей удалось попасть в мишень.

– Ура! Получилось! – радостно закричала Екатерина. Опомнившись и поняв, что выглядит не совсем прилично, она вежливо поблагодарила «спеца», который провел с ней «мастер-класс».

Тот с улыбкой кивнул ей и пошел к своему «Тигру».

– Ваше императорское высочество, – осторожно сказала я, – полагаю, что вам не следует никому рассказывать о том, что здесь произошло. Думаю, что ваш батюшка и ваша матушка вряд ли вас похвалят, узнав о том, чему вас научили наши ребята.

Великая княжна со вздохом согласилась со мной, после чего неожиданно предложила зайти к ней в гости.

– Там сейчас только мои младшие братья и сестры, – сказала она. – Думаю, что им с вами будет интересно. Вы такая удивительная и загадочная…

Немного подумав, я согласилась. Прихватив с собой рацию, я вместе с великой княжной направилась в Михайловский замок…

* * *

4 (16) марта 1801 года. Санкт-Петербург.

Патрикеев Василий Васильевич, журналист и историк

Сегодня я посетил арестованного генерала Палена, чтобы побеседовать с ним как с главой заговора. Вместе с Аракчеевым я отправился на другой берег Невы – в знаменитый Секретный дом Алексеевского равелина Петропавловской крепости. Этой обители скорби в XXI веке уже нет, так как в 1884 году, по указу императора Александра III, тюрьма для государственных преступников из Петропавловской крепости была переведена в Шлиссельбург, а само здание снесено. Позднее канал, отделявший территорию равелина от крепости, засыпали, а на месте тюрьмы построили дом, в котором разместился Военно-исторический архив. В советское время здесь находились редакция газеты ЛенВО «На страже Родины» и окружная типография.

О существовании Секретного дома многие в Петербурге знали, но мало кто его видел вживую – одноэтажное здание трудно было обнаружить, даже находясь в крепости или проплывая на лодке мимо ее стен. Единственный вход в Алексеевский равелин – огромные Васильевские ворота, расположенные в западной стене – изнутри всегда был надежно заперт на огромный замок. Кроме того, стены равелина отделял от крепости канал, идущий из Большой Невы в Кронверкский пролив. Через этот канал был переброшен небольшой деревянный мостик.

Лишь один раз в год жители Санкт-Петербурга могли краем глаза взглянуть на таинственную цареву тюрьму, да и то лишь с высоты крепостной стены. Происходило это в день Преполовения Господня[29], когда проводился традиционный крестный ход по стенам крепостных бастионов. Участники крестного хода с невольным страхом рассматривали таинственное здание, стоящее среди тихого и безлюдного двора. В нем в свое время содержалась таинственная узница, известная как княжна Тараканова. Кто она была на самом деле, историки спорят до сих пор. Она не погибла в казематах Петропавловки во время наводнения, как считают многие, видевшие знаменитую картину художника Флавицкого, а умерла от туберкулеза и была похоронена в безымянной могиле на территории Алексеевского равелина.

Сам же Секретный дом представлял собой одноэтажное здание треугольной формы. До 1797 года оно было деревянным. Но в начале своего царствования император Павел Петрович издал указ о том, что «для содержащихся под стражею по делам, до Тайной экспедиции относящимся, изготовить дом с удобностью для содержания в крепости». И в Алексеевском равелине возвели каменное здание на три десятка «посадочных мест».

Единственная дверь в эту русскую Бастилию находилась напротив Васильевских ворот и вела в приемную. От нее вправо и влево шли внутренние коридоры, которые в одном из углов прерывались квартирой смотрителя и кухней. Камеры Секретного дома Алексеевского равелина предназначались для наиболее опасных государственных преступников: узников помещали сюда исключительно по приказу царя, и только по высочайшему указу их могли отсюда выпустить. Арестант, поступая в Секретный дом, терял свое имя и звание. Он значился по номеру камеры, в которой содержался. По прибытии его делалась запись: «Прибыла личность», а в случае смерти или перевода в другое место заключения в книгу учета записывали: «Убыла личность», без упоминания имени арестанта.

Окна «нумерованных покоев» выходили во двор равелина. В каждой камере имелась изразцовая печь. Существовало несколько камер для тех, кого бы в наше время назвали VIP-арестантами. В их покоях стояла кровать с пуховыми перинами и подушками и со стегаными ситцевыми одеялами, кресла, мягкие стулья и ломберный столик, зеркало, кушетка. Большая же часть камер была обставлена проще: простой стол и стул, кровать с тюфяком из оленьей шерсти, суповая миска, глиняная ложка и бутылка, деревянные столовые приборы. Четыре ненумерованные «дополнительные» камеры были самыми скромными.

В самой камере круглосуточно находился караульный солдат, дабы арестанты не совершили покушение на побег, или на «собственное погубление жизни». На каждую камеру назначались по три нижних чина, сменявших один другого для беспрерывного наблюдения за заключенным в течение суток. Караульным строго-настрого запрещалось вступать с арестантами в какие-либо разговоры, чтобы не поддаться «ни ласкательным просьбам, ни величавым угрозам». Даже во время прогулки никто не имел права видеть узника, кроме караульного. Трижды в сутки начальник караула лично обходил все занятые камеры. Службу здесь несли караульные из так называемого Сенатского полка, позднее преобразованного в Литовский полк. Эта воинская часть занималась в Российской империи делами, которыми в наше время выполняли комендантские службы – охраняла особо важные объекты и осуществляла перевозку секретной документации.

Караул, охранявший узников Секретного дома, подчинялся напрямую лишь начальнику Тайной экспедиции и военному губернатору Санкт-Петербурга. Власть коменданта Петропавловской крепости распространялась только до наружной охраны Алексеевского равелина, а что происходило за стенами тюрьмы, было уже вне его компетенции. По иронии судьбы в одной из камер государевой тюрьмы сейчас находился этот самый генерал-губернатор, правда, бывший. Поэтому документ, дающий нам с Аракчеевым право на свидание и на допрос генерала Палена был подписан лично императором.

У