Марионетка - Николай Калифулов

Приятный женский голос, прозвучавший рядом, неожиданно прервал его размышления. «Калифорниец» повернул голову, и грустные глаза его встретились с улыбающейся молодой женщиной. Он вдруг вспомнил свою роль Дон — Жуана, улыбнулся ей и, взяв ее под руку, повел навстречу весне решать неразгаданные загадки.

Автомобиль «Вольво», забрызганный дорожной грязью, въехал на территорию усадьбы Одинцова. Подъехав к главному входу, он остановился. Водитель, высокий мужчина с резкими чертами лица, вышел из машины и, подойдя к правой задней дверце, услужливо открыл ее. Из нее вышла модно одетая, с виду интеллигентная молодая женщина приятной внешности. Она легкой походкой проследовала в дом. Холл, куда она вошла, был со вкусом обставлен импортной мебелью. Пройдя по китайскому ковру искусной работы, она вошла в другую, очень большую, роскошную комнату.

Гость, впервые входящий в такое помещение, невольно залюбовался бы его необычной красотой. Потолок был мастерски отделан витражным стеклом, который разными цветами отражал свет, исходящий от огромной хрустальной люстры. Большие картины известных художников, которым место было только в Эрмитаже, украшали стены этой сказочной комнаты. Камин с мозаичной отделкой удачно вписывался в роскошь, к которой здесь уже привыкли, демонстрируя и пугая гостей богатством, а значит, и величием хозяина этого дома. Около камина уютно расположились два массивных пухлых кресла, напоминающих собой их владельца. В одном из таких кресел расположился хозяин дома, тучный пожилой мужчина. В левой руке он держал курительную трубку и попыхивал табачным дымом, который сизым туманом расстилался вокруг, другой рукой он держал газету. Через очки в золотой оправе Одинцов внимательно разглядывал фотоснимок, изображенный рядом со статьей, которая его заинтересовала. Он не заметил, как в комнату, словно птичка, легко впорхнула особа, которая вела себя уверенно, и можно было заключить, что она была здесь на правах хозяйки. Она, как кошка, тихо подкралась к креслу и ладошками прикрыла мужчине очки. Одинцов от неожиданности вздрогнул, но потом, поняв, в чем дело, сказал:

— Танюшка! Меня твои фокусы когда-нибудь в гроб загонят. Ну пожалей же ты меня!

— Извини, мой дорогой, я просто пошутила.

— Ну, ладно, ладно, присаживайся рядом и рассказывай столичные сплетни.

— Дорогой мой! Я сделала все так, как ты советовал, а теперь слушай новости.

Когда водитель «Вольво» остался один, он сел снова за руль и отогнал автомобиль в мойку, которая располагалась рядом с особняком. Он уверенно подошел к насосной станции, включил рубильник, и из шланга полилась вода. Отрегулировав давление воды, он стал тщательно мыть кузов автомашины. К нему подошел один из охранников, который принялся старательно помогать водителю.

— Как дела, «Серж»?

— Все в норме, «Васек».

— Как Москва?

— Москва шумит.

— Это я без тебя знаю. Ты мне скажи, что новенького в столице? Какие новости?

— Все по-старому. Шумит столица, шумит.

— Ну тебя! Слова лишнего от тебя не добиться.

Охранник с досады махнул рукой и ушел прочь. Водитель посмотрел ему вслед и вслух произнес:

— Новости ему подавай. Включи телевизор, вот тебе и все новости. За излишние «новости» хозяин быстро язык отрежет.

Помыв автомобиль, он сухой тряпкой тщательно протер стекла, затем, достав баллончик аэрозоли, побрызгал и до блеска натер кузов иномарки. После выполненной работы он вновь подъехал к парадной двери особняка.

Они беседовали, понизив голос. Одинцов, усмехаясь, спросил:

— Удивительно! Как тебе это удалось?

— Дорогой, неужели ты сомневаешься в моих способностях?

— Нет, моя любимая, я уже не сомневаюсь. С каждым разом ты меня все больше удивляешь и радуешь. Однако не забывай, что в стане «Туза» ты — мои глаза и уши и должна беречься.

Одинцов встал, подошел к бару, взял бутылку коньяка и налил в рюмку. Выпив залпом, он взял дольку лимона и, смачно почмокивая, поморщился, потом, подойдя ближе к любовнице, обнял ее и ласково сказал:

— Помни, девочка моя, что я тебя очень люблю, а поэтому предупреждаю, что в наших делах торопиться не следует. Я тебя укрыл под крыло этого евнуха, зная, что он на тебя не польстится, потому что в свое время на «зоне» ему в драке отсекли мужское достоинство. Он знает, как я к тебе отношусь, и поэтому остерегается тебя. Стоит мне пальцем пошевельнуть — и от него мокрого места не останется. Он знает: пока я жив и здоров, он на свободе, если, не дай Бог, что-нибудь случится со мной, то его сразу же закроют. Знай, девочка моя, такие люди в тени, как я, еще нужны высоким «чинушам» в Москве. Им хочется вершить политические дела в белых перчатках, а грязной работой пусть занимаются другие, такие, как я. Вот мне и приходится периодически сталкивать лбами некоторых «воришек», а в мутной воде легче ими управлять, поэтому я сейчас, как никогда, силен, и сломать меня практически невозможно.

Знай: в наших делах каждый шаг нужно обдумывать, каждый вопрос необходимо согласовывать со мной. Ну а если уж рубить, то рубить беспощадно и жестоко, чтобы боялись и уважали. То, что ты задумала, я полностью одобряю и поддерживаю. А сейчас необходимо выждать. Тот единственный и верный удар мы с тобой нанесем одновременно. Мои люди там тебя будут охранять. Помогать тебе будет в этом опытный вор «Князь» Байкальский. У него на Арбате свой ресторан. Лучшего места для встреч и не придумаешь. Поняла?

— Поняла, дорогой!

— Ну а теперь ступай. Да благословит тебя Бог в твоих деяниях.

Парадные двери открылись, и оттуда выпорхнула легкая, воздушная, как Дюймовочка, молодая женщина. Она быстро спустилась по ступенькам и села на заднее сиденье иномарки. Автомобиль выехал за территорию усадьбы. Набирая скорость, он быстро рванул вперед. Невдалеке у проезжей части их дожидался автомобиль сопровождения с охраной, который стремительно проследовал за своей хозяйкой.

Одинцов подошел к телефону и набрал только ему известный номер. Прогудел зуммер, и на том конце ответили:

— У аппарата!

— Привет, «Князь»!

— Здравствуй, Константин Петрович!

— Не спрашиваю о делах, потому что я все знаю.

— По крайней мере, все знать ты не можешь, но кое-что я допускаю.

— Ладно! Не будем заниматься словоблудием. У меня к тебе дельце: присмотри за моей девочкой, а то у вас там всякой мрази хватает. Сам знаешь, за мной не станет.

— Не бойся, Константин Петрович, ее ни одна падла не тронет.

Глава 29

Через полчаса после отъезда Хитровой к парадному входу дома Одинцова подъехал другой автомобиль, марки «Нива». Из него вышел взъерошенный, неопрятного вида мужчина и, слегка прихрамывая, вошел в особняк. Одинцов его встретил в холле с суровым видом. Нахмурив брови, он спросил:

— Судя по твоему виду, дело ты провалил?

— Константин Петрович, эти менты нас опередили. Кто-то им сообщил, что товар в лесной заимке. Мы напоролись на засаду. Они наших троих положили. Подожгли дом и грузовик, и ушли в лес на лошадях.

— Что с товаром?

— Сгорел вместе с домом.

— А куда ты раньше смотрел? У тебя же была возможность раньше товар вывезти.

— Виноват, Константин Петрович. Ей-богу, простите. Думал, до утра подождет. Не повезло. Свою вину я искуплю. Поверьте, искуплю.

Одинцов весь побагровел от злости. Подойдя к столу, он налил себе рюмку коньяка и залпом выпил, потом подошел к дивану и присел, держась за левую часть груди. Подняв глаза на Миронова, он спросил:

— Ты лучше расскажи, как «шашни» крутил с телефонисткой.

— Я же ваш приказ выполнял. С ней я проводил соответствующую работу.

— Работничек хренов! Она тебя, осла недоразвитого, с потрохами сдала ментам. Теперь ты засвечен. Не сегодня, так завтра тебя арестуют, и ты всех нас по полной программе сдашь. Понял?! Мудак!

Миронов удивленно смотрел на Одинцова.

— Что глаза вылупил? Работать надо было с ней профессиональными методами. Чему только тебя в школе милиции учили, а ты, кобель ненасытный, в постель ее потащил, душу ей стал изливать. Вот она тебе и нагадила. Ты, паскудник, не только себя высветил, ты и меня под удар подставил. Арестована она и против тебя показания дает, мне верный человек сообщил.

— Простите, простите меня, Константин Петрович! Гад я, падла! Кровью искуплю вину свою, только простите. Как собака, около ног ваших служить буду верно, только дайте мне возможность оправдаться. Я с ними рассчитаюсь. Я догадываюсь, кто мне напакостил.

Одинцов, отвернувшись, молчал. Эта тишина угнетала Миронова, и от нервного волнения его стало трясти. Он весь побелел и был на грани обморока. Хозяин дома медленно поднял на собеседника глаза и мрачно произнес:

— В воровских шайках есть поговорка: «Рубль — вход, а выход — два». Это значит, уж если попал к нам, мы тебя так просто не отпустим.