Хищники - Гарольд Роббинс

После обеда Жизель отвезла нас к дому Терезы. Дала мне маленький саквояж с туалетными принадлежностями и пижамой. Рассмеялась и на прощание поцеловала меня в щеку.

— Не обижай мою сестричку.

— Не волнуйся, — заверил я ее и взглянул на улыбающуюся Терезу. Сестры расцеловались. — Я заеду за тобой в девять утра, — пообещала Жизель и тронула джип с места.

Я последовал за Терезой в ее квартиру. Она показала мне ванную и спальню. В ней стояла только одна двуспальная кровать. Я повернулся к Терезе.

— А другой спальни у тебя нет?

Улыбаясь, она покачал головой.

— Нет.

— Так я буду спать на софе в гостиной?

— Нет.

Я недоуменно воззрился на нее.

Тереза все улыбалась.

— Кровать большая. Я уверена, что в ней хватит места двоим.

— Мне и тебе?

— Естественно. Я не девушка, а мы с Жизельсестры и привыкли всем делиться.

Об этом французском обычае я слышал впервые. Когда я вернулся из ванной, Тереза уже лежала на кровати в наряде Евы. Ей потребовалось двадцать секунд, чтобы сорвать с меня пижаму. Потом она повалила меня на спину и уселась мне налицо. Ее «киска» уже сочилась влагой. Она завела руку за спину и ухватила мое хозяйство. Несколько ритмичных движений, и я обильно полил спермой ее спину. При этом Тереза не забывала тереться клитором и вскоре со сладострастным стоном скатилась с меня.

ГЛАВА 15

В девять утра я стоял на тротуаре у подъезда многоквартирного дома Терезы. Жизель вырулила из-за угла и остановила джип рядом со мной. Я молча бросил саквояж на заднее сиденье.

Жизель перебралась с водительского места на сиденье пассажира. Я обошел джип, сел за руль, посмотрел на нее. Жизель улыбалась.

— Сука! — вырвалось у меня.

— Разве тебе не понравилась моя маленькая сестричка? — Ее глаза изумленно раскрылись.

— Ты меня подставила, — рявкнул я. — Мне еще повезло, что она не затрахала меня до смерти!

— Тереза слишком давно одна. Мужчина был ей просто необходим.

Я искоса посмотрел на Жизель.

— Когда ты говорила, что вы делитесь с сестрой всем, я не подозревал, что речь идет и о любовниках. Она наклонилась ко мне, поцеловала в щеку, — Только о хороших любовниках. — Жизель рассмеялась.

— Как хорошо, что у тебя только одна сестра, — наконец улыбнулся и я'. — Иначе я бы точно отправился на тот свет.

Жизель вновь поцеловала меня.

— Я люблю тебя, Джерри. Я покачал головой.

— Ничего не понимаю. Неужели это французский обычай?

— Я думаю, нам пора ехать, — сменила тему Жизель. — Сначала доберемся до Марселя, а потом по автостраде номер семь — до Канн и Ниццы.

— Сколько нам ехать? — спросил я.

— Расстояние примерно то же, что и до Парижа. Но нам еще надо найти отель, где мы заночуем. В Ницце родственников у меня нет. — Жизель хитро улыбнулась. — И сестер тоже.

В семь вечера мы зарегистрировались в маленьком отеле Ниццы. Отлично пообедали в ресторане, который порекомендовала Жизель. В меню преобладали блюда из свежей рыбы. Обычно рыбу я не жалую, но в Ницце ее умели готовить. И бутылка хорошего вина пришлась как нельзя кстати.

В номере стояла двуспальная кровать. Не очень широкая и коротковатая для меня. Но пожаловаться я не успел. Жизель взяла инициативу в свои руки, и о сне мне пришлось забыть. До утра я дожил, но с большим трудом.

Уютный отель страдал одним серьезным недостатком: при нем не было ресторана. Лучи утреннего солнца начали прогревать номер. Я распахнул окна, но воздух даже не шевельнулся.

Жизель как раз вышла из ванной. Прекрасная, свежая, юная, с капельками воды, сверкающими на бархатистой коже.

— Здесь всегда так? — спросил я.

— Это же юг Франции, — ответила она. — Тепло и солнце притягивают на Лазурный берег всю Европу.

— Даже зимой? — полюбопытствовал я.

— Зимой тоже тепло, но, конечно, не так, как сейчас. — Жизель протянула мне полотенце. — Вытри мне спину.

Я вытер.

— Что теперь?

Она надела трусики и бюстгальтер. Осторожно, чтобы не зацепить, натянула чулки. Пусть война и закончилась, но дефицит хороших шелковых чулок сохранялся. Наконец Жизель облачилась в белое платье из тонкой хлопчатобумажной ткани.

— К управляющему клуба идти еще рано. Предлагаю съездить в Канны и повидаться с Жан-Пьером Мартином, о котором говорил тебе Поль.

— Согласен. А как насчет завтрака?

— Конечно, "мы позавтракаем, — ответила Жизель — Но только после того, как купим тебе светлые брюки и рубашку с короткими рукавами. Иначе к полудню ты запаришься.

Я понятия не имел, что Ницца — один из крупнейших городов Франции. Жизель привела меня в большой универмаг, таких хватало и в Штатах, и мы сразу прошли в отдел мужской одежды. Жизель быстренько одела меня с ног до головы. Начала с брюк: белые, розовые, пастельно-голубые. Потом в тон им рубашки. И наконец, синий блейзер.

Она поставила меня перед зеркалом и удовлетворенно кивнула.

— Тебе нравится? — На ее губах играла улыбка.

— Я похож на сутенера, — ответил я. — Никогда такого не надевал.

— Ты похож на джентльмена, — поправила меня Жизель. — Не забывай, Жан-Пьер — богатый человек. Даже форму он шил на заказ у одного из лучших французских портных. Тот же портной обшивал де Голля, а когда Жан-Пьер влюбился в того американца, портной стал шить форму и ему.

— Я все-таки не понимаю, почему ты решила, что этот человек примет какое-то участие в моей судьбе.

Жизель мне все терпеливо разобъяснила, словно маленькому непонятливому ребенку.

— Во-первых. Поль оказал Джей-Пи немало услуг, и тот у него в долгу. Корсиканцы следили за тем, чтобы предприятия Джей-Пи не знали недостатка в рабочей силе независимо от того, идет война или нет. Во-вторых, Поль оберегал Джей-Пи от полиции как гражданской, так и военной, когда те хотели застукать его с американским любовником сначала в Париже, а потом в Каннах.

— Это не означает, что он даст мне работу.

— Поль и не говорил, что даст. Он лишь сказал, что тебе следует с ним встретиться и посмотреть, что из этого выйдет.

— А у тебя с ним какие отношения? — спросил я. — Ты с ним трахалась?

Жизель рассмеялась и покачала головой.

— Джей-Пи — гомосексуалист. И происходит из семьи гомосексуалистов. Другого образа жизни он не знает. В нем нет ничего бисексуального.

— Ты все о нем. И не отвечаешь на мой вопрос. Ты с ним трахалась?

— Нет, — коротко ответила она и вскинула на меня глаза. — Ты ревнуешь?

— Да. Я не француз и не понимаю ваших обычаев. Жизель взяла меня под руку.

— Я рада. Сейчас позвоню Джей-Пи и узнаю, сможет ли он принять нас сегодня.

— Ты думаешь, примет?

— Уверена, что примет, — без малейшей запинки ответила она. — Поль наверняка уже успел с ним переговорить.

Как обычно, Жизель не ошиблась. Джей-Пи пригласил нас на ленч на свою виллу в Каннах.

Дорогу Жизель знала, поэтому за руль села она. Вилла располагалась на большом, высоком холме перед самыми Каннами. Взбираясь на холм, мы проехали несколько домов. Жизель пояснила, что это тоже виллы, земля здесь стоила дорого, так что селились на холме только люди богатые. Заканчивалась дорога широкой площадкой с большой клумбой посередине. Асфальтированное кольцо вокруг нее служило для разворота. За клумбой высились металлические ворота, от которых в обе стороны уходил высокий забор. На воротах висела табличка с золотыми буквами «ПОМЕСТЬЕ МАРТИНА». За ними и чуть в стороне виднелся маленький домик охраны.

Француз в синей крестьянской блузе обратился к нам, не открывая ворот:

— Votre nomme, s'il vous plait[38].

Жизель назвала наши имена и фамилии. Мужчина прошел в домик, через окно мы увидели, как он снял телефонную трубку. Минуту спустя он вернулся к воротам, открыл их и жестом предложил следовать к вилле.

Жизель остановила джип перед.., не виллой — дворцом. Я посмотрел на Жизель. Увиденное потрясло ее не меньше, чем меня. Открылась парадная дверь и появился дворецкий.

Он взглянул на мой автомобиль и разве что не фыркнул. Небрежно махнул рукой, показывая, что джип надобно поставить подальше от двух «роллс-ройсов» и «кадиллака».

Жизель уже потянулась к ручке коробки передач, но я удержал ее руку. Заглушил мотор и вытащил ключи из замка зажигания.

— Если тебе хочется переставить машину, сам этим и займись, — бросил я ему через окно.

Дворецкий в ужасе вытаращился на меня. А мужчина, который следом за ним появился в дверях виллы, расхохотался. Что-то сказал дворецкому по-французски, тот согнулся чуть ли не до земли и, словно кот, юркнул мимо мужчины в дверь.

Француз мне понравился. Высокий, с аккуратно подстриженными усами, в шортах, загоревший дочерна, со светлыми волосами. Он поднял Жизель, расцеловал в обе щеки, потом повернулся ко мне и протянул руку.

— Жан-Пьер Мартин.

Я пожал его руку. Крепкую, теплую, уверенную.

— Джерри Купер.