Время Путина - Рой Медведев

Странно, что в этой полной злобы статье С. Пархоменко все же называл чеченских боевиков террористами и бандитами.

Сходные ожидания читались в высказываниях и многих западных наблюдателей. Так, еще в сентябре 1999 года в американской газете «Лос-Анджелес Таймс» появилась статья под выразительным заголовком «Шум разваливающейся империи». Ее автор сравнивал ситуацию в России в конце века с положением Оттоманской империи в начале XX века, когда даже Николай II называл ее «больным человеком Европы». По утверждению М. Рейндольса, не только Чечня, но и весь Северный Кавказ уже восемь лет находятся в состоянии восстания, которому Россия не может противостоять, что и ведет к ее саморазрушению. Окончательный диагноз был следующим: «Западу следует приготовиться к похоронам России, а не к ее выздоровлению после операции»[107].

К счастью для нас, эти ожидания не оправдались, хотя опасность развития событий по худшему сценарию была велика.

Нет необходимости излагать здесь подробно и последовательно ход событий на Северном Кавказе летом и осенью 1999 года. Ситуация на границе с Чечней давно уже была крайне напряженной, а с весны 1999-го стала ухудшаться.

Первые отряды чеченских боевиков проникли в Цумадинский район в горах Дагестана еще 1 августа, но это был отвлекающий маневр. Основные силы боевиков вторглись в соседний Ботлихский район в ночь на воскресенье 8 августа, и сам характер этой агрессии свидетельствовал о тщательной ее штабной проработке. Конечно, нападение ваххабитов на Дагестан являлось авантюрой, как и расчет на добрый прием и помощь местного населения в горных селах Дагестана. Но это была крайне опасная и дерзкая авантюра, и поэтому ответные действия должны были последовать незамедлительно.

Новый премьер В. Путин, которому Ельцин доверил решение всех проблем, связанных с агрессией против России, быстро вошел в руководство операцией. Не берясь за чисто военные задачи, Путин умело и эффективно решал все возникавшие здесь проблемы политические, экономические, кадровые и финансовые. По его личному указанию было существенно увеличено денежное довольствие солдатам и офицерам, находящимся в реальной боевой обстановке. Уже к концу августа боевики Хаттаба и Басаева, понеся большие потери, отступили в Чечню, но российские войска, группировка которых возросла до 10 тысяч человек, не стали преследовать противника на его территории. Важнейшим решением, которое в числе других принял в это время Путин, было решение об уничтожении созданного ваххабитами-дагестанцами укрепленного района в Кадарской зоне, который должен был стать плацдармом для продвижения фанатиков ислама к Каспийскому морю.

Еще в конце августа Владимир Путин собрал в Белом доме совещание по чеченской проблеме, на которое пригласил всех бывших премьеров — Черномырдина, Кириенко, Примакова и Степашина.

В Дагестане уже шли жестокие бои, однако экс-премьеры не считали возможным переносить военные действия на территорию Чечни. Они настаивали на ограниченном характере проводимой военной операции, выражая беспокойство за судьбы мирных граждан и призывая свести к минимуму потери среди российских солдат. Мнение военного руководства страны было иным, хотя и среди генералов сохранялись разногласия. Окончательное решение предстояло принимать Владимиру Путину. Мы знаем сегодня, каким было это решение.

Бои в Дагестане еще не завершились, когда в Москве и Волгодонске были взорваны три жилых дома и сотни мирных жителей погибли ночью во сне. Уже через несколько дней после первого взрыва стало ясно, что нити от этих злодейских акций тянулись к лагерям ваххабитов в Чечне. И хотя следствие могло быть долгим, негодование и страх населения требовали ответных действий. Они не заставили себя ждать. Не только в Москве и Санкт-Петербурге, но и во всех крупных городах России органы внутренних дел, ФСБ, гражданской обороны, а также сформированные на добровольных началах группы граждан провели тщательную проверку всех видов транспорта, подсобных и пустующих помещений, подвалов и чердаков. Это позволило предотвратить уже подготовленные новые взрывы нескольких жилых домов и найти многие новые нити, ведущие к организаторам этих страшных террористических акций.

Более поздние обвинения недоброжелателей Путина в том, что власти не провели серьезного расследования сентябрьских взрывов, абсолютно беспочвенны, расследование велось энергично и было достаточно результативным.

Однако следственная деятельность идет по одной логике, а политическая и военная — по другой. Неудивительно поэтому, что еще до окончания следствия В. Путин отдал распоряжение о прекращении железнодорожного и воздушного сообщения с Чечней. Вслед за этим командование федеральных войск с согласия правительства отключило на территории Чечни электроснабжение и связь и перекрыло нефте— и газопроводы. Бомбардировке подвергся главный аэропорт Чечни «Северный» близ города Грозного. Еще через два дня российская военная авиация стала наносить массированные бомбовые и ракетные удары по военным базам, по лагерям и скоплениям боевиков, по узлам связи, по складам с горючим, по мостам и дорогам. На границах Чечни началось формирование крупной объединенной военной группировки, создавались ее тылы и вся необходимая инфраструктура. Спешки не было, но росла решимость применить силу и покончить с властью исламских террористов в России.

Известно, что в 1994 году среди военного руководства России, возглавлявшегося генералом Павлом Грачевым, господствовало убеждение о крайней легкости наведения с помощью армии российского конституционного порядка в Чечне. Грачев всерьез полагал, что для этого достаточно нескольких дней и нескольких воздушно-десантных полков. Вся военная операция в Чечне, планы которой Грачев докладывал Совету безопасности России, была рассчитана на месяц, из которого три или четыре дня отводились на разгром дудаевцев в Грозном.

Но после поражений и тяжелых потерь российской армии в 1995–1996 годах в политических кругах и среди части военных лидеров России возобладало убеждение, что любая операция широкого масштаба в Чечне обречена на неудачу. Чеченские террористы и боевики казались некоторым московским политикам непобедимыми. И хотя число похищенных бандитами российских граждан приближалось к двум тысячам, их продолжали выкупать или обменивать, порождая у работорговцев чувство безнаказанности и всесилия. Как признавал позднее Сергей Степашин, у него, как у главы правительства, не было планов проведения какой-либо крупномасштабной военной операции на территории Чечни, и он во многом не был согласен с распоряжениями и приказами нового премьера Путина. Решительно против массированной военной операции выступал и Григорий Явлинский, с которым Степашин вступил в политический союз. К «взвешенности» и осторожности призывали Юрий Лужков и Евгений Примаков, предлагая ограничиться спецоперациями и созданием вокруг Чечни «санитарной зоны». Председатель Совета Федерации Егор Строев публично заявил, что России не следует торопиться с проведением наземной военной операции. «Военная операция возможна, — заявил в середине сентября председатель Комитета Государственной думы по обороне Роман Попкович, — но сейчас она нецелесообразна». На вопрос о возможности наземной операции в Чечне губернатор Самарской области Константин Титов ответил, что это было бы даже не ошибкой, а катастрофой для России.