Уродка: блуждая в потёмках истин - Геннадий Петрович Авласенко

достоверные сведения об устройстве нашей общины, – осторожно начал Пьер. – У нас, вообще-то, все вопросы решает Совет Старейшин, а община наша так и называется – Общиной. Только с большой буквы.

– И общее количество населения у нас даже поменьше вашего будет, – добавил Густав. – Десять небольших посёлков на территории чуть более ста квадратных километров. Один из посёлков в центре мы называем «столицей», но название это неофициальное. Просто посёлок Центральный, именно там и заседает Совет Старейшин, в который входят выборные от каждого из посёлков.

Он замолчал, а я всё никак не могла понять, почему эти двое врут мне, и врут так нагло и неумело. Община у них, видите ли! С каким-то мифическим Советом Старейшин во главе!

Или не лгут всё же?

Тут я вспомнила, что, войдя, так и не активировала датчики, распознающие ложь, и мысленно себя за это выругала. Потом всё же включила соответствующие датчики.

Ну, что ж, начнём всё сначала!

– Итак, вы оба утверждаете, что страна ваша… объединение ваше называется Общиной, а не Империей? – задала я первый вопрос. – Постарайтесь отвечать коротко и по существу. Пьер, ты первый!

– Утверждаю, – сказал Пьер. – Объединение наше называется Общиной, во главе его стоит Совет Старейшин.

«Процент истины – сто!» – тут же сообщил скафандр, чем немало меня озадачил.

– Утверждаю… – начал было Густав, но я тотчас же его остановила.

– Ладно, с этим понятно, – сказала я. хоть понятнее мне, ясное дело, не стало (наоборот, скорее). – Теперь расскажите об истинной цели вашего к нам визита. Как можно подробнее, если можно. А ещё о том, как вы сюда добирались и почему всё же на две группы решили разделиться?

Чужаки переглянулись.

– Вообще-то, расстояние между нашими сообществами довольно приличное, – задумчиво проговорил Пьер. – Более двухсот километров сплошного леса вперемешку с болотами. Но есть ещё река, которая протекает прямо по территории нашей Общины и интенсивно нами используется, как наиболее оптимальная транспортная артерия.

– И река эта далее в вашу сторону протекает, – добавил Густав, – потому мы и решили именно таким путём…

– При помощи огромной лодки с паровым двигателем, – перебила я его. – Об этом нам известно. – И много у вас подобных лодок?

Чужаки вновь переглянулись.

– Мы их пароходами называем, – сказал Пьер. – По найденным старым чертежам смогли соорудить несколько штук.

– Точнее, пять, – добавил Густав. – И ещё один строится, шестой…

Покамест индикаторы скафандра неизменно подтверждали стопроцентную истину всего, сказанного чужаками, и это мне начинало не нравиться. Ладно, пойдём дальше, вернее, назад чуточку вернёмся…

– Так вы по-прежнему утверждаете, что никогда раньше не приходилось вам слушать настоящий мой титул, а именно, титул Повелительницы? – спросила я, внимательно наблюдая при этом за обоими чужаками.

– Утверждаем, – с некоторой заминкой произнёс Густав.

«Ответ ложный» – тотчас же донёсся до моего сознания вердикт скафандра.

Но обвинить Густава во лжи я так и не успела.

– Ладно, чего уж там! – неожиданно вмешался в разговор Пьер. – Слышали мы ранее этот ваш пышный титул, Виктория! И не раз даже слышали, вот только поверить в это никак не желали. Особенно Алан…

– Алан? – тут же перебила я Пьера и ощутила вдруг, как гулко забилось-заколотилось в груди сердце (этого ещё не хватало!) – Что Алан?

– Он даже слушать об этом не желал, – вместо Пьера ответил Густав. – Сердился, спорил с нами… несколько раз дело едва до драки не доходило. А однажды даже сказал мне, что вы…

– Кстати, как он сейчас? – перебил товарища Пьер. – А то мы и не поинтересовались сразу.

– Лучше ему, – сухо проговорила я и вновь обратилась к Густаву. – Так что он сказал тебе однажды?

– Сказал, что вы – самая удивительная и самая прекрасная из всех девушек, которых он хоть когда-либо встречал в жизни, – несколько смущённо пробормотал Густав и умолк.

А я тоже почему-то смутилась при этих его словах и даже покраснела, кажется. И очень на себя за это рассердилась.

– А ещё он очень сожалел, что расстался с вами тогда, и что вам по его вине пришлось столько всего пережить, пройти, считай что, все круги ада…

А вот этого Густаву говорить не следовало, зря он это сейчас произнёс! Да ещё так напыщенно… или мне это показалось только?…

Или всё же не зря? Ведь именно злость и негодование, моментально вспыхнувшие в душе, напрочь заглушили непонятное моё смущение.

– Он напрасно сожалеет об этом, ваш Алан! – Проговорив это, я негромко рассмеялась прямо в лицо Густаву. – Ведь именно пройдя через эти, так называемые, адские круги, я и смогла стать тем, кем впоследствии стала! И соплеменники мои получили долгожданную свободу только поэтому, и ни по какой иной причине! Так что можете передать своему многоуважаемому дружку…

– Вы сами сможете передать ему это, Виктория… – начал, было, Густав, но тут же вновь умолк и как-то вопросительно посмотрел на Пьера.

– Можно задать вам один вопрос, Виктория, – глядя куда-то себе под ноги, проговорил Пьер. – Скажите, а вы не…

– Не перебивай! – рявкнула я, окончательно выходя из себя. – И вообще, замолчите вы, оба! Вопросы тут задаю я и только я одна, понятно вам это?!

Пьер ничего не ответил, и я тоже замолчала, внутренне досадуя на то, что в который уже раз не смогла совладать с эмоциями и сорвалась, непонятно даже, по какой причине. Неужто из-за Алана… как будто он того стоит!..

Впрочем, сорвалась я из-за того, скорее, что запуталась окончательно. С правдой, с ложью, с полнейшей невозможностью отделить зёрна от плевел…

– Почему вы шли к нам? – задала я следующий вопрос, стараясь под напускной суровостью скрыть обуревавшие меня сомнения. – Со мной для чего собирались встретиться?

– Мы шли предупредить вас об опасности, – сказал Пьер и скафандр неожиданно подтвердил полную правдивость этих его слов.

– Об опасности? – я недоверчиво посмотрела на Пьера. – И кто же нам угрожает, хотелось бы знать?

– Крысы, – вместо Пьера ответил Густав. – Огромное количество крыс. Разумных и агрессивных. Впрочем, у вас ведь они тоже есть…

– Ну, надо же, какая проницательность!

Я вновь рассмеялась зло и язвительно, а оба чужака с каким-то даже испугом на меня посмотрели.

А тут ещё скафандр, всё время упрямо фиксирующий стопроцентную правдивость чужаков! Разладился он, что ли? Или чужаки и в самом деле говорят правду? А как же тогда тот чужак, в карете? Ведь скафандр и его слова, как чистую правду фиксировал!

Мысли мои путались, и потому я почти обрадовалась, когда дверь широко распахнулась и в комнату вбежала донельзя взволнованная Анжела. Хоть известие, принесённое ею, далеко не радостным оказалось.

– Повелительница! – выкрикнула Анжела, останавливаясь у самого входа. – Вас