Наследник для дикаря (СИ) - Шарм Кира

Скольжу руками по груди. Накрываю пальцами уже вздернувшие, затвердевшие соски.

Реально. Изо всех сил сдерживаюсь. Стараюсь быть аккуратным.

Ее соски, как и губы, и нежные складочки внизу после вчерашнего распухли. Наверняка стали слишком чувствительными. Здесь удовольствие для малышки теперь на грани боли. А боль я хочу ей причинять меньше всего. Даже по неосторожности. Главное не сорваться.

Смакую ее даже пальцами. Взахлеб.

Это охренительное чувство. Голова и правда плывет. Особенно, с каждым новым ее вздохом.

Чувствую, как она расслабляется под моими руками.

Напряжение в ней спадает и тут же появляется совсем новое. Жаркое. Возбужденное.

– Не молчи, – уже срываюсь на хрип, прикусывая ее сосок и тут же зализывая его. Ловя бедрами то, как она начинает дрожать внизу живота.

Моя. Моя девочка. Такая трепетная. Такая чувственная.

Главное сейчас эту чувственность не вспугнуть. Не сломать этот хрупкий цветок. А ведь могу.

– Говори, как тебе нравится. Или просто дай понять.

Черт.

Челюсти сводит и самого прошибает потом. Никогда в жизни, никогда так сильно не хотел. До одури. До полного, на хрен, взрыва мозга. И никогда. Ни с кем. Еще так не сдерживался.

– Алмаз!

Уже рычу, не замечая, как срываюсь.

Она что-то лепечет разбухшими губами. Дергает головой из стороны в сторону.

– Тебе нравится? Так?

Впечатываюсь пальцами в покрасневшие губы. Провожу, и чувствую, как по венам начинает лететь чистый ток.

Резко распахиваю ее , все еще сжатые, бедра.

Просовываю всю ладонь, нажимая на нежные складочки.

Черт. Мокрая. Уже совсем мокрая для меня.

Прижимаю чуть крепче, чувствуя, как они пульсируют под моей рукой.

И…

Твою же мать!

С катушек срывает окончательно, когда Алмаз резко дергается вперед. Прогибается в спине, выгибаясь всем телом.

Впивается в мои плечи ногтями.

– Марат, – еле слышно выдыхает, уже забившись в судорогах оргазма.

И я впиваюсь в эти губы. Пожираю свое имя, толкаясь языком почти до самого горла.

– Какая ты сладкая, когда кончаешь, – хриплю , пока ее тело бьется под моей рукой все в новых и новых судорогах.

Блядь. Она таки сведет меня с ума!

Подхватываю ее, еще подрагивающую, на руки.

Тело Лили совсем обмякло. Руки висят, как плети.

Голову ведет.

Как самый истинный дикарь, с шумом втягиваю ее запах. Не могу им нажраться.

И тело снова вытягивается в струну. Приходит в полную готовность.

Дергается, потянувшись к ней.

Адское желание. Запредельное. До одури.

Но я лишь сжимаю челюсти. До хруста.

Прижимаю к своей мокрой от пота груди бережно. Как самую хрупкую бесценную ношу.

Отношу в ванную. Осторожно отворачиваю кран душа. Пробую, мать вашу, воду. Чтоб не обжечь и не заморозить.

Охренеть.

Такого за собой уж точно не припомню! Нет. В ней точно какой-то наркотик! Иначе что со мной происходит, вашу мать?

– Девочка, – хрипло бормочу, проведя ладонью по ее щеке.

Кровь тут же дико ударяет в голову. Когда ее губы приоткрываются. С них срывается тихий, легкий стон.

И… Твою мать! Она тянется. Тянется ко мне. Блаженно зажмуривается и снова распахивает глаза. Рассматривает. Обвивает рукой мою шею… Так доверчиво, так… Щемяще, мать вашу, как-то!

– Я сама, - тихо лепечет, начиная ерзать у меня на руках.

Позволяю ей встать на ноги. Но не отпускаю. Продолжаю придерживать.

Она так кончала . Дико. Безудержно. Сладко. Это совсем вымотало мою нежную девочку.

– Я сама.

Снова повторяет, глядя на меня с просьбой.

И вот опять. Отчаянно краснеет. Прикрыться пытается. От меня!

– Перестань меня стесняться, Лиля.

Рычу, дергая на себя.

Обхватываю ее руки, поднимая вверх. Выдавливаю гель на мочалку.

Опять краснеет из-за того, что вынуждена стоять передо мной распахнутая. Раскрытая. Снова дергается, пытаясь зажаться.

– Я уже все там видел, Алмаз, – хрипло шепчу, наклонившись ей прямо к уху. – Все видел и все трогал. Так что хватит.

Опять зажмуривается. Краснеет еще сильнее.

Но против силы не попрешь. Ей приходится смириться.

Зато не видит, как дергается мой налитый кровью член. И раздуваются ноздри.

Хочу ее до дикости. До ломоты в костях. Точно бы сейчас испугалась, если бы поняла. Какие дикие инстинкты во мне вызывает.

Всем. Губами своими. Сочными. Разбухшими. Такими невинными. Тем, как вздрагивает под моими руками, когда провожу по ее груди мочалкой. Как легко подрагивает у нее все внизу живота.

– Марат…

Тихо выдыхает, распахивая свои огромные глазища, когда я резком толчком раздвигаю ее бедра. Провожу мочалкой между ногами. Прямо по сочным, сочащимся влагой складочкам.

Охренеть.

Никогда таким не занимался.

Но с ней хочется всего.

Видеть каждую ее реакцию. Касаться. Снова и снова. Везде.

– Тсссссссс…

Хриплю, обхватывая пальцами ее подбородок.

– Не дергайся. Иначе возьму прямо сейчас.

Провожу там снова. Но только уже пальцами.

Башня слетает окончательно, когда вижу, как пьянеют ее глаза.

Разворачиваю к себе спиной, поглаживая мочалкой нежную кожу.

Самому бы сейчас под ледяной душ. Успокоиться. Остудиться. Распаляюсь с каждым ее вздохом!

– Выйдешь завтракать? Или приказать, чтобы тебе принесли в комнату?

С сомнением окидываю ее, развернув снова лицом к себе, взглядом с ног до головы.

Пожалуй, пока ей лучше отлежаться. Уже держится на ногах, но все еще слабо. Охренеть.

– А ты…

Робко заглядывает мне в лицо, задирая голову.

– У меня дела, – хрипло бросаю, стараясь не смотреть так жадно на сочные губы.

– Но ты… Остался неудовлетворенным…

Лепечет. Снова краснеет. И…

Ох, черт!

Запрокидываю голову и рычу, когда Алмаз неумело, робко обхватывает мой член.

– Лиля.

Подхватываю ее, когда Алмаз начинает опускаться на колени.

– Ты не должна этого делать.

Хриплю, зарываясь руками с ее густые разметавшиеся волосы.

Какого черта я творю? Сам ни хрена не понимаю.

Почему не должна? На таких условиях она здесь. В моем доме. В моей постели.

Но, твою мать. Внутри что-то замирает. Особенно, когда вспоминаю ее перепуганные огромные глазища и то, как она сорвалась в прошлый раз. Убежала. Летела так, как будто я сам дьявол и вот-вот погонюсь за ней.

И все переворачивается наизнанку.

Не хочу. Не хочу принуждать ее. Не хочу, чтобы девочка переступала через себя. Со мной…

– Лиля.

Рвано, хрипло выдыхаю в ее губы прежде, чем наброситься на них. Смять своими. Снова ошалеть от того, какие они сладкие. Сочные. Невинные и порочные одновременно. Взметающие внутри меня такой безумный ураган, который способен снести нас обоих.

Пожираю. Ее вкус. Ее дрожь. С силой втягиваю в себя нежный язычок, проглатывая ее тихий стон.

– Ты не обязана.

Хриплю, наконец оторвавшись от своего искушения в чистом виде.

Прижимаюсь к ее лбу своим, тяжело дыша.

Черт! Кажется, меня начинает пошатывать от девочки!

– Я… Хочу…

Тихо выдыхает, облизывая губы и снова заливается краской.

Твою ж мать! Тут разве что мертвый бы не сорвался! Хотя… Она и мертвого, наверно, завести готова!

Даже не понимает своей силы!

Отпускаю, позволяя ей опуститься ниже.

Рычу сквозь сжатые зубы, когда она, став на колени, робко поднимает голову. Заглядывает мне в глаза.

Медленно, неторопливо облизывает губы, переводя взгляд на мой уже до одури вздыбленный член. Проводит по нему рукой, а внутри меня уже бушует пламя. Дикое. Ненасытное.

Осторожно вбирает в свой сладкий ротик разбухшую головку.

И меня срывает. Напрочь. Окончательно.

До одури пьянит это дикое чувство понимания, что и здесь я у нее первый.

– Не так, Алмаз. Возьми поглубже, – хриплю, не узнавая собственного голоса.

Обхватываю ее затылок, зарываясь в волосы.