Русский самурай. Книга 1. Становление - Анатолий Хлопецкий

Оказывается, плохо стал себя чувствовать преосвященный еще с конца ноября, как раз в то время, когда так рвалось к нему сердце Василия. Но он продолжал заниматься переводами и, несмотря на приступы в конце декабря и под Новый год, еще отслужил в первый день Рождества свою последнюю литургию и побывал на елке в женском училище при миссии.

В начале января его положили в американский госпиталь Святого Луки. Консилиум врачей поставил неутешительный диагноз: здоровье преосвященного было отягощено многими болезнями. Но и в госпитале он продолжал работу над переводами, а поняв, что дни его сочтены, потребовал выписки из госпиталя и вернулся в миссию. Начав сдавать дела епископу Сергию, он сказал ему: «Роль наша не выше роли сохи. Вот крестьянин попахал, попахал, соха износилась, он ее и бросил. Износился и я. И меня бросят. Новая соха начнет пахать. Смотрите же, пашите! Честно пашите! Неустанно пашите!»

К началу февраля он закончил и собственноручно подписал отчеты миссии за 1911 год.

Третьего февраля после утреннего чая он взял банковскую книжку миссии, чтобы выписать требуемый чек, но выронил перо и произнес: «Так тяжело, как никогда не было. Смотрите, и пальцы уже не слушаются. Нет, кажется, умираю».

Архиепископ Николай Японский скончался 3 февраля 1912 года в семь часов вечера от паралича сердца.

Осиротела Японская православная церковь, еще раз осиротел и Василий Ощепков, потеряв того, кто был его духовным отцом.

Архиепископ Николай родился до того, как была отправлена первая на Земле телеграмма; до того, как Альфредом Нобелем был изобретен динамит и открыта периодическая система элементов Менделеева. Уже за время его жизни появились кино братьев Люмьер и фонограф, паровая турбина и двигатель внутреннего сгорания, а супруги Кюри открыли радиоактивные радий и полоний.

При его жизни XIX век уступил место XX – еще более техногенному и стремительному. Теперь это время продолжало свой бег уже без него, и страна, которой он отдал всю свою деятельную жизнь, неостановимо двигалась к тому, что он, к счастью, уже не увидел – к Перл Харбору и Хиросиме, и только через этот ядерный Апокалипсис – к новому трудному возрождению.

Хоронила владыку Николая, без преувеличения, вся Япония. Десятки тысяч людей – и православных, и иноверцев – пришли проститься с его прахом.

Гроб был установлен в Крестовой церкви, находившейся над квартирой почившего. Теперь там шли панихиды с многочисленными молящимися. Ночью пришли сорок учениц женской семинарии и встали у гроба владыки с Евангелием и тонкими восковыми свечками в руках. Это был для них как бы прощальный урок с преосвященным, памятный на всю жизнь.

Прибывшие издалека старцы и матери с грудными детьми располагались на своих татами в притворе храма, чтобы не пропустить службу.

В эти дни многие японские издания еще раз перепечатали речь губернатора Токио, произнесенную им год назад, на пятидесятилетнем юбилее служения владыки Николая в Японии:

«Когда приехал высокочтимый учитель Николай, считавший своим призванием распространение учения Божия в нашей стране, то, несмотря на то что он находился среди таких грозных обстоятельств государства и народа, претерпевая всевозможные неудобства, лишения, бедствия и страдания, он спокойно и невозмутимо, с преизбыточною теплотою сердца обращался к народу, учил и тщательно увещевал и, стараясь положить основания православного христианства в нашей стране, наконец достиг того, что приобрел множество усердных христиан, каких видим ныне.

Между тем и судьба нашего государства постепенно развивается, и мы видим нынешний прогресс. Мне кажется, что те великие заслуги, какие оказал нашему государству высокочтимый учитель Николай, не ограничиваются успехами одного только миссионерства, но также заключаются и в том, что он содействовал развитию цивилизации в нашей стране».

Одна из японских газет писала в эти дни: «Он оставил потомкам собор, восемь храмов, сто семьдесят пять церквей, двести семьдесят шесть приходов, вырастил одного епископа, тридцать четыре иерея, восемь дьяконов и сто пятнадцать проповедников. Общее число православных верующих достигло 34 110 человек, не считая 8170 человек, усопших ранее… В личном же владении он оставил только несколько предметов довольно изношенного гардероба».

Исполняя волю архиепископа Николая, хоронили его на кладбище Янака. Когда, более чем через полвека после его кончины, верующие хотели перенести его святые мощи с кладбища в собор, им этого не разрешили, сказав, что святой Николай принадлежит всему японскому народу, независимо от вероисповедания, и останки его должны покоиться на народном кладбище.

Василий Ощепков, не пряча своих слез, шел в этой многотысячной процессии, во главе которой, перед гробом преосвященного, плыла Смоленская икона Божией Матери Одигитрии – благословение его Родины.

Мы с Николаем Васильевичем помолчали, мысленно переживая печальную торжественность минуты. А потом наш разговор пошел о том, что сделано было преосвященным Николаем для Японии и России.

Мы оба уже знали, что в апреле 1970 года святой равноапостольный Николай был прославлен первым из русских святых, канонизированных нашей Церковью во второй половине XX века. И наш дальнейший разговор коснулся того, какие мощные импульсы дало это наставничество всем тем, кто соприкасался с личностью святого Николая.

Ведь помимо японцев, обращенных им в православную веру, это были и русские люди – те, кто работал рядом с ним в миссии и консульстве, преподавал и обучался в открытых им духовных училищах и семинариях; те, с кем он состоял в переписке и встречался во время поездок на родину. Многие из них оставили драгоценные крупицы воспоминаний об этом человеке в своих записках, книгах, журнальных статьях.

Один из его современников так сообщал в своем письме о приезде святого Николая на родину и о том впечатлении, которое он производил: «В Москве гостит преосвященный Николай. Я имею возможность видеться с ним и утешаться его истинно миссионерскою душою; сегодня вечером он обещался быть у нас… Слушая слово преосвященного, видишь воспроизведение первых веков христианства».

Святой Николай воспитал целую плеяду выдающихся деятелей Церкви: среди них иеромонах отец Анатолий (Тихай), отдавший миссионерской работе в Японии 21 год; архимандрит Сергий (Страгородский), с 1943 года двенадцатый Патриарх Московский и всея Руси; и, конечно, епископ Сергий (Тихомиров), ставший преемником святителя и несший эту миссию более пятидесяти лет.

Влияние святителя касалось буквально всех сторон современной ему жизни, а не только духовного наставничества. Один из студентов Санкт-Петербургского университета, получивший в 1911 году научную командировку в Японию, по приезде в Токио обратился прежде всего к архиепископу Николаю, и тот, по его словам, принял его «как профессор и даже, можно сказать, как декан», выяснил примерный уровень знаний и цель научной командировки приезжего, указал лучшие пути для дальнейшей работы, рассказал об институте, где изучались русский язык и литература, и рекомендовал познакомиться с его студентами.

Мы уже упоминали о той огромной работе, которую вел святитель во время Русско-японской войны, когда его усилиями шел розыск пропавших без вести русских моряков, а попавшие в плен получали не только духовную, но и материальную поддержку.

Малоизвестной страницей многогранной деятельности святого Николая остается его забота о положении племени айнов – коренного населения перешедших к Японии Курильских островов. Большинство из них было переселено на остров Шикотан, где они существовали в нищенских условиях, живя рыболовством. Были среди них и христиане, крестившиеся еще во времена русского владычества. О бедственном положении этой колонии айнов святителю рассказал приехавший в Токио японский священник. После того по всей Японской православной церкви был организован сбор пожертвований в пользу общины айнов, появились публикации в столичной прессе и правительство приняло меры для улучшения быта этих людей. На остров были посланы доктор и учитель, наладилось снабжение продовольствием.

Мы говорили о том, что должны быть благодарны всем, кто донес до нас облик и деяния святителя: автору книг «По Японии» и «На Дальнем Востоке» архимандриту Сергию; архиепископу Минскому и Белорусскому Антонию, привлекшему большой исследовательский материал в своей публикации о святом равноапостольном архиепископе Японском Николае, тем, кто сохранил и подготовил к публикации письма и дневники преосвященного.

И конечно, сказал я Николаю Васильевичу Мурашову, обучаясь в семинарии, основанной святителем, будучи его младшим современником, Василий Сергеевич Ощепков не мог остаться вне духовного влияния архиепископа. В этом я был совершенно согласен с моим собеседником.