Проверка на прочность - Михаил Николаев

Джон Сэвиндж из армии уволился сам. Ушел в гражданскую авиацию и еще долго гонял над САСШ быстро устаревающие Боинги. Каждый раз, когда колеса его самолета отрывались от земли, он был счастлив. Адмиралу Баффиту повезло в очередной раз. Он своевременно вышел в отставку, сохранив все привилегии. Крейгу Пенделю повезло меньше. Сначала его понизили в звании до контр-адмирала, а потом, вообще, пинком выперли в отставку. Так что, свою фамилию он подтвердил не один раз.

На этом фоне выход на пенсию, Сергея Сергеевича Дорожкина, которому как раз исполнилось 60 лет, остался почти незамеченным. Тем более что пенсия ему была назначена не персональная, а обычная министерская и никаких дополнительных льгот предоставлено небыло. Политикой он больше заниматься не стал, зарывшись с головой в написание мемуаров, которые, по уверениям издательств, обещали разойтись огромными тиражами. Под коверные тайны Кремля и секреты внешней политики, раскрываемые бывшим первым лицом государства, были интересны многим.

Шкиперец свое слово сдержал и, уходя в отставку с поста Главкома ВМФ, провел на свое место адмирала Синцова, передавшего Северный флот в руки 50-летнего контр-адмирала Петрова, ранее командовавшего отрядом новейших эсминцев проекта «Морской Конек» и совсем недавно назначенного его первым заместителем. Верхушка армейского и флотского командования стремительно омолаживалась. На самый верх привлекались те, кто не только успешно проявил себя в Последней войне, но и обладал ярко выраженной способностью быстро принимать нестандартные решения, четко осознавая всю глубину собственной ответственности.

На пенсию Шкиперец ушел, но полностью от дел не отстранился, периодически заезжая в Москву и посещая заседания Ноократического Совета в качестве главного эксперта по военно-морским вопросам.

А вот Алексей Дмитриевич Перфильев из психиатрической клиники так и не вышел. Не смотря на все усилия врачей, запущенная болезнь не поддавалась лечению. Человек не желал выныривать из виртуального мира, целиком отдаваясь любимой игре в Тетрис и переписке в местной сети, созданной персонально для него двумя продвинутыми санитарами. Санитарам за это приплачивали, и они самоотверженно использовали для переписки немалую часть свободного времени. Один из них, знавший английский язык, попеременно выступал в ролях президента США, премьер-министра Великобритании и английской королевы. На долю второго приходились роли отечественных министров и парламентариев. Чтобы не травмировать и без того ущербную психику необычного пациента, в изменения, происходящие в стране и на мировой арене, его не посвящали. Человек, замкнувшийся в своем мирке, был по-своему счастлив. Ему больше не надо было отвлекаться от любимого айфона для выслушивания советов бестолковых помощников и подписания всяких глупых бумажек. Наконец-то, он был полностью в своей стихии, и ему это очень нравилось.

Георгий после отпуска остался в своем Ввузе только на четверть ставки, оставив за собой чтение только небольшой части из курса лекций, прием экзаменов и работу с адъюнктами[45]. Все остальное время он посвятил истории Руси. Он часами засиживался в своем кабинете, иногда, на некоторое время, как будто засыпая, а потом, начиная бешено стучать по клавиатуре со скоростью, которой позавидовала бы профессиональная машинистка.

Связи, приобретенные за полтора года своей предшествующей деятельности, он использовал в личных целях только один раз, выбив в министерстве образования эксклюзивный договор на разработку школьного учебника «История древней Руси». Хотя «выбив» — это не совсем точное определение. Особо выбивать ничего не пришлось, так как Николай Михайлович Веселов, прочно устроившийся в кресле министра Образования и бросивший все силы лучших педагогов на глобальную переработку школьных программ и учебников, услышав, о чем именно идет речь, поддержал его начинание сразу и безоговорочно.

Периодически Георгий встречался с археологами, подсказывая, где надо копать и что именно там можно обнаружить. Первую из находок, обнаруженную в подсказанном им месте, археологи посчитали случайным стечением обстоятельств, но после второй — поверили безоговорочно и в дальнейшем, раскопки начинали сразу, как только получали наводку на новое место.

О своей новой способности появляться в любом из известных ему мест посредством волевого усилия, Георгий рассказал только троим: Ванникову, Виноградскому и Остаду Машхади. Ванникову это надо было знать для планирования уникальных операций, имеющих беспрецедентное значение для государства, которые невозможно осуществить другим способом. Виноградскому — для аккуратного отбора претендентов, которых, в перспективе, можно было обучить этим способностям. Ну, а с Машхади он уже давно общался телепатически. Обучать его не потребовалось вообще. Узнав о том, как именно можно изменять вероятности, он освоил технику в первый же день.

С друзьями он теперь встречался редко, так как у них тоже было много работы. Но, несколько раз в год они откладывали все дела в сторону и, не смотря ни на что, собирались вместе. Им было о чем поговорить.

Вице-адмирал о своей работе не распространялся. Когда спрашивали, — отшучивался, что бумажки перекладывает, да молодежь уму-разуму учит. Друзья переглядывались и демонстративно соглашались. Да, бумажки мол. Конечно, бумажки. А загар специфический — наверняка в солярии получен. Но, меньше знаешь — лучше спишь. Так что не настаивали. Когда можно будет — сам расскажет.

Кир Схронов, щеголяющий в черной генеральской форме, руководил управлением в Генштабе. Рассказывал он только о поисках американских подлодок, десятки которых усеяли дно двух океанов. Постепенно, их становилось все меньше, так как обнаруженные быстро поднимали и буксировали на разделку и утилизацию, но больше десяти еще оставались не обнаруженными.

Борис Самсоненко, недавно ставший контр-адмиралом, и получивший под начало дивизию Тайфунов, тоже рассказывал мало. Лодки прошли очередную реконструкцию, баллистические ракеты демонтировали, но что именно установили вместо них, он не распространялся. Но, пару раз говорился, что в базе Тайфуны появляются не часто.

Степан, напротив, рассказывал много и подробно. Комиссия, работе в которой он отдал почти год, свои функции выполнила. Невинно осужденных в тюрьмах практически не осталось. Несколько спорных дел еще рассматривалось, но и они были уже близки к завершению. Поэтому теперь, состав комиссии уменьшился до нескольких человек, в основном, выполняющих надзорные функции, и его присутствие в ее составе больше не требовалось. Так что он, вновь занялся уникальными кровлями, которых в Москве было предостаточно. Руководимая им фирма преуспевала и Степан, наконец, закончил строительство дома на садовом участке. Денег на это у него хватало и раньше, катастрофически не хватало времени. Теперь оно появилось, и работа была закончена в рекордные сроки.

С Евгением Сергеевичем, имевшим участок в одном садоводстве с Георгием, встречи происходили, в основном, летом. Тот рассказывал о разработках нового сверхмощного лазера с термоядерной накачкой, предназначенного для уничтожения не слишком больших астероидов и коррекции орбиты наиболее крупных из них, в частности Апофиса[46], о новых ионных двигателях для планетолетов, позволяющих быстро достигать скорости в 210 километров в секунду. При установке такого двигателя на крупный астероид, можно будет не только корректировать, но и целенаправленно изменять его орбиту в очень широких пределах, заставляя перемещаться в требуемую точку Солнечной Системы. Объяснил, что взрывать Апофис нельзя. Подобное было бы страшной глупостью, так как шрапнель обладает значительно большей поражающей способностью, чем одиноко летящая болванка, которая может и промахнуться. А вот обтесать лазером, перед торможением и принудительным выводом на околоземную орбиту — самое то.

Заодно, Евгений Сергеевич поведал и о дальнейшей судьбе общих знакомых из Сарова. Николай Иванович, бывший ранее ведущим научным сотрудником ядерного Центра, стал главным научным сотрудником и основным теоретиком. Сам Центр, сменил наименование, став Центром деления и синтеза атомных ядер. Федор Васильевич так и остался главным конструктором. Но теперь в его распоряжении был научный коллектив, включающий более 200 высококлассных специалистов, несколько наземных лабораторных корпусов и один орбитальный. Плюс энергия, обеспечиваемая персональной термоядерной станцией, мощностью в 10 ГВатт. Внешне русский богатырь почти не изменился. Взгляд оставался таким же ясным и пронзительным. Только борода стала более окладистой, да седых волос в ней ощутимо прибавилось.

«Прыгал» Георгий редко. Пару раз — по поручениям Ванникова, иногда, для визитов в НИИ ПП и встреч с Машхади, с которым они периодически экспериментировали, развивая свои потенциальные возможности.